Читать книгу "Ураган - Пол Кворрингтон"

Однажды она обратила внимание на легкое белое облачко, заслонявшее собой острова Кабо-Верде у западного побережья Африки. Это вызвало у нее страшное воодушевление, хотя она и понимала, что в этом нет ничего необычного. Однако все происходило в начале сентября, который открывал сезон ураганов, и ее энтузиазм был подобен оптимизму рыбака, который тот ощущает в день открытия путины вне зависимости от прошлых неудач. На следующий день это белое скопление чуть увеличилось в размерах и немного продвинулось по направлению к Америке. Беверли сверилась с сайтом Национального океанического и атмосферного центра и выяснила, что им отмечено незначительное понижение давления. Она щелкнула курсором по белому завихрению и провела им через экран, повинуясь какому-то внутреннему чувству, а когда тот наткнулся на крохотную черную полоску, увеличила изображение. С помощью следующего щелчка она наложила на изображение сетку, рядом с которой возникла надпись «Банка Дампиера».

И теперь, когда ураган был уже неподалеку, а Колдвел снова сел рядом с ней у стойки бара, Беверли вдруг все поняла и почувствовала острую потребность позвонить доктору Нот, вот только телефонов на Урезе Воды не было. Да и та связь, которая еще оставалась на Банке Дампиера, вскоре должна была выйти из строя. Но если бы у Беверли была возможность поговорить с психотерапевтом, она бы сказала: «Все очень просто. Я ищу человека, которому было бы нужно то же самое, что и мне».

После лекции по кинесиологии Колдвел отправился в бассейн спортивного центра колледжа. Он нашел свободную дорожку, нырнул и в течение получаса плавал туда и обратно по ее правой стороне. Он был не слишком хорошим пловцом, но умел преодолевать довольно большие расстояния. Порой он даже раздумывал, не принять ли ему участие в каком-нибудь марафонском заплыве через озеро Симко или что-нибудь в этом роде. Он мечтал об этом с самого детства, хотя тогда эти фантазии были связаны с тем, чтобы достичь нового и неизведанного берега.

И когда он в очередной раз доплыл до дальней стенки, до него донесся чей-то голос: «Простите». Колдвел даже не подумал о том, что это может быть обращено к нему, и продолжил заниматься своим делом. Он развернулся и еще дважды проплыл туда и обратно. В следующий раз голос прозвучал гораздо резче. «Простите». Колдвел прервал переворот, оттолкнулся от стенки и замахал руками, чтобы сбавить скорость. Затем он обернулся и увидел стоящую наверху женщину.

Эта картина сохранилась в памяти Колдвела навсегда. Он регулярно возвращался к ней до того, как в его жизни образовался провал. Он часто прибегал к ней, когда они с Джейм занимались любовью и она уже кончала, а он мог позволить себе все, что взбредет в голову огромному неуклюжему спортсмену, которым он и являлся. После того как он лишился памяти, эта картина начала возникать у него перед глазами самопроизвольно в самые неожиданные моменты, и всякий раз он был вынужден бросать свои занятия и выжидать, когда она исчезнет.

Снизу бедра Джейм казались еще более массивными, чем были на самом деле. Она была профессиональной пловчихой, и многочисленные часы, проведенные в бассейне, существенно видоизменили ее тело. Бедра раздались и налились мышцами. На ней был скромный черный купальник, с монашеским целомудрием закрывавший верхнюю часть ног и грудь. Однако по дороге к бассейну она уже успела зайти в душ, и теперь мокрая ткань облегала ее маленький округлый животик и грудь.

Колдвел снял очки, и этот образ навсегда отпечатался в его памяти.

— Дело в том, — начала Джейм, делая круговые движения рукой, — что на дорожке положено делать круги. Вперед вы плывете по правой стороне, а назад по левой. Тогда по одной и той же дорожке смогут плавать сразу три, а то и четыре человека.

— А я вот подумал, почему бы нам не встретиться, — откликнулся Колдвел.

