Читать книгу "Ловец снов - Стивен Кинг"

— Откуда мне знать? — пожимает плечами Джоунси. — ДейвиТраск видел и клянется, что это она.

— Что-то мне не слишком по кайфу туда тащиться, — говоритБивер. — Конечно, я не прочь увидеть «киску» Тины Джин Слопхенгер…

— Шлоссингер…

— …но это место пустует с тех пор, как мы были в пятомклассе.

— Бив…

— …и, бьюсь об заклад, там полно крыс.

— Бив…

Но Бив твердо вознамерился выложить все до конца.

— Крысы разносят бешенство, — говорит он, — и заражаютлюдей.

— Нам ни к чему входить, — объясняет Джоунси, и вся троица сновым интересом взирает на него. — Это, как сказал кто-то, завидевнегра-блондина, совершенно новая Африка.

Джоунси, убедившись, что завладел вниманием приятелей,продолжает:

— Дейви сказал, что нужно только обогнуть подъезд. Изаглянуть в третье или четвертое окно. Вроде бы когда-то там был офис Фила иТони Трекеров. На стене все еще висит доска объявлений. И Дейви клянется, чтона этой доске висят только две вещи: карта Новой Англии с маршрутами грузовикови снимок Тины Джин Шлоссингер с голой «киской».

Они глазеют на него раскрыв рты, но только Пит осмеливаетсязадать вопрос, волнующий всех:

— Она совсем без ничего?

— Нет, — признается Джоунси. — Дейви говорит, даже сиськиприкрыты, но она стоит с поднятой юбочкой и без трусов, и всякий может увидетьэто ясно, как я — вас.

Пит разочарован тем, что нынешняя королева вечеравыпускников не стоит, в чем мать родила, с голым задом, но сообщение о том, чтоона задрала юбку, воспламеняет всех, подпитывая первобытное, полузапретноепредставление о том, что такое настоящий секс. В конце концов всякая девушкаможет задрать юбку, любая девушка.

Теперь даже Генри не до вопросов. Только Бив продолжаетдопытываться у Джоунси, точно ли им не придется заходить внутрь. Но компания,сметая все, как прилив, в едином властном, бессознательном порыве, уже движетсяв направлении подъездной дороги, бегущей от дальней стороны здания к пустойплощадке.

5

Пит прикончил вторую порцию и, размахнувшись, запустилбутылкой в заросли. Фу-у, наконец-то полегче.

Убедившись, что может идти, он осторожно поднялся, счистил сзадницы снег. Кажется, колено не так болит. Похоже, что да. Выглядит ужасно,словно он запрятал под джинсы арбуз, но сверлит не слишком. Все же он старалсяидти медленнее, слегка помахивая пакетом. Теперь, когда тихий, но настойчивыйголос, твердивший, что он должен глотнуть пива, просто обязан, заткнулся, ондаже проникся некоторым сочувствием к женщине и втихаря надеялся, что она незаметила его отсутствия. Он будет тащиться еле-еле, станет массировать коленокаждые пять минут (а возможно, поговорит с ним, успокоит, безумная идея, но вконце концов, кроме него, никого тут нет, и это не повредит) и постепеннодоберется до места. А там и пивка выпьет.

Он ни разу не оглянулся на брошенный «скаут», так и неувидел, что на снегу несколько раз выведено крупными буквами ДАДДИТС, неосознал, что сам писал это имя, пока думал о том давнем дне 1978 года.

Один только Генри спросил тогда, с чего вдруг фото девчонкиШлоссингер будет висеть в пустом офисе или пустом грузовом складе, и сейчасПиту пришло в голову, что Генри сделал это потому, что привык играть рольСкептика в их компании. Он и спросил всего один раз, остальные просто поверили,и почему бы нет? Из своих тринадцати лет Пит полжизни верил в Санта Клауса. Икроме того…

Пит остановился у вершины холма, не из-за ноги и не потому,что задохнулся. Просто в мозгу вдруг раздалось тихое жужжание, словно заработалтрансформатор. Правда, не беспрерывное, а ритмичное, что-то вроде«бум-бум-бум»… нет, не вдруг, не то чтобы «началось внезапно», звук уже давносуществовал, но Пит только сейчас его услышал. Услышал, и в голову тут жеполезли дурацкие мысли. Снова одеколон Генри и… Марси. Кто-то по имени Марси.Он не знал никакой Марси, но имя отчего-то застряло в башке, вроде как «Марси,ты мне нужна, иди скорее», или «Черт возьми, Марси, неси же бензин!»

Пит продолжал стоять, облизывая пересохшие губы. Забытыйпакет вяло свисал с руки. Пит поспешно вскинул голову к небу, уверенный, чтоувидит огни, и они там были, только два и очень слабые.

— Скажи Марси, пусть заставит их сделать мне укол, — сказалПит, тщательно выговаривая в пустоту каждое слово, отчего-то уверенный, чтопоступает правильно.

Почему и по какой причине, он объяснить не мог, но эти словазвучали в его мозгу. Трудно сказать, что пробудило их к жизни: щелчок или огни.Чем или кем вызвано то, что с ним творится?

— Может быть, «никоим», — произнес он.

И тут сообразил, что снег прекратился. В окружающем миреосталось лишь три цвета: темно-серый неба, темно-зеленый хвои и идеальнаянетронутая белизна выпавшего снега. И все притихло.

Пит склонил голову сначала на левый бок, потом на правый, прислушался.Именно притихло. Безмолвие. Ни шороха во всем мире, и жужжания тоже не слышно.Подняв глаза, он увидел, что бледное, как крылья бабочки, сияние погасло.

— Марси? — повторил он, словно окликая кого-то.

Ему пришло в голову, что Марси — имя женщины, ставшейпричиной аварии, но Пит тут же отмел эту мысль. Женщину звали Бекки, он зналэто так же точно, как имя хорошенькой риэлторши. Марси — всего лишь слово, небудившее никаких воспоминаний. Возможно, у него крыша едет. Не в первый раз.

Он перевалил через вершину и стал спускаться, сновавспоминая тот день осенью 1978 года, день, когда они встретили Даддитса.

Он почти добрался до ровной дороги, когда колено взорвалось,не просто судорогой, а белым слепящим клубком боли.

Пит рухнул в снег. Он не слышал, как бьются бутылки«будвайзера» в пакете — все, кроме двух. Он слишком громко кричал.

Глава 6

Даддитс, часть вторая

1

Генри быстро зашагал в направлении домика, но когда снегопадсменился редкими хлопьями, а ветер начал стихать, перешел на мерный бегтрусцой. Он занимался бегом много лет, и темп казался вполне приемлемым.Наверное, рано или поздно придется остановиться, сбавить скорость илиотдохнуть, но последнее весьма сомнительно. Он пробегал дистанции куда длиннеедевятимильных, хотя не в таком снегу и не в последнее время. Все же, о чембеспокоиться? Что он упадет и сломает бедро? Что скорчится в сердечномприступе? В тридцать семь лет сердечный приступ казался чем-то не совсемреальным, но даже будь он главным кандидатом на инфаркт, глупо тревожиться обэтом сейчас, не так ли, особенно если учесть то, что он замышляет. Так о чемтут беспокоиться?