Читать книгу "Наш темный дуэт - Виктория Шваб"

– С глаз долой – из сердца вон, – сказала она вслух, невзирая на то что ощущала, как металл касается спины.

Кейт взвалила сумку на плечо, отодвинула засов и вышла под утреннее солнце.

Днем тишина сделалась еще хуже. Здешняя зеленая пустота нервировала сильнее, чем любое количество людей.

Ружье Рика валялось на тротуаре. Единственным, что осталось от самого Рика, – была тонкая полоска засохшей крови на мостовой. Если по соседству и жили еще какие-нибудь люди, они не показались, а Кейт искать не стала.

Ей нужно двигаться дальше.

На улице было множество машин, но автомобили – это шум, а Кейт совершенно не желала, чтобы И-Сити узнал о ее возвращении. Особенно если учесть, что она понятия не имела, кто – или что – ее встретит. Потому она пересекла несколько мокрых от росы лужаек и, в конце концов, отыскала валяющийся в траве велосипед, брошенный, как и все здесь, в зеленой зоне.

Кейт подняла велосипед, стараясь не думать о его хозяине и о том, что с ним случилось. Перекинула ногу через раму, села и покатила – в сторону желтой зоны, и красной, и ожидающего города.

Скрипка была в поганом состоянии.

Август сидел на кровати. Пальцы проворно двигались над сталью. Он ослабил колки и снял струны. Затем настал черед грифа, грифовой накладки, струнодержателя, нижнего порожка.

Шаг за шагом он разобрал инструмент, как солдаты ФТФ разбирают свои пистолеты, оттер кровь людей и монстров со всех изгибов и из всех щелей, вычистил и просушил скрипку, после чего собрал ее обратно.

Он работал в тишине, не в силах отделаться от ощущения, что он не стирает кровь, а, наоборот, – втирает ее в инструмент.

Когда Август закончил свою работу, его оружие снова было в порядке и готово к следующему бою.

«Как и ты, братец».

Август сунул сверкающий инструмент в футляр, на законное место рядом со смычком, встал и вышел в коридор.

Он услышал шорох шагов на кухне, какое-то шуршание, напоминающее пересыпание песка, а когда он завернул за угол, то обнаружил, что шкафы открыты и пакет сахара рассыпан по столешнице и полу.

Свет не горел, но Август в нем не нуждался. Он увидел Ильзу. Руки сестры порхали над кучками сахара, разделяя их на холмы и долины, а Аллегро терся об ее ноги, оставляя следы лапок на белой пыли.

Август осторожно шагнул вперед, стараясь не напугать Ильзу. Он негромко позвал:

– Ильза!

Она не оглянулась и вообще никак не дала понять, что знает о его присутствии. Иногда Ильза пряталась, увязала в собственном сознании. Однажды в один из таких моментов ее мысли хлынули наружу спутанными лентами речи. Теперь она погрузилась в молчание. Ее губы, когда она проводила пальцами по сахару, были крепко сжаты. И, подойдя поближе, Август догадался, что она делает. Модель была неточной – рассыпанный сахар не способен образовать что-либо высокое и не потерять формы, но Август узнал извилистую черту Линии, уходившую к центру, сеть улиц и здания по сторонам.

Ильза лепила И-Сити.

Ее руки соскользнули с края столешницы, и она подалась вперед. Она склонилась над столешницей, словно хотела выглянуть за пределы своего творения.

А потом она набрала побольше воздуха в легкие и подула.

Город разлетелся. Теперь на кухне слышалось лишь, как Ильза с шипением втягивает воздух, да как сыплется сахар на пол. Наконец сестра взглянула на Августа. Глаза ее были широко распахнуты, но не пусты и не безразличны. Нет, она посмотрела прямо на Августа и махнула рукой в сторону сахара, дескать, ты видел?

Август вздохнул.

– Что ты творишь, сестричка?

Ильза нахмурилась. Она пригладила сахар ладонями и провела по нему пальцем, медленно выводя завитки. Августу потребовалось несколько секунд, прежде чем осознать, что она пишет слово «надвигается».

Август посмотрел на учиненный беспорядок и на послание.

– Что надвигается?

Ильза раздраженно выдохнула и взмахнула рукой над столешницей.

Остатки города расползлись, в воздух взлетело облако сахара. Он припорошил волосы Августа, осел на коже. Человеку сахар показался бы сладким. Но для Августа он был на вкус все равно что пепел.

XI

В детстве Кейт часто мучили кошмары. Затем они потускнели и рассеялись, но лишь один из них возвращался.

Во сне она стояла посреди Бирч-стрит – одной из самых загруженных улиц Северного города, – но на ней не было машин. По тротуарам не шли прохожие. В магазинах не было продавцов. Город как будто приклеили к основанию и хорошенько потрясли, стряхнув все признаки жизни. Он оказался просто… пуст. А нет людей – нет и звуков, и тишина росла и росла вокруг нее, и что-то потрескивало, как помехи в радиоприемнике, и, в конце концов, Кейт осознавала, что дело не в окружающем мире, дело в ее ушах. Как будто остатки ее слуха тоже исчезли, и теперь она навеки погружена в тишину. И Кейт начинала кричать и кричала, пока не просыпалась.

Когда Кейт въехала в красную зону, вокруг нее сомкнулась точно такая же жуткая тишина, а с ней – давний иррациональный страх. Кейт напрягалась, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, помимо шума собственной крови в ушах и шуршания шин об асфальт.

Никаких звуков не было, но вдруг…

Кейт притормозила. Откуда идут голоса? Они доносились до нее обрывками, бильярдными шарами отскакивали от камня и стали зданий. Звуки вспыхивали в ее здоровом ухе и гасли прежде, чем она успевала отыскать их источник или хотя бы вычислить, приближаются они или отдаляются. Кейт осторожно слезла с велосипеда, прислонила его к стене – и тут кто-то свистнул у нее за спиной.

Кейт развернулась и увидела мужчину, сидящего на ступеньке пожарной лестницы. Он был в темных джинсах и футболке, но Кейт первым делом бросилась в глаза полоска стали у него на горле. Она походила на ошейник.

– Ну и ну, – сказал он и встал.

Неподалеку от него распахнулась дверь, и, когда через порог шагнули еще двое, мужчина и женщина, Кейт осознала, что первый мужчина свистел не ей. Он свистел вот им. Эти двое были погрубее – с обветренной кожей и множеством татуировок, – но носили на шее точно такие же металлические кольца.

«Как домашние животные», – подумала Кейт. И обратила внимание на их бледность, какая бывает при потере крови, и на точки ранок на внутренней стороне предплечий, напоминающие следы от игл, и ей стало ясно, кто их владелец.

– Идеально! – проворковала женщина.

Мужчина с пожарной лестницы расплылся в улыбке.

– В точности в его вкусе, правда?

В его вкусе?

– И глаза голубые!

– Невероятно! Слоан будет…

Если он и сказал что-нибудь еще, Кейт уже не услышала. Имя впилось в нее как колючая проволока, воскресив красные глаза, черный костюм, тень за спиной ее отца, голос в ее голове, шепчущий: «Катерина».