Читать книгу "Скромница для злодея - Сара Маклейн"

Мужчина, недостойный ее, ведь он намерен использовать ее, чтобы уничтожить другого, и оставить обесчещенной.

Но несколько десятков лет назад было время, когда все для него могло сбыться, сложиться иначе. И повернись события по-другому, в этом помещении мог бы находиться Дьявол. И он мог бы быть нарядно одетым и наблюдать за своей невестой в красивом золотистом платье. И мог бы радостно привлечь ее в объятия, танцевать с ней, кружась по всему залу.

Было время, когда он мог стать герцогом. Мог подарить Фелисити Фэрклот жизнь, о которой она мечтает.

И на краткий миг Дьявол задумался – а на что он мог бы пойти, чтобы распахнуть ту дверь, если б знал, что за ней стоит Фелисити Фэрклот?

«На что угодно».

К счастью, танец закончился, и она остановилась одна в дальнем конце бального зала, позади папоротника в кадке, а затем шагнула в дверь по левую руку, распахнутую в ночь.

В ночь, где царствует он.

Глава одиннадцатая

Фелисити провела бо́льшую часть своих двадцати семи лет в самом центре светского общества. Она родилась, имея огромные привилегии – дочь богатого маркиза, сестра еще более богатого графа, кузина виконтов и герцогов.

Общество ей улыбалось, а когда она начала выезжать, ее радостно приветствовали самые влиятельные аристократические отпрыски. Леди приглашали ее посплетничать в своих салонах, мужчины расшаркивались, кланялись и пробивали путь к столам с освежающими напитками, чтобы добыть для нее бокал шампанского.

Она никогда не становилась царицей бала, но всегда была почти царицей, что означает – не пропускала ни одного танца, флиртовала с джентльменами и даже слегка жалела тех бедняжек, которые подпирали стенки.

Она никогда не задумывалась о том, каково это – находиться в центре бального зала, потому что всегда там находилась. То есть до того момента, как ее оттуда изгнали. И с тех пор она желала только одного – вернуться туда, словно место в центре было ее наркотиком.

Дьявол пообещал ей это возвращение и каким-то образом добился его. Словно он и в самом деле был чародеем. Словно и впрямь умел превращать невозможное в возможное.

Этим вечером она прибыла на бал в платье, которое он ей прислал (оно выглядело так, словно было соткано из золота), и ее мгновенно окружили улыбающиеся, приветливые лица, каждый отвешивал ей больше комплиментов, чем предыдущий, каждый стремился сказать что-нибудь приятное. Рассмешить ее. И все только потому, что ее ложь осталась в тайне. В их мыслях она уже была следующей герцогиней Марвик, гораздо более ценной этим вечером, чем неделю назад, – и они приветствовали ее с распростертыми объятиями.

Но это возвращение оказалось вовсе не таким сладким, как Фелисити воображала.

Потому что она ничем не отличалась от той себя, какой была неделей раньше.

И теперь, в разгар бала, протанцевав с полдюжины танцев; флиртуя с большим напряжением; с трудом угадывая, когда можно рассмеяться, а когда ее смех воспримут, как огромное оскорбление; все время боясь сказать или сделать что-то неправильно, погубив тем самым свой единственный шанс спасти семью, Фелисити Фэрклот знала правду.

Быть любимицей светского общества – все равно что быть камином, полным мокрых поленьев: многообещающе, но бесполезно. Весь Лондон жеманничал и слащаво улыбался ей вслед, потому что герцог не стал отрицать их помолвку и явно не собирался делать это сегодня. Лондон словно заново открыл для себя Фелисити Фэрклот, невзрачную старую деву, пристенную фиалку, и назвал ее обворожительной, помолвленной, жизнелюбкой. Какой она, разумеется, не была. Сегодня она ничем не отличалась от той себя, какой была месяц назад, с той только разницей, что сегодня она собиралась выйти замуж за герцога. Предположительно.

И ее возвращение в общество только благодаря этому вовсе не принесло ей того удовлетворения, о котором она мечтала.

Сбежав от толпы, Фелисити забилась за кадку с папоротником рядом с благословенно открытой дверью. Ей хотелось только одного – шагнуть за порог и сбежать в темноту, спрятаться до тех пор, пока не настанет время уезжать.

Но она даже этого сделать не могла – в ее бальной карточке оставалось еще три танца.

Три, и ни один из них с герцогом Марвиком, ее предполагаемым женихом. По крайней мере, он не стал отрицать их помолвку и прислал записку ее отцу, сообщив, что вскоре приедет для обсуждения деталей бракосочетания, от чего мать впала в состояние восторга, а Артур снова начал улыбаться. Даже отец Фелисити проворчал, что доволен поворотом событий, а маркиз Бамбл редко находил время для домашних дел, а тем более высказывал свое удовлетворение ими.

Казалось, никого не смущает, что герцог до сих пор не счел нужным показаться на пороге дома Фелисити.

– Ну конечно же, в конце концов он появится, – отозвалась ее мать, когда Фелисити указала на странное развитие событий и отсутствие своего нареченного жениха. – Может быть, он просто занят.

Фелисити казалось, что человек, имеющий достаточно времени, чтобы посылать письма касательно помолвки, мог бы найти время и для того, чтобы подтолкнуть события, но, похоже, это не входило в его планы.

А еще она помнила обещание Дьявола, что платье привлечет герцога, сведет их вместе и поможет его завоевать. Но до сих пор она не видела даже намека на подобный триумф. Она вообще сомневалась, что герцог сегодня присутствует на балу. А вдруг он навсегда покинул Лондон? А если так, что тогда делать Фелисити – продолжать и дальше держаться нахально и врать всему миру?

В какой-то момент герцог Марвик наверняка сообразит, что на самом деле они не помолвлены. И никакое платье – присланное Дьяволом или кем-то другим – не является настолько волшебным, чтобы уберечь Фелисити от правды, которая ее настигнет, когда придется посмотреть в лицо самому герцогу Марвику. Даже это платье, которое кажется ей более волшебным, чем она могла себе представить.

Оно само совершенство.

Откуда оно взялось – тайна, но Дьявол пообещал идеально сидящее на ней платье, и сегодня утром его доставили. Оно словно было создано владеющими магией существами.

Вообще-то, его сшила для нее мадам Эберт, самая знаменитая лондонская модистка, хотя Фелисити не ходила к портным уже много месяцев (и только теперь поняла, что причина этого не столько в том, что их семья нынче считает каждый пенни, сколько в том, что с тех пор, как ей перестали быть рады в центре этого мира, она полностью потеряла интерес к нарядам).

Однако казалось, что Эберт знала, какое именно платье вызовет интерес. И Фелисити не могла не признать – платье и в самом деле было в высшей степени интересным. И пусть даже брови Артура не взлетели вверх, когда она появилась в нем, с того момента, как Фелисити открыла большую белую коробку с вытесненной на ней золотой буквой «Э», она знала, что это самое красивое платье из всех, какие она когда-либо носила.