Читать книгу "Женские лица советской разведки. 1917—1941 гг. - Михаил Михайлович Сухоруков"

смертниц в роковом списке под № 38 значилась 53‐летняя В.Д. Каспарова, а под № 154 56‐летняя В.Н. Яковлева. Как вспоминали тюремщики, на расстрел их выводили по присланному алфавитному списку. Со слов бывшего начальника Орловской тюрьмы тех лет С.Д. Яковлева, для приведения в исполнение смертных приговоров из центрального аппарата НКВД СССР была прислана специальная оперативная группа. По другим сведениям, расстреливал в Медведевском лесу приговорённых лишь один из приезжих офицеров – Д.Э. Семенихин, являвшийся сотрудником для особых поручений комендантского отдела АХУ НКВД СССР. Иными словами, он с 1940 года входил в состав расстрельной команды в Москве. Местным тюремщикам проведение столь масштабной акции не доверили. Лишь некоторые из них были привлечены для участия в акции на вспомогательных ролях.

Зловещая процедура казни

Позже тюремщики так описывали саму процедуру казни приговорённых к смерти арестантов. Каждый из них на пути к зловещему лесному рву 11 сентября 1941 года прошёл этот скорбный путь. Бывшая видная чекистка, а в конце советской госслужбы министр финансов РСФСР Варвара Николаевна Яковлева не стала исключением. Ей пришлось пережить всё то, что ощущали те, кого она в первые годы советской власти сама приговаривала к смертной казни. Бумеранг судьбы, запущенный ею в 1918 году, к ней вернулся осенью 1941 года.

Как отмечали очевидцы из тюремных служащих, перед отправкой к месту казни в Медведевский лес каждого осуждённого приводили в отдельное помещение, где заранее назначенные местные тюремщики вставляли тряпичный кляп в рот приговорённого к смертной казни и обматывали тряпку вокруг головы, чтобы исключить возможность вытолкнуть кляп изо рта. После чего удерживаемому с двух сторон тюремщиками заключённому зачитывался приговор о смертной казни. После этого смертника выводили или вытаскивали волоком во двор тюрьмы, где сажали в специальную крытую машину с бронированным кузовом. По заполнении кузова приговорённых вывозили к месту проведения казни. Судя по показаниям бывшего в то время начальником Орловской тюрьмы С.Д. Яковлева, далее свою кровавую работу выполняли приезжие сотрудники НКВД из состава оперативной группы и сотрудники местного УНКВД. С его слов, никто из штатных сотрудников тюрьмы для этих целей не привлекался.

Расстреливал приговорённых к смерти, как пишет в С. Нехамкин в статье «Палач на пригорке», прибывший из Москвы спецуполномоченный НКВД Демьян Эммануилович Семенихин. Местные энкавэдэшники потом вспоминали, «как тот стоял на пригорке в хромовых сапогах, поигрывая пистолетом. Приговорённых быстро по одному подводили ко рву, и он стрелял в затылок – точно и профессионально, так, чтобы мёртвое тело падало как раз в намеченное место»[160].

Для проведения акции расстрела сразу 157 приговорённых к смертной казни политических заключённых, на наш взгляд, должны были быть и другие, не названные до сих пор палачи. Судите сами. Световой день 11 сентября 1941 года был примерно 13 часов – с 6 утра и до 19 часов. Примерно столько же времени требовалось одному палачу для казни 157 человек, при затрате на все возможные приготовительные мероприятия по 5 минут на одного приговорённого. И это при условии непрерывной стрельбы одного палача в течение всей продолжительности долготы дня. Выдержать такое напряжение даже человеку с крепкими нервами и навыками профессионального палача вряд ли возможно. Так что, скорее всего, расстрельщиков было несколько. Вполне возможно, что для этих целей были привлечены до сих пор не названные сотрудники местного УНКВД. Поиски в архивах могут помочь в восстановлении исторической справедливости.

Например, известно, что на месте казни в качестве членов комиссии по приведению приговоров в исполнение из Орловского областного управления НКВД присутствовали трое представителей, однако самого начальника УНКВД капитана государственной безопасности К.Ф. Фирсанова, согласно его показаниям, там не было. Тем не менее от подчинённых он знал все детали этой массовой расстрельной акции. Например, то, что, для маскировки мест массового захоронения заключённых предварительно выкапывались вместе с корнями деревья, которые затем высаживались на месте погребения убитых. Скрытность мест захоронения в течение последующих трёх недель неоднократно проверялась сотрудниками Орловского УНКВД вплоть до немецкой оккупации Орла 3 октября 1941 года.

Позже единственная женщина в нашей стране, стоявшая во главе органа государственной безопасности, Варвара Николаевна Яковлева была полностью реабилитирована «за отсутствием состава преступления». Дата реабилитации в литературе и публикациях указывается разная – 1958, 1989 или 1990 годы. При этом сам факт её реабилитации сомнению не подлежит. Место её захоронения до сих пор точно не установлено. Так и числится она похороненной в одной из братских безымянных могил в Медведевском лесу недалеко от Орла.

В период немецкой оккупации на территории Орловской тюрьмы был размещён концлагерь для советских военнопленных, названный фашистами «армейским сборным пунктом». Позже число заключённых пополнялось за счёт местных жителей, включая женщин и детей. По неполным данным, за период с октября 1941 по июнь 1943 года в тюремных застенках германскими палачами было замучено и расстреляно свыше 5 тысяч человек.

Орловская тюрьма не только сохранилась до наших дней, но и продолжает функционировать в качестве Следственного изолятора № 1 УФСИН РФ по Орловской области. Удивительно, но тюрьма даже свой адрес сохранила с советских времён. Она по-прежнему располагается на улице Красноармейской, хотя смысловое содержание понятий «тюрьма» и «Красная армия» вызывает разные ассоциации. СИЗО вряд ли можно куда-то передвинуть, а вот улице вполне можно дать новое, более нейтральное название.

Бывшие барышни в чекистском строю

Помимо В.Н. Яковлевой в рядах сотрудников ЧК были и другие барышни – выходцы из обеспеченных и благополучных семей верноподданных Российской империи. Разорвав семейные узы, они ринулись в неизведанное революционное будущее. Среди героинь нашего историко-документального очерка речь пойдёт о необычной судьбе княгини Е.М. Шаховской (урождённая Андреева). Известная русская авиатриса стала первой в Российской империи и во всём мире военным лётчиком-женщиной. Авиатрисами (иногда – авиатриссами) на французский лад от слова l`aviatrice в начале ХХ века называли женщин-пилотов. Однако в самом начале Первой мировой войны прапорщик Шаховская была, как считали современники, по навету обвинена в шпионаже в пользу Германии и княгиня оказалась в заключении среди других арестантов. Из заточения её освободила революция 1917 года. После победы большевиков волею судеб Евгения Михайловна оказалась на советской гражданской службе. Затем она