Читать книгу "Война - Роман Злотников"

– Не хватит, – согласно кивнул Сталин, а потом задумался: – Хотя-аа… ударить они всё равно могут решиться, – после чего ещё подумал и твёрдо закончил: – И, похоже, решились!

– Но-оо… как? Зачем? – недоумённо спросил Фрунзе.

Хозяин кабинета усмехнулся:

– Мы не учитывали психологию. Гитлер – убеждённый сторонник превосходства немецкой расы. Именно на расовой теории и построена вся его идеология. Поэтому ему просто нестерпима мысль о том, что какие-то «унтерменши» вдруг окажутся хоть в чём-то лучше немцев. И «Три Сталинских удара», – тут Иосиф Виссарионович усмехнулся, ибо именно так отдел пропаганды ЦК решил обозвать три зимние наступательные операции, – нанесли его самолюбию незаживающую рану. А наша «Большая порка» вообще привела его в бешенство. Ну ещё бы – он обещал немцам быстрые и победоносные войны, и до нападения на Советский Союз всё так и шло. Поэтому ему верили. А вот когда врагами стали «неполноценные унтерменши», всё перевернулось с ног на голову. Война неожиданно пришла в каждый немецкий дом. Причём не только в виде потока похоронок, но ещё и с лишениями, трудностями с продуктами, затем сыплющимися на головы бомбами, а теперь и огромной техногенной катастрофой, непосредственно затронувшей уже миллионы немцев. Так что ему жизненно необходимо восстановить их доверие, показать им, что Германия может не меньше, чем эти «унтерменши»… – он снова встал и отошёл к окну.

– Так что ищите, где будет третий удар. Иии… – Сталин задумался. – Подумайте, где нам стоит его «не удержать».

– В смысле? – не понял Фрунзе. Хозяин кабинета вздохнул.

– Мы неожиданно оказались для всех слишком сильными. Перед тобой был Вячеслав, и из его доклада я понял, что американцы и англичане очень обеспокоены. Пока это не слишком заметно, но ещё немного – и союзники начнут нас бояться больше немцев. Как думаешь, к каким последствиям это приведёт? – Сталин пристально посмотрел на собеседника. Тот несколько мгновений напряжённо раздумывал над его словами, а затем понимающе кивнул.

– Понятно, нам нужно продемонстрировать слабость, – он вздохнул. – Эх, жаль! После таких потерь и при условии, что из-за катастрофы в Руре у немцев большие проблемы с восполнением техники, наступать самое то…

– Понимаю, – вздохнул Сталин. – Но если мы не хотим сепаратного мира союзников с Гитлером – этого делать нельзя. И вообще, лучше всего, если до осени мы будем «отчаянно обороняться». Но тут я не настаиваю. Смотрите сами, насколько это возможно. И это… подумай, как ещё нам донести до союзников нашу текущую слабость. Например, организуй для военных атташе союзных стран выставку наших суррогатных ПТО-САУ, ну тех, которые наклепали из немецких захваченных трофеев. И ещё что-то в таком роде. Мол, еле держимся, чуть ли не палками отбиваемся…

Фрунзе задумчиво кивнул, а затем вздохнул:

– Как же я жалею, Коба, что не смог, как ты, побывать в будущем. Ты сильно изменился после возвращения, – Михаил Васильевич усмехнулся. – Нет, ты и раньше был той ещё хитроумной кавказской сволочью, но тепе-ерь…

Глава 9

– Дзанг, – лопата снова наткнулась на камень, которыми была буквально переполнена здешняя земля, неприятно отдавшись в руках. Сашка зло сплюнул и при очередном копке` просто пустил штык немного под углом, выковыривая булыжник из заготовки под окоп. Уж чего-чего, а копать он за прошедший год наловчился…

Спустя полчаса лейтенант Чалый со стоном разогнулся и, утерев пот, приложил руку козырьком ко лбу, окидывая позицию роты цепким взглядом. Повсюду, куда мог достать взгляд, сотни людей, раздевшись по пояс и сдвинув пилотки на затылки, отчаянно махали лопатами, торопясь закопаться в землю.

– Дзанг… дзынь… бздынь… ах ты ж мать твою… – да уж, почва здесь, в приазовских степях, была тем ещё геморроем. Либо чернозём, жирный, толстый, при малейшем дожде тут же начинающий плыть и превращаться в непролазную грязь, которая засасывала в себя всё – от подмёток сапог и до гусеничных тягачей с орудиями на прицепах. Либо, наоборот, крайне скудные супесь и суглинок, да ещё и набитые камнями, как банка консервов килькой. Нет, наверное, здесь были и какие-то другие почвы, но лейтенанту Чалому за всё время боёв встретились пока только эти две разновидности…

