Читать книгу "Бессмертное пламя - Юлия Диппель"

Через пару минут мне стало по-настоящему плохо. Я поняла, что праймусы могут не только собирать эмоции людей, но и читать их. Мы для них – открытые книги. От одной только мысли о том, что я чувствовала в присутствии Люциана, мне захотелось раствориться в воздухе.

Стул Мел противно заскрипел по полу, когда она встала.

– Праймусов тоже можно обмануть. У хороших актеров, например, праймусы не смогут определить, где подлинные чувства, а где наигранные. Вам тоже были бы полезны такие навыки.

– По этой причине ты выбрала театральную студию? – догадался Джимми.

– Подходяще, не правда ли? – улыбнулась Мел. – Люблю продумывать все до мелочей.

Хотя при других обстоятельствах я бы разделила с Мел эту слабость к деталям, сейчас мои мысли целиком занимал пункт про то, что мое сознание на виду, как рекламный баннер.

– А свои чувства тоже можно защитить? – спросила я. Улыбка Мел тут же погасла. На ее лице прибавилось усталости, когда он кивнула.

– Да, Ариана, этому можно научиться, но придется быть предельно осторожной. Для начала надо суметь определить собственные чувства, а потом оттеснить их и спрятать за барьером. Но это всегда должен быть сознательный процесс. Нельзя полностью отречься от них или подавить.

Я быстро кивнула:

– Научи меня!

Демонесса молча смотрела на меня. Сначала я подумала, что она откажется, но потом она немного наклонила голову и произнесла:

– Ради этого я и здесь.

Мел оказалась хорошей учительницей. Ее замечания были логичными, комментарии – забавными. Но даже самому одаренному педагогу было бы не под силу снять ощутимое напряжение в помещении. К тому же с каждой подробностью, которую мы узнавали, становилось все очевиднее, что мы были добычей, тогда как Мел – хищницей.

Она рассказала нам, что больше всего энергии кроется в эмоциях, рождающихся прямо в сердце. Испытывать такие эмоции – естественно для людей. Они называются первичными чувствами и являются для праймусов, так сказать, основным продуктом питания. К ним относятся страх, отвращение, гнев, печаль, любовь, радость, любопытство…

– Вторичные чувства, напротив, – говорила Мел, – формируются образом мышления человека, его разумом и базируются на одном или нескольких первичных чувствах: ревность, ненависть, гордость, стыд и так далее. Для праймусов они не так питательны, но их вкус интенсивней.

– Это приносит изюминку в ваши долгие жизни, угадал? – съязвил Джимми.

– В этом можешь не сомневаться! – подал голос Аарон из глубины зала. Он удобно устроился на своей «смотровой вышке» и развлекался со своим айфоном.

– Как бы то ни было, – Мел элегантным жестом отмахнулась от их циничных комментариев, – я научу вас изолировать сознание, но вам нельзя допускать, чтобы ужас перед праймусом заблокировал все ваши чувства. Этим вы себе только навредите. Человеческие души тоже нуждаются в некоем взаимном обмене энергией. Запретите его – душа увянет, – предупредила она, вставая. Я глянула на Джимми. Казалось, он не поверил Мел.

– Во-первых, вам понадобится безопасная зона. Это место, где вы будете собой, где зарождаются ваши эмоции. Это место вы должны как бы окружить стеной. Как плотиной. Я помогу вам ее построить, запечатать и снова открыть, – объясняла она и добавила, обращаясь к Джимми: – Ты не увидишь, что я сделаю, но мне бы хотелось, чтобы ты попытался распознать мою иллюзию. Когда получится, делай то же, что Ариана.

Она уже переместилась в центр комнаты.

– Начнем с пары легких упражнений. Ариана, попробуй просто не показывать мне своих чувств…

Какое-то очень расплывчатое указание. Джимми явно был согласен с моим мнением, потому что выглядел таким же растерявшимся, как я.

