Читать книгу "Другая Блу - Эми Хармон"

– Ну, я не знаю. Что-нибудь по мелочи… то, в чем женщины разбираются и с чем я точно не смогу помочь.

– Понятно, – ответила я, стараясь не рассмеяться. Эйфория пузырьками забурлила в груди, и хотелось в победном танце заскользить по подвалу. Это правда происходит. Я переезжаю в эту идеальную маленькую квартирку и буду жить одна. Никакого дыма, Шерил, пивных бутылок и пьяных мужчин, о которых постоянно спотыкаешься или обходишь стороной. У меня будет свой дом.

Глава пятнадцатая

Яркость

В подвале я нашла стол и два стула, кровать и крошечный диванчик с креслом из одного комплекта. Уилсон настоял на том, чтобы пройтись по ним пароочистителем. Он придумал какую-то отмазку, что к миссис Дарвин все равно должны прийти почистить ее вещи, но когда я упомянула это в разговоре с ней, она выглядела озадаченной. Уилсон также чудесным образом достал новенький двуспальный матрас для кровати и пружины, которые, как он сказал, тоже были в подвале, хотя я их там не видела.

На следующий же день я отдала ему чек на шесть сотен долларов, сказав, что все знаю, денег на дополнительные расходы у меня нет, а подарки я принимать не могу. Так что я загрузила инструменты в пикап, отказалась от аренды мастерской и собрала свои немногочисленные пожитки. Наверное, это был самый простой переезд в истории. Шерил слегка опешила, но волноваться не стала. Разве что немного беспокоилась, что не сможет сама платить по счетам, но когда я съезжала, уже искала потенциальных жильцов. Интересно, увидимся ли мы еще. Свой новый адрес я ей записала, сказав, что если буду нужна, мой номер у нее есть. Она кивнула, ответив: «У тебя тоже». И все.

Недалеко от дома был мусорный контейнер, где-то там стоял и мой пикап. Я посмотрела на мешки, куда сложила одежду, потом снова на контейнер. Скоро мои вещи станут мне малы, и все они воняли, как квартира Шерил. Не хотелось везти их в новый дом. Вот если бы размахнуться и зашвырнуть их туда, поверх остального мусора. Тиффа звонила несколько дней назад, сказать, что еще три мои работы купили. За все вместе мне полагалась тысяча долларов, так что, если буду экономной, смогу позволить себе новую одежду. Тиффа пообещала привезти чек домой к Уилсону, когда я обустроюсь. Похоже, она была в курсе всех мелочей относительно моего переезда, что стало для меня неожиданностью. Однако было приятно, что он упоминал меня в своих разговорах с сестрой.

Выкопав из сумок ботинки и туфли, а также пару других вещей, которые мне хотелось оставить, я сложила их на пассажирском сиденье. В конце концов, нельзя же было купить заново весь гардероб. А потом с большим наслаждением я выкинула все вещи до единой.

Самым приятным в моей квартире была вентиляционная решетка в потолке. Если встать прямо под ней, было слышно, как Уилсон играл на виолончели. Не знаю, почему звук шел именно так, но как только я это заметила, сразу поставила кресло прямо под решеткой, в центре маленькой гостиной, и каждый вечер сидела там в темноте, покачиваясь и прислушиваясь, а его музыка тихо струилась сквозь металлические пластины, укутывая меня в безмятежность. Он бы посмеялся, увидев, как я сижу, запрокинув голову, улыбаясь, слушая, как струны под его пальцами поют без слов. Одну конкретную мелодию он играл каждый вечер, и я ждала ее, довольно вздыхая при знакомых звуках. Названия я не знала. Никогда раньше не слышала эту мелодию, но каждый раз, когда он ее играл, я чувствовала, что наконец попала домой.