Практически весь их выпуск откомандировали именно сюда, на Юго-Западный фронт. Вернее, сначала им сказали, что они направляются на пополнение Южного фронта, но к тому моменту он как раз был в процессе расформирования. Потому что ещё с осени перестал существовать как единое целое. Часть войск фронта к тому времени уже давно сидела в осаде в Одессе, ещё часть – оказалась отрезана от остальных в Крыму, ну а те части и соединения, которые сумели сохранить контакт с Юго-Западным фронтом, занимали крайне небольшой участок линии фронта, протяжённостью менее ста километров, в районе Мариуполя. И их численность составляла едва десять процентов от общего состава числящихся за фронтом войск. Но осенью Ставке было совсем не до юга. Да и немцам, по большому счёту, тоже. Все основные события осени и зимы разворачивались на севере и, частично, в центре. На юге же боевые действия практически остановились. Потому что все резервы, а также заметная часть наиболее боеспособных как немецких, так и советских войск были отправлены на Север. Оставшимися же частями можно было только кое-как, растянув войска раза в три-четыре больше положенного по нормативам, прикрыть линию фронта, но никак не наступать. Нет, у немцев, конечно, были ещё и союзники, которых как раз здесь, на южном фасе огромного фронта, имелось больше всего. Особенно после переброски их наиболее боеспособных частей на Север. Но наступательный потенциал всех этих словаков, венгров и румын после боёв лета и осени сорок первого даже ими самими оценивался весьма слабо. Поэтому едва только прекратили наступление немцы – тут же остановились и их союзники… Вследствие всего этого Южный фронт и просуществовал вот в таком «очаговом» виде ажно до января нового, сорок второго года. И только когда огромное сражение в Прибалтике, буквально досуха выпившее все накопленные к тому моменту резервы, запасы боеприпасов, вооружения и техники, а также доведшее офицеров армейских управлений, штабов фронтов и самого Генерального штаба до крайней степени истощения, наконец закончилось, руки у Ставки наконец-то дошли до того, чтобы заняться и другими направлениями… Так что новоиспечённых офицеров, прибывших сюда, на юг, с предписаниями, выписанными на штаб Южного фронта, сначала задержали в запасном полку, дислоцированном на окраине Старобельска, а затем и вовсе передали в распоряжение Юго-Западного фронта. Вследствие исчезновения Южного, из которого был выделен Крымский фронт, взявший под своё управление и Приморскую группу войск, защищавшую осаждённую Одессу. Части же и подразделения, оставшиеся, так сказать, на Большой земле, были просто переданы в состав Юго-Западного фронта.

Всё это вызвало некоторую задержку в распределении. Вследствие чего непосредственно в назначенных им подразделениях молодые командиры появились только в конце января… Впрочем, бесполезным пребывание в запасном полку Сашка назвать не мог. Потому что именно в нём с новоиспечёнными командирами были проведены дополнительные занятия по тактике, на которых были изложены изменения, планируемые к внесению в уставы и наставления по итогам обобщения опыта первых месяцев войны с немецко-фашистскими захватчиками. И эти изменения оказались весьма существенными… Вот как, например, предусматривалось ведение огня ротой в обороне согласно требованиям действующих уставов? Первыми, с дистанции около километра огонь должны были открывать шестидесятимиллиметровые ротные миномёты. Затем, с дистанции шестисот-семисот метров, вступали станковые пулемёты и снайперы. Далее, где-то с четырёхсот пятидесяти метров, наступало время ручных пулемётов и карабинов. А также ПТР, если противник использовал танки или иную бронетехнику. С двухсот с достаточной долей успеха уже можно было задействовать винтовочные гранаты. А со ста пятидесяти противника должен был встречать уже настоящий шквал огня, потому что на этой дистанции в действие вступали пистолеты-пулемёты, которыми были вооружены все вторые номера расчётов, а также и командиры разных уровней, начиная с отделения. Логично же всё, не так ли? Ага, щаз… Буквально в первых же боях выяснилось, что если действовать согласно уставу, то к моменту подхода противника на дистанцию применения пистолетов-пулемётов у обороняющихся оказывались полностью выбиты и станковые, и ручные пулемёты, и снайперы, и, уже тем более, миномёты. Миномёты вообще, как выяснилось, лучше всего было убирать куда подальше и за укрытия – в лес, за обратные скаты высот, за строения и тому подобное. Просто окопов для их сколько-нибудь долгого сохранения оказывалось недостаточно. Потому что именно их немцы гасили первыми. Снайперов и станковые пулемёты – вторыми. Поэтому, согласно новым поправкам в уставы, тем же снайперам предписывалось вести огонь только на фоне частой стрельбы карабинов. Либо менять позицию после каждого выстрела. Впрочем, частая смена позиций оказалась в этих поправках самой популярной рекомендацией. Ибо она касалась буквально всего коллективного оружия – пулемётов, причём как становых, так и ручных, миномётов, снайперов, ПТР… Для чего теперь предписывалось оборудовать для каждого вида вооружения минимум три запасных позиции. И это дополнительно к фланговым, отсечным и всему такому прочему… То есть упор на инженерную подготовку, который Чалому со товарищи так не нравился в училище, на фронте оказался самым, так сказать, модным и популярным трендом сезона!