Читать книгу "Рискуя собственной шкурой. Скрытая асимметрия повседневной жизни - Нассим Николас Талеб"

Пикетти пошел по следам Карла Маркса и написал амбициозный труд о капитале. Друг подарил мне эту книгу в оригинале, когда ее еще не перевели на английский (и за пределами Франции никто о ней не знал) – всем известно, что я нахожу похвальными оригинальные нематематические сочинения из области социальных наук. Книга «Капитал в XXI веке» агрессивно заявляет о тревожном росте неравенства, иллюстрируя данное утверждение теорией о том, почему капитал стремится получить как можно бо́льшую отдачу от трудовых ресурсов; если не ввести перераспределение и отъем собственности, может наступить катастрофа. Теория Пикетти об увеличении отдачи на капитал в сравнении с отдачей на труд вопиюще неверна, как знает любой, кто следил за ростом так называемой «экономики знаний» (или же инвестировал средства).

Естественно, утверждая, что неравенство в год 2 не такое, как в год 1, вы должны доказать, что самыми богатыми остаются одни и те же люди, однако Пикетти этого не делает (не забывайте: он экономист, ему трудно понять то, что движется). Но это еще цветочки. Вскоре я обнаружил, что – в дополнение к выводам, основанным на статических показателях неравенства, – порочны и сами методы Пикетти: использованные им инструменты не соответствуют декларируемым результатам. Никакой математической строгости! В итоге я написал две статьи (одну с Рафаэлем Дуади, другую с Андреа Фонтанари и Паскуалем Кирилло, обе опубликованы в журнале Physica A: Statistical Mechanics and Applications[75] об измерении неравенства путем измерения вариабельности одного процента самых богатых. Ошибка в том, что, если взять европейское неравенство в целом, оно окажется больше, чем среднее неравенство европейских стран; смещение становится сильнее из-за процессов, обеспечивающих высокую степень неравенства. В наших статьях было достаточно теорем и доказательств, чтобы сделать их максимально непробиваемыми с точки зрения науки; хоть этого и не требовалось, я настоял на представлении результатов в форме теорем, чтобы никто не смог нас опровергнуть, не поставив под вопрос свои познания в области математики.

Причина, по которой ошибки Пикетти никто не распознал, проста: экономисты, изучающие неравенство, не знакомы с… неравенством. Неравенство – это непропорционально большая роль хвостов, иначе говоря, богачей в хвостах распределения[76]. Чем больше в системе неравенства, тем сильнее принцип «победитель получает все», тем дальше мы уходим от тех методов тонкохвостого Среднестана (см. Глоссарий), которым учили экономистов. Распределение богатства в основном подчиняется принципу «победитель получает все». Любая форма контроля над процессом распределения богатства (обычно вдохновляемая бюрократами), как правило, ведет к тому, что люди с привилегиями остаются людьми с привилегиями. Выход один: дать уничтожать сильных самой системе – лучше всего это работает в Соединенных Штатах.

Но и то, что ученый оказался не прав, – еще не конец.

Проблема не в самой проблеме, а в том, как люди ее решают. Хуже ошибок Пикетти было мое открытие того, как действует класс мандаринов. Они настолько воодушевились «доказательством» роста неравенства, что их реакция походила на фальшивые новости. Да и сами они – фальшивые новости. Экономисты увлеклись; они превозносили Пикетти за его «эрудицию», ведь он обсуждал Бальзака и Джейн Остин (это все равно что чествовать как тяжеловеса того, кто был замечен в терминале аэропорта с портфелем в руке). И они как один игнорировали мои результаты – а если не игнорировали, то объявляли меня «высокомерным» (вспомните о моей стратегии: когда используешь язык математики, сказать, что ты не прав, невозможно); в науке это комплимент. Даже Пол Кругман (знаменитый ныне экономист и публичный интеллектуал) написал: «Если вам кажется, что вы нашли в книге Пикетти явный пробел, эмпирический или логический, вы наверняка не правы. Он свои домашние задания выполняет». Когда я встретился с Пикетти лично и указал ему на ошибки, он сменил тему разговора – вряд ли намеренно; скорее потому, что теория вероятностей и комбинаторика ему, по его же признанию, недоступны.

Теперь представьте себе, что люди вроде Кругмана и Пикетти не могут пострадать: чем ниже неравенство, тем выше они поднимутся по лестнице жизни. Пока система университетов или Французское государство не обанкротятся, эти люди будут сидеть на зарплате. Обвешанный золотыми цепями мужик, которого вы только что видели в ресторане (он поедал стейк), может потерять все и питаться бесплатным супом, а они – нет. Те, кто живет с мечом, погибают от меча; те, кто зарабатывает рискуя, теряют доход рискуя[77].

Мы так подробно говорим о Пикетти, потому что повсеместные восторги от его книги характеризуют поведение класса, который обожает теоретизировать и демонстрировать фальшивую солидарность с угнетенными, потихоньку закрепляя за собой привилегии.

Сапожник завидует сапожнику

Обычные люди не столь желчны, как «интеллектуалы» и бюрократы, – зависть не путешествует далеко и не перешагивает через социальные классы. Зависть исходит не от бедняков, думающих, как им улучшить свое материальное положение, а от канцелярского класса. Судя по всему, на доводы Пикетти купились именно университетские профессора (которым уже ничто не грозит) и люди со стабильным доходом, будь то зарплата чиновника или ученого. Беседуя с ними, я понял, что желанием избавить богачей от имущества горят те, кто оказался наверху не по праву (и сравнивается с более богатыми). С коммунистическими движениями всегда одно и то же: первыми революционные теории часто перенимают буржуа и конторские работники. Классовая зависть начинается не с дальнобойщика из Южной Алабамы, а с Нью-Йорка или Вашингтона, с ИНИ, окончившего университет Лиги плюща (вроде Пола Кругмана и Джозефа Стиглица), уверенного, что он «имеет право», и огорченного тем, что кто-то «не такой умный» богаче его.

Аристотель в «Риторике» пишет, что зависть – чувство, которое вы скорее встретите среди себе подобных, иначе говоря, представитель низшего класса с большей вероятностью завидует другому представителю низшего класса или среднего класса, но не богачу. Поговорка «нет пророка в своем отечестве» берет начало в одном из пассажей «Риторики» (фразу ошибочно приписывают Иисусу). Сам Аристотель основывался на Гесиоде: «Сапожник завидует сапожнику, каменщик – каменщику». Позднее Жан де Лабрюйер писал, что зависть обнаруживается среди людей одной профессии, таланта и положения[78].