Читать книгу "Чеченская обойма - Валерий Горбань"

Наши ребята молчали, тщательно фиксируя, откуда ведется огонь. Приятно поразили меня. На крыше, на самом опасном участке, работали наши спецназовцы (до создания ОМОНа существовал взвод-спецназ в роте патрульно-постовой службы. — Прим. авт.) Пастор, Пушной, Коля-1, Коля-2, Дед, Хома. Никакой паники, даже голос не повышали. Просто спокойно работали. Они должны были провести на крыше всю ночь, но не выдержали холода, подготовиться-то не успели. Многие из них спустились, попили чайку, оттаяли и вернулись, отнесли горячего чаю своим. Не знаю, как несли службу наши предшественники, но на крыше их позиции были прикрыты весьма условно, а сзади, со стороны пятиэтажек, открыты совсем. Один снайпер с ночным прицелом мог перещелкать их, как цыплят.

Работают боевики, как нам и говорили, по расписанию. В 3 часа — все, как отрезало.

Вечером, для оттайки и по случаю боевого крещения, Бугор получил команду выдать народу по 100 граммов к ужину. Команда была встречена с энтузиазмом, хотя доза и чисто символическая. После ужина отдыхающая смена еле-еле привела себя в порядок и — попадали спать как убитые.

5 апреля.

Постоянно ловлю на себе изучающие взгляды ребят: «Как ты, командир, очко не жим-жим?»

Чувствую какую-то внутреннюю собранность и уверенность, хотя знаний и опыта не хватает катастрофически. Выручают здравый смысл и интуиция. Хотя тяжеловато: 24 часа в сутки, даже во сне, излучать бодрость и уверенность в себе. Спим-то все в общих «кубриках». Поэтому, просыпаясь, до того как открыть глаза, прежде всего думаю: какая «морда лица» на мне?

Приближается опасный период. По экспедициям знаю: на 10-й—14-й день начинается «синдром знакомой рожи». Постоянное вынужденное нахождение вместе, накопление усталости в непривычной обстановке, мелкие раздражители в виде бытовых неудобств. Обычно на этот период приходятся приступы нытья, неожиданные ссоры. Потом все притирается и идет нормально. Главное — не прозевать и не сбавить тон. Когда трудно и опасно, люди непроизвольно причаливают к тому, кто сильней и уверенней.

Отработала вторая смена. Картина все та же. Нас ловят на живца. Автоматчик из-за угла дает длинную очередь над постом, трассерами, а затем снайпер ждет, когда из бойницы раздастся выстрел, чтобы тут же влепить пулю на огонек.

За день, накануне, заступающая смена вместе с предшественниками построила на крыше укрепление, натаскав (пятиэтажка!) мешков с песком. Теперь ребята укрыты надежно и, если сами не допустят глупость, находятся в относительной безопасности.

Территория блокпоста пока открыта, надо будет взять в полку ВВ кран и разгородить на секторы все внутри, чтобы мина или граната не посекла все посты.

Кокс услышал по рации, как работает на нашей волне какая-то группа. Голоса чисто русские, без акцента: «Гад, я Калитка, я готов, работаем». Тут же пошла в небо отвлекающая ракета и, одновременно, хлопок в нашу сторону. Наши ребята долго их выпасали и наконец засекли снайпера, но только один передал по рации координаты, как третий боевик из-за пятиэтажек запустил трехзвездную красную ракету, затем еще одну — и снайпер быстро скрылся. Наши милицейские «Виолы» мало того, что маломощные, их еще и прослушивает любой, кто захочет. Кстати, почти все отряды прибыли с импортными радиостанциями, которые сканируют чужие переговоры, но защищают свои.

Приморцев, алтайцев администрации краев одели от пяток до макушек, от иголки до рюкзака.

В январе я пришел к Михайлову (бывший глава администрации области. — Прим. авт.) и принес заявку на оплату радиостанций и костюмов «Снег», в которых здесь работает весь спецназ. Для начала удостоился выволочки: что, мол, действуешь кавалерийским наскоком — прямо к главе областной администрации! А потом получил от ворот поворот: денег нет. Конечно, командир ОМОНа и депутат областной думы — не фигура для нашего главы. Как до людей не доходит, что можно самому походить без штанов, если отправляешь на войну своих магаданских парней.

За несколько дней до вылета нам пообещала-таки областная администрация 40 миллионов на отряд и выделила деньги для оплаты вылета. Что ж, вернемся домой, жизнь не кончается, будем хоть в Магадане работать, как белые люди.

Проводили Шулубина. Вот так и узнаёшь людей. Все сопровождающие испарились еще в Моздоке или сразу по прибытии в Грозный. У приморцев остался их сопровождающий — зам. нач. УВД края по кадрам, полковник Яшин, афганец. А у нас — Шулубин, человек сугубо мирный, тыловик. Яшин помогает своим в организации боевой работы. А наш Александр Романович мотался по Грозному и хлопотал, пока не разместились и не обустроились полностью, хотя здесь каждая поездка — серьезный риск. Отправили с ним первые письма домой.

6–7 апреля.

6-го заступили еще на два КПП. Вместе с военными перекрываем дорогу на Шали и Октябрьское. Оружие не возят: «А зачем? Вы стоите на дороге, не опасно. Дома? Конечно, есть оружие, что за мужчина без оружия?»

Молодой лейтенантик делает бизнес. Нарядился в серую милицейскую форму и с каждой машины сливает бензин. Мои хлопцы сначала не поняли, думали, что на какие-то нужды КПП попросил раз-другой. Но когда он проделывал это упражнение весь день, а под вечер к нему приехали чеченцы на «уазике» с двумя бочками, Пионер и Кот так шуганули этих бизнесменов, что тех как ветром сдуло. А лейтехе пообещали морду набить, если он будет создавать нам репутацию мародеров. Я рассказал об этом инциденте командиру полка ВВ, к которому мы прикомандированы. Реакция неопределенная. Пожал плечами, что-то буркнул.

В полку, где мы расположились, все поражаются. Наши ходят выбритые, по форме, ни одного пьяного. «Соточки», которые мы выдаем к ужину в торжественных случаях или после особо нервной работы, в счет не идут. Моим орлам это как слону дробина, и ни один ни разу не добавил, хотя почти у каждого есть заветная фляжка. Если так пойдет и дальше, предупредим массу проблем. Я постоянно достаю личный состав за малейшие уклонения от установленного порядка. Некоторые ворчат, но деваться некуда. А я с экспедиционных времен знаю: человек, который перестал следить за собой и выбивается из нормального распорядка, — первый кандидат на ЧП.

Пока торчал на блоке, начала складываться песенка.

Двадцатый блок — веселый блок,

И остальные — не подарок.

Свинцовый здесь дают горох

К пайку сухому на приварок.

Но ничего, держись, браток,

Хоть завтра в бой идти опять,

Зато не так уж и далек

День, когда будут нас встречать.

8 апреля.

Снайперы показывают нам все трюки, о которых нас предупреждали. Один работает с лазерным прицелом. Лучом лазил по ребятам. Но дымка и большое расстояние мешают работать с оптикой. Полковник увидел точку на рукаве, она поднялась выше и ушла, а ребята сначала даже не сообразили. А когда она появилась снова, уже были настороже. Задумка простая. Бойцов не видно, зато видна амбразура. Его помощник на скорости, поигрывая лучом от фонарика, пробегает по лестнице двенадцатиэтажки — бывшего института. Если бы наши стали стрелять, то снайперу хватило бы доли секунды, чтобы довести точку и нажать спуск.