Читать книгу "Опасность и соблазн - Конни Брокуэй"

— А если я попрошу вас остаться, вы останетесь?

На лице его выразилось страдание.

— Я дал клятву, что буду делать то, о чем вы попросите, да?

— Да. Так вы останетесь?

— Я сделаю все, о чем бы вы ни просили.

— Вы останетесь?

Пролетело мгновение.

— Да.

Она кивнула с серьезным видом:

— Тогда я не буду просить.

Он коснулся каблуками боков мерина и ускакал.

В очаге догорали угли, когда Кейт проснулась. Она уставилась неуверенным взглядом в почти полную темноту — в хижине не было окон. Снаружи заржала лошадь, и Кейт услышала мужской голос, успокаивающий ее, — голос был низкий и усталый. Макнилл.

Она не сомневалась, что он вернется. Ни минуты. Даже когда огонь почти догорел, и ветер завел свой заунывный шепот, и темнота опустилась с неба, как погребальное покрывало. Он все время был рядом, следил за хижиной. Кейт его не видела, но ей этого и не требовалось. Она просто знала.

Она услышала, как скрипнула дверь, и приоткрыла глаза. На мгновение он задержался, вырисовываясь силуэтом на фоне усеянного звездами неба. Потом дверь, щелкнув, затворилась, и комната погрузилась в полную темноту. Кейт услышала, как затрещал огонь, когда Кит подбросил в него дров. Она устроила голову поудобнее и посмотрела на Кита из-под прикрытых век.

Он сел у огня спиной к стене, согнув колени, положив на них руки и свободно свесив пальцы. Он смотрел на нее. Его глаза освещались время от времени вспышками в очаге, малиновые всполохи играли на его непреклонном лице. Кит напоминал какого-то древнего кельтского короля.

А может, так оно и было, подумала Кейт в дремоте. Такой суровый, грозный и красивый. Ожившее славное прошлое.

— Макнилл!

— Спите дальше.

— Макнилл, — повторила она сквозь дремоту, — вы верите в привидения?

Она уже почти уснула, когда услышала его ответ откуда-то издали, и голос у него был тихий и удрученный.

— Да. Да, Господи Боже ты мой!

Глава 14О сомнительных прелестях деревенской жизни

Наутро Кейт, проснувшись, обнаружила, что в хижине никого нет. Она торопливо встала, вышла и увидела, что Кит ждет рядом с повозкой.

— Доброе утро, — сказала она.

В ответ он протянул ей яйцо, сваренное в мешочек, и кусок хлеба, извлеченные из корзины, которую монахи дали им в дорогу. Когда она протянула руку за едой, лист бумаги, на котором она делала свои записи, выпал у нее из кармана и упал к ногам Кита. Она торопливо наклонилась за ним, но Кит опередил ее.

Он поднял листок и прочел:

— «Достоинства репы как главного продукта на кухне». — Он резко вскинул голову. — Что это такое?

— Книга, которую я пишу, — пренебрежительно ответила Кейт. — Я уверена, что найду того, кто захочет ее издать.

— О чем же эта книга? — В голосе его звучала язвительность. Он явно пребывал в дурном настроении.

— Я пишу книгу о том, как нужно изящно опускаться по социальной лестнице.

Кит замер.

— Так вот почему вы меня расспрашивали?

— Нет!

— Вы использовали меня? — Он бросил взгляд на лист бумаги и прочел: «Разбойник: предостерегающее описание его окружения и товарищей».

— Ну возможно, до некоторой степени, — тихо ответила Кейт. — Но вы напрасно видите дурное в том, что является всего лишь пробой пера.

— Ага! Понятно, — сказал он. — В таком случае прошу извинить меня за то, что я позволил себе непозволительное возражение. Право, если я могу и дальше быть вам полезным в исследовании сознания низших классов, пожалуйста, не стесняйтесь.

Кейт задумчиво посмотрела на него:

— А знаете, мне действительно хочется выяснить кое-что…

— Это была ирония, мэм, — сердито сказал Кит.

— Я так и поняла, — солгала Кейт.

Последовал короткий недовольный смешок, и Кит снова принялся запрягать Дорана. Спина у него была напряженная. Закончив, он молча усадил ее в повозку.

Значит, сегодня повторится вчерашнее молчание? Ну и прекрасно! Если он не желает иметь с ней дела, то ей только и остается, что пойти навстречу его желанию. Какая-то гордость у нее еще осталась.

Скоро она будет далеко от него и никогда больше его не увидит. На самом деле Кит правильно поступает, что отдаляется от нее. Право, он выказал гораздо больше рассудительности, чем она.

Ей нужно обдумать свое дальнейшее поведение, необходимо смотреть в будущее. Завтра в это время она уже будет подъезжать к замку. При этой мысли ее охватило беспокойство. Несколько лет назад маркиз смотрел на Кейт благосклонно. Он так часто танцевал с ней, что на это обратили внимание, а один раз даже сопроводил ее к столу.

Их немногочисленные друзья шептались, что он вот-вот начнет за ней ухаживать официально. Но хотя эта ни на чем не основанная вера в ее привлекательность была весьма лестной, Кейт все прекрасно понимала. Она принадлежала к сельскому дворянству, а он был маркизом. Браки между людьми, стоящими так далеко друг от друга на ступенях общественной лестницы, не заключаются. Но он действительно флиртовал с ней, осторожно, осмотрительно, искренне, не пробуждая, однако, ложных надежд.

Кейт рассчитывала, что он с удовольствием вспомнит те недолгие недели, когда круги, в которых вращался каждый из них, частично соприкасались. Увидит ли он в ней ту оживленную молодую девушку, которой она была когда-то? Или он найдет только очередную просительницу, взывающую к его щедрости? Кейт поправила волосы.

— В Клите есть трактир, там вы сможете привести себя в порядок, перед тем как мы приедем в замок.

Кейт выпрямилась на жестком деревянном сиденье, смущенная тем, что Кит заметил и догадался о ее тщеславных мыслях. Но женщина, не имеющая ни семьи, ни доходов, должна и выглядеть хорошо, и вести себя безупречно.

— Благодарю, с вашей стороны очень мило позаботиться об этом.

Ближе к полудню дорога отдалилась от подножия холмов и шла теперь по равнине, окрашенной во все цвета осени. Они миновали еще несколько хижин с разрушающимися без хозяйского присмотра изгородями из замшелого камня. То были заброшенные отдаленные поселения, оставленные исчезнувшим народом фермеров и гуртовщиков. День клонился к вечеру, и соленый запах моря становился все ощутимее. Появились морские птицы — пронзительно кричащие крачки с черными головками и белые чайки, которые кружились над далеким горизонтом с серебряным краем.

Проехав еще пару миль, путники оказались на вершине отвесных белых утесов, обрывавшихся в море. Дорога круто спускалась в деревню, маленькие кирпичные домишки которой цепко прижимались к скату утеса, и тонкие клубы угольного дыма стояли над колпаками труб, как вопросительные знаки.