Недели после моего переезда были самыми счастливыми за всю мою жизнь. В секонд-хендах и на гаражных распродажах нашлось все необходимое для нового дома, а также гардероба, который изменился до неузнаваемости. Больше никаких обтягивающих джинсов и глубоких вырезов, коротких топов и шортиков. Как оказалось, мне очень нравятся цветные вещи, и чем цветастее, тем лучше. А в платьях в Неваде было даже прохладнее, чем в шортах, так что теперь на вешалках были сплошные сарафаны радостных цветов, из прохладных материалов, и туда как раз влезал мой увеличившийся животик.

Дом стал надежной гаванью, моим маленьким раем, и мне хотелось себя ущипнуть каждый раз, когда я переступала порог новой квартиры. Даже страх перед будущим не мог испортить мне наслаждение. Если на гаражной распродаже мне что-то очень нравилось и я могла себе это позволить, то покупала сразу. Так в квартире появилась ярко-желтая ваза с отколотым краешком, покрывало сочного яблочного цвета и декоративные красные и желтые подушки, отданные миссис Дарвин. Разноцветные тарелки из разных сервизов разместились в кухонных шкафчиках, а коврики с мягким ворсом – на полу.

Стол и стулья, извлеченные из подвала, я отшлифовала и покрасила в бордовый цвет. Три стеклянные банки с деревянными крышками заняли свое место на столе: одна с мармеладными мишками с корицей, вторая – с драже «скиттлз», а третья – с шоколадными конфетами «поцелуйчиками». Целые банки со сладостями только для меня одной! На другой гаражной распродаже нашла часы с синей птичкой, которая вместо кукушки чирикала в начале каждого часа, и двух бронзовых Юлиев Цезарей за пять долларов, чтобы держать книги на полке. Они рассмешили меня и напомнили Уилсона, так что мимо пройти я не смогла. Книжную полку я сделала сама – умение работать по дереву пригождалось и в бытовых вопросах. Покрасила ее в яблочно-зеленый цвет, чтобы подходила к покрывалу, и расставила там все свои книги и книги Джимми. Два Цезаря охраняли их, выстроив в ряд, как послушных солдат. Моя деревянная змейка и скульптура, которую мы с Джимми вырезали вместе, стояли сверху, вместе с подарком на новоселье от Уилсона, который снова смог поразить меня.

Тем первым вечером я вернулась домой, весь день проходив по магазинам, и обнаружила у двери небольшой сверток. Сверху лежал конверт, на нем печатными буквами было написано: «БЛУ». Я открыла дверь и бросила сумки в прихожей, не в силах сдержать любопытства.

Первым развернула сверток, не могла удержаться. Записка могла подождать. Внутри лежал маленький фарфоровый дрозд с ярко-синими глазками. Очень изящный, вылеплен с большим вниманием к деталям, с перышками чернее сажи. Он с легкостью помещался в ладони, от лапок до макушки в нем было где-то десять сантиметров. Аккуратно поставив его на столик, я разорвала адресованный мне конверт.

«Блу, ты так и не закончила свою историю. Маленькой черной птичке нужно безопасное место. Надеюсь, она его нашла. Поздравляю с новым гнездышком,

Уилсон».

Моя история, которую я пыталась написать и так и не смогла, тоже была в конверте. Еще раз перечитав ее, я заметила, что оставила свою черную птичку падать вниз, к земле, ее слабые крылышки уже не могли держать ее в воздухе.

«Жила-была одна птичка, маленький черный дрозд. Его вытолкнули из гнезда, никому не нужного птенца. Лишнего. Птичку увидел Ястреб, подхватил и унес с собой. Он приютил ее в своем гнезде, научил летать. Но однажды Ястреб не вернулся домой, и маленькая птичка снова осталась одна, никому не нужная. Она хотела улететь. Но когда она подобралась к краю гнезда и посмотрела на небо, то поняла, какие маленькие у нее крылышки, какие слабенькие. А небо было таким огромным. И лететь было так далеко. Она почувствовала себя в ловушке. Птичка могла улететь, но куда? Она боялась… потому что знала, что она – не ястреб.