Читать книгу "Тайны мозга. Почему мы во все верим - Майкл Шермер"

Все это примеры паттерничности и агентичности, и на следующий день я применил их в ходе проверки, когда Мун согласился устроить для меня отдельный сеанс. Под треск «телефона для связи с умершими» я старался установить контакт с моими покойными родителями, просил «подтвердить» факт контакта – назвать имя, причину смерти… хоть что-нибудь. Я уговаривал и умолял. Ноль. Мун просил Тайлера о помощи. Ноль. Мун сказал, что ему что-то послышалось, но в ответ на мои расспросы так ничего и не объяснил. Я с готовностью отказался от своего неверия в надежде поговорить с родителями, по которым очень тоскую. Ноль. Я искал хоть какие-нибудь закономерности. Ноль. Боюсь, в этом и заключается моя оценка паранормального. Ноль.

Здесь кто-то есть

Одно из наиболее эффективных средств изучения работы мозга, которым мы располагаем, – наблюдение за мозгом в периоды разлада, когда что-то идет не так, в состоянии сильного стресса или под влиянием каких-либо условий. В качестве примера последнего приведем такое явление (хорошо известное альпинистам, полярным исследователям, морякам, очутившимся в изоляции, и спортсменам, занимающимся видами спорта, требующими выносливости), как «фактор третьего». Я называю тот же феномен эффектом ощущения присутствия. Это ощущаемое присутствие иногда называют «ангелом-хранителем», который появляется в крайне трудных ситуациях и необычном окружении.[80] Особенно часто в условиях ожесточенной борьбы за выживание, в самом суровом климате, в состоянии чудовищного напряжения или стресса, мозг, по-видимому, обращается за физическим руководством или моральной поддержкой. Эпитет «третий» заимствован из поэмы Т. С. Элиота «Бесплодная земля»:

Кто он, третий, вечно идущий рядом с тобой? Когда я считаю, нас двое, лишь ты да я, Но, когда я гляжу вперед на белеющую дорогу, Знаю, всегда кто-то третий рядом с тобой, Неслышный, в плаще, и лицо закутал.

(Пер. А. Сергеева)

В примечании к этим строкам Элиот объяснял, что они «вызваны отчетом одной арктической экспедиции (забыл, какой, но, кажется, Шеклтона): в нем говорилось, что группе полярников, достигших последнего предела сил, постоянно мерещилось, что их на одного человека больше, чем выходило при пересчитывании».[81] В действительности в отчете сэра Эрнеста Генри Шеклтона фигурировал некий четвертый, который сопровождал остальных троих: «Мне часто казалось, что нас четверо, а не трое». Но кто бы это ни был – третий, четвертый, ангел, инопланетянин или еще один человек, – в данном случае нас интересует сам факт ощущаемого присутствия, поскольку это еще один пример способности мозга к агентичности. Таких компаньонов впредь я буду называть ощущаемыми присутствиями, а сам процесс – эффектом ощущения присутствия.

Особенно часто в условиях ожесточенной борьбы за выживание, в самом суровом климате, в состоянии чудовищного напряжения или стресса мозг, по-видимому, обращается за физическим руководством или моральной поддержкой к невидимому существу.

В своей книге «Фактор третьего» (The Third Man Factor) Джон Гайгер перечисляет условия, которые ассоциируются с ощущаемым присутствием: однообразие, темнота, голый ландшафт, изоляция, холод, травмы, обезвоживание, голод, усталость и страх.[82] К этому списку мы можем добавить депривацию сна, которой, вероятно, объясняются упоминания об ощущаемых присутствиях в записях Чарльза Линдберга, сделанных во время трансатлантического перелета Нью-Йорк – Париж. Во время этого исторического рейса Линдберг ощутил, что в кабине самолета «Дух Сент-Луиса» он находится не один: «Фюзеляж за моей спиной заполнился призрачными существами – смутными силуэтами, прозрачными, движущимися, невесомо путешествующими со мной в самолете. Их появление не удивило меня. В нем не было внезапности». Важнее всего то, что условия в кабине не изменились – в ней не было ни тумана, ни отраженного света. Линдберг вспоминает: «Не поворачивая головы, я видел их так же отчетливо, как в обычном поле зрения». Он слышал даже «властные и отчетливые голоса», но после завершения полета признавался: «Я не помню ни единого слова из того, что они говорили». Что делали там эти призрачные существа? Стремились помочь, «обсуждали мой полет и давали советы, говорили о проблемах с навигацией, подбадривали, передавали важные сообщения, недостижимые в обычной жизни».[83]

Выдающийся австрийский альпинист Герман Буль, первым покоривший вершину Нанга-Парбат высотой 8126 метров, – девятый по величине пик мира, прозванный «гора-убийца», поскольку при восхождении на нее погиб 31 альпинист, – на обратном пути вдруг обнаружил, что у него есть компания, хотя на вершину поднимался он один: «У Зильберсаттеля я увидел две точки. И чуть не закричал от радости: кто-то идет вверх. Я слышал голоса, кто-то позвал «Герман!», но потом я понял, что это камни на пике Чонгра, возвышающемся позади. Разочарование оказалось горьким. Подавленный, я снова двинулся в путь. Такие осознания случались часто. Потом я слышал голоса, отчетливо слышал свое имя – галлюцинации». По сути дела, на протяжении всего испытания Буль «испытывал удивительное ощущение, что я не один».[84]

В альпинистском фольклоре таких рассказов известно множество. Самый знаменитый в истории альпинист-одиночка (первым взошедший на Эверест без запаса кислорода) Райнхольд Месснер вспоминает, как часто беседовал с воображаемыми спутниками во время экспедиций в разреженном воздухе Гималаев. Связывая эффект ощущения присутствия с верой в более широком смысле, я заинтересовался отчетом альпиниста Джо Симпсона о том, что случилось с ним во время спуска с вершины Сиула-Гранде высотой 6344 м в Перуанских Андах после того, как несчастный случай создал угрозу для его выживания. Пока Симпсон пытался вернуться в базовый лагерь, у него в голове вдруг материализовался второй разум, который обеспечивал ему помощь и утешение. Определив, что голос исходит не из плеера Walkman, Симпсон решил, что столкнулся с совершенно новым для себя явлением: «Голос был чистым, резким и властным. Он всегда оказывался прав, я прислушивался к нему и следовал его указаниям. Другой разум перебирал бессвязные образы, воспоминания и надежды, за которыми я следил, как в полусне, продолжая выполнять приказы голоса».[85]