Праймус вытянула вперед одну руку. Она, не отрываясь, смотрела на нас. И внезапно с ее руки сорвались десятки бабочек. Множество синих крыльев билось в подвальной студии. Их тихое трепетание было едва слышным, но все же различимым. Это было захватывающе. Я никогда не видела так много бабочек. Медленно маленькие насекомые привыкали к окружающей обстановке и стали летать по определенной траектории. Они собрались в стайку и волнами порхали вокруг Мел.

– Восторг и радость у Арианы. Страха нет. Это хорошо, – анализировала она. – Джимми, постарайся расфокусировать зрение, как если бы смотрел сквозь что-то. Видишь что-нибудь?

– Нет. Стоп – да! Вау! Бабочки? Они одновременно полупрозрачные и немножко размытые.

– Теперь ты осознаешь иллюзию как таковую, – мягко пояснила Мел. – Не пугайся, Джимми. Никто тебе ничего не сделает.

Как загипнотизированная, я следила глазами за полетом стаек бабочек и спрашивала себя, почему мне не страшно, хотя все это было далеко от нормальности. Ответа на этот вопрос у меня не было.

– А сейчас представьте себе надежное место. Место, в котором вам нравится или нравилось находиться. Убежище. – На этих словах я подумала о доме Люциана. Оттолкнула эту мысль и сконцентрировалась. Место, в котором я чувствовала себя в безопасности… В голове автоматически всплыли бледно-зеленые стены моей комнаты. Фотографии в рамках на стенах, моя кровать, письменный стол… – Когда найдете место, поднимите за ним прочную стену, – приказала Мел.

Нет ничего проще. У моей комнаты и так есть стены. Я просто сделала их непроницаемыми и более толстыми.

Со вздохом Мел бабочки развеялись синей пылью. Я грустно наблюдала, как пыль оседает на полу. Бабочки были живые? Где они? Рядом с ними было так спокойно и радостно.

– Все в порядке, это всего лишь иллюзия, – Мел завязала свои кофейного цвета волосы в тугой узел. Она считывала мои эмоции. Это все еще было возможно. Откровенно говоря, укрепление стен моей комнате не помогло.

– Не расстраивайся, Ари. Радость тяжело скрыть. Общество ее принимает и редко осуждает. Кроме того, у тебя мало практики. Давайте поупражняемся с чем-то попроще.

В тот же миг ее руки загорелись. В буквальном смысле слова. Языки пламени взметнулись до локтей. Джимми рядом со мной корчил рожи, словно силясь прочитать что-то издалека. Вдруг он закрыл себе рот руками.

– Боже мой, – его стул с грохотом опрокинулся.

– Иллюююзия, – пропел Аарон, не поднимая головы от мобильника. Само собой, он прав, но Мел и правда выглядела так, будто ей больно. «Вероятно, это тоже часть шоу специально для нас». Глаза Джимми округлились до размеров стекол в очках, но он послушно вернул свой стул на место и снова сел. Я уставилась на огонь и сосредоточилась на своей комнате. Чем быстрее мы овладеем этим, тем быстрее Мел прекратит свои штучки с самовозгоранием.

Но при всем желании это не срабатывало. Образ Мел вызывал воспоминания о маме, как она в испуге отскакивала от отца. Мне хотелось помочь Мел, как тогда я хотела помочь маме. Но я ничего не могла сделать. И в этот момент у меня словно пелена с глаз упала. Я выбрала неправильную комнату. Не комната в нашем нынешнем доме была моей крепостью, а моя старая детская в городской квартире отца. Там я всегда пряталась, туда он никогда за мной не ходил. Ее нельзя было назвать милой комнаткой. Белые стены, практичная мебель, но однажды мы с мамой нарисовали над моей кроватью голубые звездочки. Трафареты мы раздобыли в супермаркете, а мама еще немного потратилась в магазине стройматериалов, чтобы купить краску. Когда отчим заметил звезды через приоткрытую дверь, на его лице отчетливо проступило неодобрение. Вечером родители из-за этого поссорились. Он орал, чтобы мы больше не смели транжирить его деньги на что-то настолько бесполезное. И я заплакала. Прорыдала всю ночь. После этого дверь в мою комнату никогда не оставалась открытой.