Читать книгу "Мейсенский узник - Джанет Глисон"

В следующие несколько лет работы в Японском дворце продолжались, хотя и медленно. Кендлер по-прежнему делал фарфоровых животных, а также приступил к другому грандиозному проекту: ему предстояло изготовить фарфоровый глокеншпиль. Этот удивительный музыкальный инструмент с резным липовым каркасом работы самого Кендлера, двумя рядами клавиш и множеством колокольчиков белого неглазурованного фарфора был закончен и собран в 1737 году. Он чудом пережил бомбардировку Дрездена; сегодня его можно увидеть в городском музее фарфора.

Однако благих намерений Августа хватило ненадолго. Строительство постепенно замерло. Японскому дворцу суждено было остаться фарфоровой химерой, так и не претворившейся в жизнь. В конце концов почти все бесценное содержимое перенесли в подвал, а само здание превратили в библиотеку. Сегодня здесь размещается Музей антропологии и первобытной истории: китайскую роспись по стенам закрасили, вестибюль занимают каяки и катамараны. Лишь причудливые лепные потолки, да ухмыляющиеся китайцы-кариатиды у входа с едкой иронией напоминают об экзотических восточных грезах Августа Сильного.

Строительство Японского дворца приостановилось, но заказы фон Брюля продолжали расти. Граф был горячим поклонником Кендлера и всячески поощрял его творческие искания. Успехи молодого скульптора бесили Херольда, который на его фоне казался довольно старомодным. Херольд, впрочем, не собирался сдавать позиции. Чтобы сохранить власть, он принялся всячески вредить удачливому сопернику. И производство крупных фарфоровых животных предоставило ему такую возможность.

Несмотря на все усилия Штёльцеля разработать новый состав массы, она по-прежнему трескалась при обжиге. Кендлера это не слишком огорчало: он считал, что великолепная форма вполне компенсирует мелкие дефекты. Отлично зная, что Кендлер задумывал фигуры белыми, словно высеченными из мрамора, Херольд велел своим художникам замазать трещины гипсовой массой и расписать зверей яркими красками.

Кендлер был в бешенстве. Безвкусная раскраска нарушала реализм и экспрессию. Однако его протестов никто не слушал. Более того, Херольд при поддержке своих друзей в дирекции заручился одобрением самого короля, которому раскрашенные звери тоже пришлись по вкусу.

Инцидент положил начало смертельной вражде между первыми лицами завода. Отныне они практически не разговаривали между собой, и каждый завел свою клику друзей и сторонников. По мере того как напряжение росло, все заметнее становилось, насколько по-разному эти двое относятся к подчиненным.

В отличие от Херольда, Кендлер радовался, когда его сотрудники придумывали новые интересные формы, и помогал им преодолевать трудности, возникающие на этом пути. Он добился, чтобы все молодые работники, в том числе состоящие под началом у Херольда, как следует учились рисовать, убеждал их развивать собственный стиль, даже давал уроки рисования у себя дома и учредил награду для самого способного ученика. Он не боялся брать на работу опытных мастеров — у него трудились несколько талантливых модельеров.

Чем глубже Кендлер уходил в работу, тем больше рождалось новых идей. Из фарфора, утверждал скульптор, можно сделать все. Он полностью революционизировал представления о форме столовой посуды и декоративных предметов, расширив их ассортимент за счет своей неуемной фантазии. В демонстрационном зале музея вы можете увидеть чайные чашки в форме обезьянок или экзотических птиц, сахарницы, изображающие женщин верхом на петухах, канделябры в виде ветвей, усыпанных экзотическими птицами, яркими, словно тропические плоды. Рядом со всем этим великолепием разложены предметы поменьше, для менее состоятельных покупателей. Любитель сувениров мог приобрести здесь брелок для ключей, глазную рюмочку, ручку для трости, табакерку, наперсток, игольник и даже, если ему придет такая блажь, ночную вазу королевского мейсенского фарфора.

