Читать книгу "Рассчитаемся после свадьбы - Берта Ландау"

Но звуки лезли и лезли из телефонной трубки, буравили мозг:

– Уф-ф-ф! Уф-ф-ф! У-у-у-у!

– Подожди-подожди! Я еще не! А-а! А-а! Хых! Вперед меня хотела?!

– Ох! Ты кольцо только не забудь! Я выбирала для себя!

– Вот ты и не забудь! Я двумя занят буду, а ты одной. Сама с кольцом разберешься.

Леся в ужасе отключилась.

Ей казалось, они где-то рядом, за забором или за кустом. Выйдут и «займутся ею». Юля займется. Первая Сашина жена. Любимая. Ради которой затеяно все.

А она, Леся? Кем была она? У нее в паспорте штамп. Там написано, что Саша ее муж. Значит, она его жена. Была и есть. И будет.

Еще целых два дня. А потом они, Саша с Юлей, придут и займутся ими. Юля – ею, ненавистной Лесей. Саша – детьми. Девочкой Любой и мальчиком Яном.

Кажется, они, ее дети, совсем недавно страшно чему-то обрадовались. А, да! Они же должны лететь в Турцию. Всей семьей. Втроем. К Лесиным родителям, дедушке с бабушкой. На каникулы.

Вот для чего приходили дедушка с бабушкой! Они все знали! И звали к себе в гости! Как же можно было не понять? Какой надо было быть дурой!

Но этого не может быть! Просто не может – и все!

А – было. Не приснилось же. Было. Только что. Минуту назад. Она все слышала. Своими ушами. И злиться не на кого. Только на себя.

Мама предупреждала!

Папа предупреждал!

Кирпич на голову падал!

Ребята из группы, все четверо, злились! Как они на нее злились! Почему им было все видно, а ей нет? И Катька!

Она вздрогнула от телефонной трели.

«Соберись! – приказала себе. – Ты обязана звучать весело, щебетать, как майский соловей. Кто бы это ни был». Номер звонящего она не могла разглядеть из-за слез.

– Да! – выкрикнула она изо всех сил. Громкий голос всегда звучит бодряком.

– Это я, – сказал Саша буднично. (Неужели заподозрил чего?)

– Да! – крикнула она восторженно.

– В порядке все?

– Дети рады! – проорала она одним духом, чтобы не услышалось рыдание.

– А сама как?

– Дел уйма! – по-пионерски отрапортовала она. – Бегу!

– Вечером позвонишь? – спокойно спросил-приказал Саша.

– Как всегда! – на одном дыхании поклялась Леся.

И тут же отключилась.

Надо сесть на скамеечку, проплакаться как следует. Пусть со слезами выйдет весь страшный обман и самообольщение. На это нужна целая уйма слез. А потом… потом надо думать, как спасаться.

Слез было много. Они падали, как градины. Странные слезы. Не горькие. Как вода. Как много-много воды. Ей такие сейчас и нужны. Мозги промыть, чтоб думалось яснее. Как сильный дождь. Сначала гром, молнии, а потом неимоверный дождь, все смывающий и проясняющий.

А вокруг и бушевал ливень. Леся его даже не замечала. Ей все казалось – слезы. Это такие у нее слезы, ей так надо сейчас. Спасибо слезам, что есть. Спасибо дождю, что есть. Какое это счастье – быть! И как же красиво вокруг! Неимоверно красиво!

Снова затренькал звонок.

Ей уже не было страшно. Она уже другая. У нее новые заботы и дела. Правильные. Легкие.

– Леська! Ты где, в самом деле? Я жду, жду, а ты?

Катя-Катерина!

– Катюнь! У меня ЧП! Я никогда не опаздывала и не опоздаю больше никогда. Но сейчас – ЧП!

– Отелло устроило? – прозорливо откликнулась Катя, забыв обиду.

– Не совсем, потом все узнаешь. Я тебе перезвоню.

– Ну, давай, – разочарованно протянула Катя.

Домой идти она не могла ни под каким видом. Ни под каким! Даже если бы и очень хотела, ноги сами не пошли бы. Отказались бы сгибаться, разгибаться. Не вынесли бы тяжести тела.

Нет-нет! Домой – никак.

Леся с трудом поднялась со своей уютной спасительной скамеечки и неуверенными шажками поплелась по улице. Никто не удивлялся ее виду: не она одна забыла зонтик, многие девицы и дамы производили впечатление мокрых гусынь и куриц. Ливень взялся откуда ни возьмись, среди ясного неба и яркого солнца. Одна Леся знала почему. Но и это было неважно.

Топая по лужам, как в раннем детстве, добрела она до уютной кафешки, в которой так любили поесть невероятные по вкусности пирожные ее дети. Любочка и Яник. С Сашей, мужем, она там почему-то не была ни разу. У него не было времени.

Они вообще-то редко общались. Как же редко-то, оказывается! Потом надо будет подсчитать, сколько раз за время их брака он ночевал дома. То есть не дома – у нее, у Леси. У своей второй, нелюбимой жены.

По сути дела, даже и не жены. Терпел ее ради любимой женщины Юли. Старался.

– Заходите, заходите, – приветливо заулыбалась знакомая девушка-официантка. – Промокли же совсем! Идите сушиться, у нас в туалете такие мощные фены!

– Я сейчас пойду, – пообещала Леся, стуча зубами, – только заказ примите. Два больших капучино с корицей, зеленый жасминовый чай, торт «Наполеон», фруктовую корзиночку тоже буду, вареники с вишней, эклер…

– Вам столик на сколько человек? – уточнила официантка.

– На одну меня. И в углу где-нибудь. Чтоб не мешать никому. Я звонить много буду. И это еще не весь заказ – это для начала.

– Промокли! Замерзли! – понимающе закивала девушка. – А хотите, я вам свое полотенце принесу? У меня с собой. Чистое. Из дому принесла. А то как бы не заболеть вам.

Леся, не привыкшая одалживаться и принимать знаки чужого, вполне бескорыстного внимания, вдруг неожиданно для самой себя согласилась:

– Спасибо вам огромное! Давайте полотенце. Я вам потом тоже пригожусь, – зачем-то добавила она словами из сказки.

Ей безумно хотелось людского участия. Ей хотелось чувствовать себя не изгоем, не отщепенкой, подлежащей уничтожению, а нужной, ценимой, принимаемой во внимание уникальной единицей – частью огромного организма, называемого человечеством. И она должна была выкрутиться, выплыть, вынырнуть, выдраться из омута, в который почти дала себя затянуть. Себя и своих детей.

В туалетной комнате она скинула с себя промокшую одежду и растерлась докрасна мохнатым полотенцем с вышитым в уголке уютным клетчатым медвежонком. Ей было плевать, зайдет ли кто, увидит ли ее. Ну и что?

Она промокла. Ей надо высохнуть, согреться.

Нельзя же стесняться себя всю жизнь. Она ничего плохого не делает. Вытирается досуха в женском туалете. И все дела.

В ее объемной рабочей торбе всегда имелась чистая пара белья: Леся любила переодеться после сеансов массажа. Ее работа – тяжелый физический труд, сто потов иной раз сойдет, пока час отмахаешь. Она всегда напоследок заскакивала в душ и переодевалась, чтобы бодрее себя чувствовать. Пригодилось и короткое трикотажное платьице, которое она использовала в качестве спецодежды – удобно, нигде не тянет и очень ей идет. Сейчас, переодевшись в сухое, она сразу успокоилась.