Читать книгу "Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии - Ахмед Рашид"

Интерпретация талибами ислама, джихада и преобразования общества была аномальным явлением в Афганистане, поскольку они не следовали ми одному из направлений исламизма, появившихся во время антисоветской войны. Талибы не были ни радикальными исламистами, последователями «Братьев-мусульман», ни суфийскими мистиками, ни традиционалистами. Они не попадали ни в одну из частей спектра исламских идей и движений, возникших в Афганистане между 1979 и 1994 годами. Можно сказать, что вырождение и кризис доверия ко всем трем направлениям (радикальный исламизм, суфизм и традиционализм), их сползание к неприкрытой, бесстыдной борьбе за власть создало идеологический вакуум, который и был заполнен Талибаном. Талибы не представляли никого, кроме себя, и не признавали никакого ислама, кроме своего собственного. У них было свое собственное идеологическое основание — крайняя форма деобандизма, проповедовавшегося пакистанскими исламскими партиями в афганских лагерях беженцев в Пакистане. Деобандизм, ответвление ханафитского направления суннизма, имел свою историю в Афганистане, но его интерпретация талибами не имеет параллелей нигде в мусульманском мире.

Возникнув в Британской Индии, деобандизм был не реакционным, а передовым движением за реформы и объединение мусульманского общества в то время, когда оно пыталось существовать внутри колониального государства, управляемого немусульманами. Его главными идеологами были Мохаммад Казим Нанотави (1833–1877) и Рашид Ахмад Гангохи (1829–1905), основатели первого медресе в Деобанде, неподалеку от Дели. Восстание сипаев 1857 года было этапным событием для индийских мусульман, возглавивших его и потерпевших поражение. Философские и религиозные течения, родившиеся среди мусульман Индии после восстания, были попытками восстановить их позиции в обществе — начиная деобандистами и кончая прозападными реформаторами, создавшими мусульманский университет Алигар. В этом университете, устроенном по британскому образцу, наряду с исламом преподавались гуманитарные и естественные науки, что давало возможность мусульманской молодежи догнать своих британских правителей и соперничать с растущей индусской элитой.

Все эти реформаторы считали образование основным фактором для формирования нового, современного мусульманина. Деобандисты ставили перед собой цель подготовить новое поколение образованных мусульман, которые бы возродили ценности ислама, основываясь на научном знании, духовном опыте, законах шариата и суфийском тарикате, или пути. Обучая своих студентов толкованию шариата, они старались согласовать классические тексты с современными реалиями. Деобандисты ограничивали роль женщин, отрицали любые формы иерархии в мусульманской общине и отвергали шиизм — но талибы исповедовали все это в таких крайних формах, с которыми не согласился бы никто из первоначальных деобандистов. Деобандисты создали сеть медресе по всей Индии, и афганские студенты, сами пытавшиеся понять, как ислам может сочетаться с колониализмом, приезжали туда на учебу. В 1879 году в Индии было 12 деобандийских медресе, и среди студентов было множество афганцев, хотя последних считали «вспыльчивыми и мятежными».[109] В 1967 году, когда Деобанд отмечал столетие со дня своего основания, в Южной Азии было 9000 деобандийских медресе.

В начале XX века правительство Афганистана хотело наладить сотрудничество с Деобандом и построить у себя сеть современных медресе, контролируемых государством. Улемы из медресе в Деобанде побывали в Кабуле в 1933 году на коронации Захер Шаха и сказали, что Деобанд хочет «готовить таких улемов, которые в изменяющихся условиях современности могли бы содействовать свободному правительству в исламском мире и честно работать для государства».[110] Афганское правительство основало несколько деобандийских медресе, но они не пользовались большой популярностью даже в пуштунских районах.

Намного быстрее деобандийские медресе распространялись в Пакистане после создания последнего в 1947 году. Деобандисты создали ДУИ, чисто религиозное движение, целью которого была пропаганда их воззрений и мобилизация общины верующих. В 1962 году лидер ДУИ в Северо-Западной Пограничной Провинции (СЗПП) маулана Гулям Гаус Хазарви превратил ДУИ в политическую партию, после чего она вскоре распалась на несколько фракций. Маулана Муфтий Махмуд, динамичный вождь, возглавил пуштунскую фракцию ДУИ в СЗПП и преобразовал ее в духе популизма. ДУИ под руководством Махмуда сыграла ведущую роль на выборах 1970 года, поднимая избирателей против военного режима. Махмуд сочинил исламскую программу из 22-х пунктов, сочетавшую требование прогрессивных изменений в обществе с резким антиамериканизмом и антиимпериализмом. Во время предвыборной кампаний ДУИ вступила в конфликт с Джамаат-и-Ислами, и раскол между двумя крупнейшими исламскими партиями сохраняется и сегодня.[111]

История пакистанской ДУИ не является темой нашего рассказа, но убеждения деобандистов оказали первостепенное влияние на религию и идеологию Талибана. В 80-е годы афганская политика Пакистана определялась при помощи Джамаат-и-Ислами и хекматьяровской Хизб-и-Ислами, основных соперников ДУИ в Пакистане. Связи ISI с Джамаат-и-Ислами служили важным инструментом распределения помощи между моджахедами. ДУИ, возглавлявшаяся тогда мауланой Фазлур Рахманом, сыном Муфтия Махмуда, не имела никакого политического веса, а на небольшие группы моджахедов-деобандистов не обращали внимания.

Несмотря на это, ДУИ воспользовалась этим временем для создания сотен медресе в зоне племен в СЗПП и Белуджистане, в которых молодые пакистанцы и афганские беженцы могли получить бесплатное обучение, еду, кров и военную подготовку. Эти медресе должны были готовить новое поколение афганцев для постсоветской жизни. Хотя деобандисты не имели политической поддержки, военное правительство Зия-уль-Хака финансировало все медресе, независимо от их направления. В 1971 году в Пакистане было всего медресе, а к концу правления Зия-уль-Хака в 1988 году — 8000 официальных и 25 000 незарегистрированных медресе, в которых училось более полумиллиона воспитанников. По мере распада пакистанской системы государственных школ медресе оставались для детей бедноты единственной возможностью получить какое-то подобие образования.[112]

Большинство этих медресе находилось в сельских районах и лагерях беженцев и управлялось полуобразованными муллами, далекими от изначальных реформаторских установок Деобанда. В их понимании шариат сильно напоминал пуштунвали, племенной кодекс чести пуштунов, а деньги из Саудовской Аравии и изначальные симпатии деобандистов к ваххабитам воспитали у многих молодых бойцов весьма циничное отношение к тем, кто вел джихад против Советов. После взятия Кабула моджахедами в 1992 году пакистанская разведка продолжала игнорировать растущее влияние ДУИ на южных пуштунов. У себя дома ДУИ оставалась в политической изоляции, будучи в оппозиции к первому кабинету Беназир Бхутто (1988–1990) и к первому кабинету Наваза Шарифа (1990–1993).