Покуда Кендлер со своей даровитой командой заново изобретал фарфор, начали сбываться худшие опасения Херольда: его художникам оставалось лишь расписывать бесконечные сервизы синими узорами на белом фоне, цветами и классическими ландшафтами, да иногда раскрашивать монументальные шедевры Кендлера. Другими словами, их уделом стала рутинная, незаметная работа. Роспись вышла из моды — ее потеснила фарфоровая пластика, точно так же, как Кендлер занял место творческого вдохновителя фабрики, до недавних пор безраздельно принадлежавшее Херольду.

Вражда между двумя лагерями разгорелась с особой силой, когда граф Брюль заказал Кендлеру обеденный сервиз. Этот сервиз, получивший название «Лебединого», создавался четыре года и стал одним из самых больших за всю историю фарфорового производства. Он состоит из двух тысяч двухсот предметов, каждый из которых так или иначе отражает тему воды. Вполне вероятно, что на этот замысел Кендлера вдохновил фонтан «Купальня нимф» в Цвингере, творение скульптора Бальтазара Пермозера. Грот, в котором стоит фонтан, украшают фигуры богинь, сатиров и рыбоподобных чудищ, гирлянды из моллюсков и водорослей. Многие из этих мотивов Кендлер использовал и для своего сервиза. У тарелок был рифленый край, как у раковин гребешка, а середину украшало рельефное изображение лебедей; супницы венчали нимфы, дельфины, русалки и пухлощекие младенцы-тритоны. Огромные куполообразные крышки для блюд с мясом походили на берег в отлив, усыпанный яркими ракушками и кораллами.

Вклад Херольда в этот огромный заказ был невелик. Художники рисовали на каждом предмете герб, раскрашивали скульптурные фигурки, добавляли кое-где цветочек-другой и аккуратную золотую каемку с края. Кендлер объявил, что пластическое совершенство его творений почти не требует цвета — поверхность должна была оставаться чисто белой. Скульптура победила живопись.

Раскол между двумя фракциями усилился, когда Кендлер и его союзники решили официально пожаловаться комиссии на неэффективное руководство со стороны Херольда и вопиющую разницу в оплате. Модельеры получали много меньше художников, хотя теперь их труд стал куда важнее. Херольд объяснял это тем, что живописцы мелкой работой портят себе глаза, а значит, их карьера короче. Инспектор завода, Рейнхардт, устав от бесконечных жалоб на произвол Херольда, взял сторону Кендлера. Вместе они составили список претензий — вероятно, надеясь, что комиссия, оценив масштаб недовольства, уволит художественного руководителя. Херольд, утверждали они, разбазаривает деньги, не может организовать работу художников и не учит их, что сказывается на качестве росписи. В своей зависти к Кендлеру он дошел до того, что велел работникам провести губкой по тарелкам из Лебединого сервиза, смазав четкость рельефа. В стремлении доказать бесчестность Херольда жалобщики даже припомнили ему давнюю историю с кражей рецептов Кёлера.

Херольд в долгу не остался: обвинил Рейнхардта в мошенничестве и приказал его арестовать. Никаких конкретных доказательств предъявлено не было, тем не менее следующие четыре года Рейнхардт провел в тюрьме. Отвлекающий маневр принес желаемый результат: жалобу Рейнхардта сочли не заслуживающей доверия и никаких мер не приняли, а Кендлер получил выговор за то, что ее поддержал.

Херольд сохранил административную власть, но прекрасно понимал, что на художественном фронте его разбили в пух и прах. Никто не хотел возвращаться к старым живописным шинуазри — пластические находки Кендлера давали простор для множества новых, куда более интересных решений. До тех пор пока творческий гений соперника затмевал его собственный талант, Херольд не мог чувствовать себя в безопасности и потому изыскивал все новые и новые способы ему противодействовать.