Читать книгу "Кто сражается с чудовищами. Как я двадцать лет выслеживал серийных убийц для ФБР - Том Шахтман"

бы вышли на след убийцы. Помимо лабораторных анализов, ФБР решило воспользоваться и другими средствами своего арсенала, поэтому из Сан-Антонио вызвали наших специалистов по гипнозу. Старший брат Эберли и другие свидетели согласились подвергнуться гипнозу для уточнения своих воспоминаний. Гипноз предоставил мало информации, но полезной была любая деталь. Несмотря на мое убеждение в том, что убийца Эберли попытается снова совершить преступление – эту уверенность со мной разделял Джонни Эванс, – я больше ничего не мог сделать на месте преступления, и мне пришлось вернуться в Куантико. Группа расследования сделала все, что было в ее силах. Родные Эберли держались относительно хорошо, им помогали вера и поддержка со стороны соседей и прихожан. У меня самого был сын-подросток, и я остро ощущал их потерю.

В начале декабря я проводил занятия выездной школы в Алабаме, когда мне позвонил расстроенный Джон Эванс. В районе Омахи пропал еще один мальчик, труп которого обнаружили через три дня. Сбылись наши худшие страхи. Я поспешил в Омаху, снова без пальто, и вскоре уже брел по снегу с Джоном Эвансом и с другими людьми, с которыми познакомился в сентябре. Обстоятельства дела были таковы: 2 декабря, примерно в 8:30, юный Кристофер Пол Уолден, сын офицера базы ВВС «Оффатт», шел в школу в округе Сарпи; в последний раз его видели, когда он садился в машину с каким-то белым мужчиной. Три дня спустя, днем, тело Уолдена обнаружили два охотника на птиц в густом лесу, в пяти милях (8 км) от места похищения. На теле тоже было одно нижнее белье и оставленные ножом раны, горло было разрезано до такой степени, что труп был почти обезглавлен. У расследовавших дело Уолдена сотрудников правоохранительных органов не оставалось сомнений в том, что убийство совершил тот же человек, который истязал и убил Эберли. Характер нанесенных после смерти ран свидетельствовал об усилении садистских наклонностей убийцы. Кристофер Уолден был примерно того же роста и того же возраста, что и Эберли, но на пятнадцать фунтов (7 кг) меньше весом.

Нам повезло, что тело обнаружили быстро, потому что вскоре начался густой снегопад. Через несколько часов снег скрыл бы тело мальчика и следы рядом с ним, и обнаружить его скорее всего удалось бы только весной. К тому времени преступник мог бы совершить еще несколько убийств, а улики этого могли испортиться и не принести особой пользы.

Во многих случаях место похищения и место убийства не совпадают, и убийца избавляется от трупа не там, где убивал свою жертву. Местом преступления называется последнее место, и именно там удается найти больше всего улик. При этом место похищения и место убийства иногда даже не находят. Убийцы увозят жертв с места похищения, а трупы отвозят еще дальше в попытке скрыть следы и свою причастность к похищению. Эберли убили в другом месте, а тело его выбросили в траву у реки. Вторую жертву нашли в лесу, но, вероятнее всего, это место и было местом убийства. Следы у тела – почти прикрытые снегом – отчетливо говорили, что сюда пришли два человека, но ушел только один. Одежда Уолдена валялась рядом с ним. Несомненно, его убили именно здесь. Это само по себе было важной уликой, которая говорила, что убийца был один и что он относительно легкого телосложения. Очевидно, он заставил Уолдена пойти в лес, где и убил его.

На мой взгляд, убийца был явным трусом. Для него жертвы-подростки, подобно пожилым женщинам, не представляли особого риска – их мог легко запугать человек старше их на несколько лет и не особенно сильный. С другой стороны, пришлось признать, что с момента первого убийства преступник кое-что усовершенствовал в своем поведении. Я постарался представить ход его рассуждений и действий. Привожу некоторые из этих размышлений:

Для первого убийства я взял кое-какие материалы, липкую ленту и веревку. Возможно, их отправили на анализ в лабораторию ФБР. Не буду их снова использовать. Они все равно мне не нужны, потому что, как выяснилось, я могу управлять жертвой хитростью, угрозами и давлением. Может, стоит завести ребенка подальше в лес. Я точно не хочу оставлять его одежду у себя в машине, как в прошлый раз, так что пусть идет одетым и разденется потом, после этого я его убью.

Такой уровень планирования заставил меня пересмотреть свои предположения о его возрасте: скорее всего ему двадцать с чем-то, но не меньше двадцати. Раздевание ребенка теперь рассматривалось как явно сексуальный мотив, а не как средство контроля. Этот факт в сочетании с отсутствием проникновения (подтвержденного вторым случаем) укрепил предположение об асексуальности преступника. Я бы удивился, если бы выяснилось, что у него когда-то была интимная связь по согласию с женщиной. А если у него была гомосексуальная связь, то, вероятнее всего, в возрасте его жертв. Ему было трудно ассоциировать себя с людьми своей возрастной категории, хотя он мог и попытаться встречаться с кем-то, отрицая гомосексуальные наклонности; если он с кем-то встречался, то с девушками значительно моложе себя, над которыми мог легко доминировать. В этих двух убийствах просматривался гнев преступника на самого себя, проявленный в агрессии к жертвам, которые служили отражением его самого в их возрасте. В повседневной жизни убийца не мог в подробностях рассказать о себе, о том, что, как и когда случилось с ним. Внешне он мог быть как слабым, так и сильным, но сомнений в его эмоциональной слабости не оставалось.

Поэтому я пришел к заключению, что второе убийство по своей сути отличалось от первого: первое было экспериментом, во второй раз убийца продемонстрировал свое восхищение самим актом убийства и доказал, что может контролировать жертву и распоряжаться ее жизнью. Порезы, например, во втором случае были гораздо обширнее, чем в первом.

Нанесенные уже после смерти жертвы порезы указывали на растущий зловещий интерес к садизму, который, по моему мнению, мог бы послужить доминирующим фактором поведения преступника в следующих убийствах.

К моменту второго убийства выяснилось, что одна из улик первого – никакая не улика. Камешки во рту жертвы, которые якобы свидетельствовали, что труп волокли из другого места, оказались ошибкой. Изначально патологоанатом заявил, эти камешки были обнаружены во рту Эберли. Позже он признал свою ошибку и доложил, что камешки были уликой другого случая и не имели никакого отношения к убийству Эберли. Это позволило предположить, что первое убийство произошло ближе по времени к моменту обнаружения трупа.

Я пересмотрел составленный мною ранее профиль. Теперь я писал о том, что убийца – белый молодой мужчина