Читать книгу "Элирм II - Владимир Посмыгаев"

Сейчас я испытывал нечто похожее.

— Бр-р-р, какое жуткое место! — поёжился Герман.

— Это еще цветочки — хмыкнул Глас — Так, парни. А теперь дельтуем к пещере! Да во весь дух!

Внимание!

Вы вступили на территорию подземелья: «Врата Аргентависа».

Осуществляется генерация локаций и подбор соответствующего уровня сложности.

Испытание начнется через: 59…58…57…

Стремительный забег по ущелью, пауза на активацию светильника Августа, холодный мокрый камень буквально во всех плоскостях пространства, а затем коридоры. Первый, второй, третий…

Испытание начнется через: 26…25…24…

Пятый, шестой, седьмой.

Наконец, проход расширился, и мы вывалились в большое подсвечиваемое фосфоресцентным сиянием помещение с небольшим озером посередине и пузатой металлической дверью у дальнего конца.

— О! Это же люминесцентные фосфориты! Прямо как на участке у Августа! — воскликнул Герман.

— Помолчи.

Испытание начнется через: 3…2…1…

Вспышка!

Внимание! Испытание «Врата Аргентависа» началось!

Установлен уровень сложности: ААА+

— Мать твою — резко остановился Эстир — Допрыгались.

— Это…?

— Да. Кошмар. В прямом и переносном смысле.

— Впрочем, ничего удивительного.

— ВАЙОМИ… — послышалось приглушенное эхо — ВЕЛОР!

Я ИДУ ЗА ТОБОЙ!

— Черт подери! — выругался Герман — Успел-таки!

— Не понимаю — я с силой пнул металлическую дверь — Какой тогда смысл от этих восьми единиц удачи, если даже сейчас нам ни на йоту не повезло?

— Охренеть! — глаза шамана чуть не выкатились из орбит — У тебя есть параметр удача?

— Ну да. Правда, толку от него никакого…

— О нет, друг мой! Ты очень и очень сильно ошибаешься! И даже не представляешь насколько!

— Расскажешь?

— Не здесь и не сейчас. По наши души следует Гундахар, не забыл?

— Нет.

— Хорошо. В таком случае нам ничего не остается, кроме как следовать вперед. Путь обратно все равно отрезан — Глас ухватился за широкое кольцо и потянул на себя одну из массивных створок, повернувшись к танку в пол оборота — После вас, доблестный воин. И Герман, поскольку мы еще живы, то я хочу, чтобы ты знал: если пойду я и долиною смертной тени, не убоюсь я зла, потому что ты со мной. Твой меч и его посох — успокаивают меня.

— Ох, и угораздило же взять к себе в группу второсортного актера… — проворчал танк, вскидывая щит.

Глава 7

Ночь выдалась тяжелой. Было невероятно жарко и душно. На улице стоял полный штиль, а в небе за последние пару недель так и не проплыло ни единого облачка.

К югу от Валийского моря подобные климатические условия давно уже стали обыденностью. Всему виною были отголоски последнего глобального катаклизма, умудрившегося буквально за пару десятилетий похоронить древнейшую высокоразвитую цивилизацию первых людей.

Но в целом, для данной территории сорокоградусная жара не являлась чем-то страшным и невыносимым, особенно если учитывать, что каждый десятый местный житель специализировался на магии холода. Поэтому грех жаловаться. Это еще более-менее комфортные условия с богато украшенными шатрами, финиковыми пальмами, павлинами и бассейнами, потому как стоит отойти на тысячу километров южнее, и температура воздуха резко повысится до невероятных 120 градусов Цельсия.

В том месте находилось практически полностью неисследованное и окутанное мрачными тайнами сердце материка, с огромными выжженными территориями и весьма причудливыми формами жизни, не имеющими доступа к магии, однако умудрившимися придумать аж сразу несколько хитрых способов обмана процесса денатурации белков, что само по себе было поразительно. Это все равно, что держать в кипятке яйцо сотню лет, которое, несмотря на столь длительный срок и высокую температуру так никогда и не сварится.

«Любопытная штука жизнь. Хрупкая по форме, но при этом невероятно прочная по содержанию» — проснувшись, подумала Ада.

Девушка отбросила слипшиеся от пота черные волосы, перевернула прохладной стороной подушку и заново попыталась заснуть, однако сон всё никак не хотел к ней идти, и причина этому была до боли простая: сторона Эдварда пустовала.

На самом деле Аде вовсе не обязательно было спать. Как, собственно, и есть, пить, дышать и даже потеть. Все эти «человеческие» изменения произошли с ней абсолютно случайно, если не сказать — естественно. Она сама даже не сразу заметила, как пребывая среди людей, постепенно начала перенимать их повадки. И в один момент, сидя за общим столом, буднично схватила ложку и под удивленные взгляды высшего руководства клана принялась с аппетитом уплетать тыквенный суп. А затем пожаловалась, что тот оказался слишком соленый и потому теперь ей хочется пить, чем только усилила тотальное недоумение со стороны окружающих.

И вот результат: некогда умнейшее существо во вселенной теперь не может уснуть, потому что любимый человек куда-то ушел прямо посреди глубокой ночи.

— Ну, знаешь ли! — недовольно сорвав с себя тонкое шелковое одеяло, Ада резко встала и решительно направилась в сторону просторной террасы их шикарного номера, по обыкновению переоборудованной Доусоном в кабинет. В последнее время тот предпочитал работать исключительно на свежем воздухе.

Профессор обнаружился сидящим в кресле и тоскливо вглядывающимся в звездное небо. Случайно или намеренно, но смотрел он именно в ту самую точку, где за 25000 световых лет отсюда находилась давно покинутая солнечная система.

— В чем дело, Эд?

— Ой! — профессор вздрогнул, опрокинув на себя чашку имбирного чая — Ты меня напугала.

— Да неужели? — девушка обогнула маленький столик и плавно опустилась на соседнее кресло, без толики стеснения широко раздвинув длинные ноги. Загорелые, украшенные элегантными золотыми кольцами и слишком идеальные для того, чтобы быть человеческими — Я настолько страшная?

— Ада, оденься, пожалуйста — смутился Доусон.

— Почему? Я тебе больше не нравлюсь?

— Ты и сама прекрасно знаешь ответ.

— Знаю. Но как-то я слышала, что даже у самой красивой девушки во вселенной найдется парень, которому надоело с ней спать. Это правда?

— Не говори глупостей.

На последней фразе Ада искренне улыбнулась.

— Тогда объясни мне, почему уже которую ночь подряд я просыпаюсь одна? И тебя рядом нет.

— Я говорил. Ночью мне думается лучше. Прости. Этой привычке уже сотня лет. Ничего не могу с собой поделать.