Джейм, до этого смотревшая на воду и теоретически пытавшаяся организовать процесс тренировок, наконец сконцентрировала взгляд и поняла, с кем она разговаривает. Для этого потребовалось несколько мгновений, но в итоге она расплылась в улыбке.

— Почему бы и нет? — пробормотала она и нырнула. Ее тело колыхалось и переливалось под водой силой, как у дельфина. Она вынырнула посередине бассейна и тут же начала рассекать воду мощными гребками.

Колдвел внезапно спрыгнул со своего табурета. Он кинул взгляд на Беверли и улыбнулся.

— Мне надо кое-что сделать, — промолвил он, затем наклонился и легко поцеловал Беверли в губы, после чего поспешно вышел из «Логова пиратов».

Джимми Ньютон взял свою цифровую видеокамеру и направил объектив на присутствующих. Над объективом зажегся яркий осветительный прибор, луч от которого настолько слепил глаза, что людям приходилось щуриться. Особенно Мейвелу, который и так постоянно щурился без особых на то причин.

— Убери от меня эту хреновину! — воскликнул он.

— Нас сейчас увидят во всем мире, — откликнулся Джимми. — Не хочешь передать кому-нибудь привет?

— Нет, — ответил Мейвел, поскольку единственный человек, который для него что-то значил, находился рядом с ним.

— Сорвиг? — перевел взгляд Джимми.

Сорвиг на мгновение задумалась, потом махнула рукой в сторону камеры и заговорила на каком-то странном языке. Беверли прислушалась, пытаясь распознать знакомые слова. Иногда ей казалось, что она может понимать любой язык, так как на самом деле слова значат гораздо меньше, нежели принято считать. Они представлялись ей старыми ржавыми замками, которые можно открыть с помощью шпильки.

И действительно, Сорвиг употребляла кое-какие слова, которые были известны Беверли. Она говорила «загар» и «ураган». И Беверли задумалась о родине Сорвиг, в языке которой отсутствовали такие понятия, словно там никогда не было ни солнца, ни ветра.

— Ну, а как ты, Гейл? — Джимми перевел объектив на подругу Сорвиг.

— Ну, наверное… привет, Черил. Жаль, что тебя нет с нами. — И Гейл вместе с Сорвиг рассмеялась.

— Ну а наша безумная? Я имею в виду Беверли.

Был ли у нее кто-нибудь, кому она хотела бы передать привет? Уж точно не деду. Не то чтобы она его ненавидела, просто чаще всего он вызывал у нее раздражение и чувство обиды. Безусловно, он тоже был на нее обижен за то, что она пережила свою мать, ибо когда полиция наконец выломала дверь, они застали маленькую Беверли сидящей в своем стульчике и издающей радостное бульканье. Возможно, дед не мог ей простить именно этого радостного бульканья, хотя Беверли предполагала, что эта часть истории была специально им выдумана для оправдания его антипатии к ней.

А если не деду, то кому еще? И Беверли вдруг показалось забавным, что во всем мире у нее нет ни одного близкого человека Она никогда не была замкнутой и никогда не сторонилась людей, и тем не менее была одна-одинешенька.

Но Беверли чувствовала, что должна что-то сказать.

— Я шлю огромный привет всем тем, кому довелось потерять близких людей, — произнесла Беверли. — Не знаю, возможно, всем нам приходилось кого-то терять. По крайней мере, большинству. И я просто хочу сказать, что, возможно, они не умерли, то есть не исчезли. Потому что стоит задуматься… — Беверли подняла руку и принялась медленно вращать ею, воспроизводя движение циклона. — И начинаешь понимать, что ураган поглощает все — и людей, и время. Поэтому вам может показаться, что вы чего-то лишились, но на самом деле это не так. Подумайте об этом, и вы поймете, что вас засосал тот же самый ураган. Может, я говорю непонятно, но на самом деле никто не погибает, потому что мы все являемся частью единого целого, просто когда он налетает, все начинает идти кругом и… О господи, где мистер Колдвел?