Читать книгу "Гибель богов в эпоху Огня и Камня - Игнатиус Доннелли"

Снега навек лишены — Родопа, Мимант и Микала,

Диндима и Киферон, для действ священных рожденный.

Скифии стужа ее не впрок; Кавказ полыхает.

Также и Осса, и Пинд, и Олимп, что выше обоих.

Альп поднебесных гряда и носители туч Апеннины.

Тут увидал Фаэтон со всех сторон запылавший

Мир и, не в силах! уже стерпеть столь великого жара,

Как из глубокой печи горячий вдыхает устами

Воздух и чует: под ним раскалилась уже колесница.

Пепла, взлетающих искр уже выносить он не в силах,

Он задыхается, весь горячим окутанный дымом.

Где он и мчится куда — не знает, мраком покрытый

Черным, как смоль, уносим крылатых коней произволом.

Верят, что будто тогда от крови, к поверхности тела

Хлынувшей, приобрели черноту эфиопов народы.

Ливия» (Сахара?) «стала суха, — вся зноем похищена влага.

Волосы пораспустив, тут стали оплакивать нимфы

Воды ключей и озер. Беотия кличет Диркею;

Аргос — Данаеву дочь; Эфира — Пиренские воды.

Рекам, которых брега отстоят друг от друга далеко,

Тоже опасность грозит: средь вод Танаис задымился

И престарелый Пеней, а там и Каик тевфранийский,

И быстроводный Йемен и с ним Эриманф, что в Псофиде;

Вот закипает Алфей, берега Сперхея пылают;

В Таге-реке, от огня растопившись, золото льется,

И постоянно брега меонийские славивших песней

Птиц опалила речных посредине теченья Каистра.

Нил на край света бежал, перепуган, и голову спрятал,

Так и доныне она все скрыта, а семь его устий

В знойном лежали песке — семь полых долин без потоков.

Жребий сушит один исмарийский Гебр со Стримоном,

Также и Родан, и Рен, и Пад — гесперийские реки,

Тибр, которому власть над целым обещана миром!

Другими словами, согласно поэтически пересказанным Овидием легендам, жар осушил реки Европы, Азии и Африки; короче, всего известного римлянам мира.

Овидий продолжает:

Трещины почва дала, и в Тартар проник через щели

Свет и подземных царя с супругою в ужас приводит.

Мы уже видели, что в эпоху появления осадочных пород на Земле появились огромные разломы, на севере Европы возникли фьорды; впоследствии мы встретимся с легендами индейцев Центральной Америки, согласно которым в это же время красные камни пронзили Землю, заставляя кипеть воду. Овидий продолжает:

Море сжимается. Вот уж песчаная ныне равнина,

Где было морс вчера; покрытые раньше водою,

Горы встают и число Киклад[12] раскиданных множат

Рыбы бегут в глубину, и гнутым дугою дельфинам

Боязно вынестись вверх из воды в привычный им воздух;

И бездыханны плывут на спине по поверхности моря

Туши тюленьи. Сам, говорят, Нерей и Дорида

Вместе с своими детьми в нагревшихся скрылись пещерах.

Все это вряд ли было выдумано, к тому же вполне могло происходить на самом деле. Довольно точно описываются последствия возникновения огромной массы водяного пара, который позднее станет материалом для огромных ледников, снежных шапок и речных течений. Ученые утверждают, что для формирования ледяного панциря толщиной в две мили должны испариться все воды мирового океана («Science and Genesis», p. 125), для появления ледяного панциря в милю толщиной потребовалась бы половина вод на Земле. И вот мы видим, что древнеримский поэт, повторяя легенды своего народа и не ведая ничего о ледниковом периоде и периоде появления осадочных пород, сообщает, что вода закипает в реках, что дно Средиземного моря обнажается, показывая ложе из сухого песка; что рыба плывет мертвой по поверхности или стремится забраться как можно дальше в глубины океана и что даже морской бог в «нагревшейся скрылся пещере».

Далее Овидий пишет:

«Трижды Нептун из воды, с лицом исказившимся, руки

Смелость имел протянуть и трижды не выдержал зноя».

Это, без сомнения, воспоминание о тех людях, которые искали спасения в воде, пытаясь уйти дальше в глубину по мере того, как понижался уровень моря, и поднимавших голову над водой, чтобы вдохнуть знойный и испорченный воздух.

Вот благодатная мать Земля, окруженная морем,

Влагой теснима его и сжатыми всюду ключами,

Скрывшими токи свои в материнские темные недра,

Только по шею лицо показав, истомленное жаждой,

Лоб заслонила рукой, потом, великою дрожью

Все потрясая, чуть-чуть осела сама, и пониже

Стала, чем раньше…

Здесь вспоминается мост Биврёст, о котором мы говорили в предыдущей главе; я уже упоминал, что он, по всей видимости, был продолжением земли, тянувшейся из Атлантики к Европе, и который, как говорят норвежские легенды, затонул от сил Муспелльхейма в день Рагнарёка:

…и так с пересохшей сказала гортанью:

«Если так должно и стою того, — что ж медлят перуны,

Бог высочайший, твои? Коль должна от огня я погибнуть,

Пусть от огня твоего я погибну и муки избегну!

Вот уж насилу я рот для этой мольбы раскрываю, —

Жар запирает уста, — мои волосы, видишь, сгорели!

Сколько в глазах моих искр» (падающих осадочных пород)

«и сколько их рядом с устами!

Так одаряешь меня за мое плодородье, такую

Честь воздаешь — за то, что ранения острого плуга

И бороны я терплю, что круглый год я в работе.

И что скотине листву, плоды же — нежнейшую пищу —

Роду людскому даю, а вам приношу» — фимиамы?

Если, погибели я заслужила, то чем заслужили Воды ее или брат?» (Нептун) «Ему врученные роком,

Что ж убывают моря и от неба все дальше отходят?

Если жалостью ты ни ко мне, ни к брату не тронут,

К небу хоть милостив будь своему: взгляни ты на оба

Полюса — оба в дыму. А если огонь повредит их,

Рухнут и ваши дома. Атлант и тот в затрудненье,

Еле уже на плечах наклоненных держит он небо,