Читать книгу "Война или мир - Влад Савин"

Можете обвинять меня в милитаризме — но я уверен, больше всего армию разлагает уверенность что «войны все равно не будет». Тогда все мероприятия идут «для галочки», а уж надрываться, повышать свой уровень, да вы что? Чем это кончается — спросите у французов в сороковом. А вот убеждение, что завтра может начаться, и конкретно твоя жизнь зависит от твоего мастерства и старания — держит в таком тонусе, что просто приятно смотреть!

Здесь же, на СФ, поначалу было очень неспокойно! Как в Прибалтике из той ветки истории — там наш флот, запертый даже не просто в Финском заливе, а в Маркизовой луже, переместился на запад, на оперативный простор, так и здесь, Полярный и Печенга стали глубоким тылом, а Северный Флот обживал новые, океанские незамерзающие базы — Варде, Тромсе, и конечно, Нарвик! И точно так же наличествовало чужеродное и недружелюбное население, активно подстрекаемое из-за рубежа. Майор Стрельцов из погранкомендатуры, с кем мне приходилось в Нарвике много общаться, рассказывал, что в сорок первом в западных областях перед 22 июня точно так же было, шпионы и диверсанты целыми бандами валили через кордон! Здесь поутихло — и вдруг нездоровое шевеление пошло по нарастающей: только в зоне ответственности Нарвикского погранотряда и лишь за последние три месяца выловили восемь вооруженных групп и больше полусотни одиночек. А скольких не поймали?

«Асгард», это здесь не место жития скандинавских богов, а название норвежской шпионско-террористической организации, под патронажем британского УСО. Которое, в этой ветви истории, не было распущено после войны, а лишь вывеску сменило, при тех же кадрах и задачах — организовывать и координировать разведывательно-диверсионную деятельность, прежде на территориях, оккупированных немцами, сейчас в странах, освобожденных нами. Схема простейшая — поскольку для норвежцев двести, триста миль по морю не расстояние, от своих фиордов до Оркнейских или Шетландских островов, а то и до самой Шотландии. Сначала становится известно, что на английской территории некие фирмы дают за рыбу заметно большие цены чем здесь, в Норвегии — больше даже рыночной, а уж о той, что предписана местным «колхозникам» для обязательных поставок, вообще молчу! Затем отбирают доверенных среди рыбаков, с которыми ведут и более серьезные дела. Как например, перевезти в нашу зону людей или груз. Ну а затем — стать полноценным членом «морских братьев» (ну не «лесными» же их тут называть!).

Настоящей партизанской войны, как в Прибалтике и на Западенщине, тут пока нет. Но вот местные бывало, пропадали, и поодиночке, и целыми семьями — те, кого сочли «коммунистом», «просоветским», «нелояльным к королю», ну совсем как в Галичине, «ты зраднык, боивка тебя приговорила», как это будет по-норвежски? Разница лишь, что не режут на куски прилюдно, а по-тихому, были люди и нет, ищи тела на дне фиорда! Первые годы после войны мы были добрые, и нелояльную публику весьма активно депортировали на юг — в итоге, обеспечив противника человеческим ресурсом. Ибо те, кого мы сейчас ловили, в подавляющем большинстве были не британцы, а именно такие, соскучившиеся по ридным хатам — приехали повидать родню, нередко еще и спрятав под полой оружие и ждущие, когда придет приказ убивать «этих проклятых русских».

И король Хакон из Осло орет как резаный — никогда не признаем русскую оккупацию исконно наших земель! Открыто призывает своих подданных к неповиновению. Что в чем-то нам даже на руку играет — поскольку террор «Асгарда» бывал обращен и против русского населения Финнмарка, северной провинции, то тамошняя русская община (даже те, кто в свое время убежал в Норвегию от большевиков) сейчас склонна поддерживать нас; конечно, роль играет и резко выросший авторитет СССР в мире, и что у нас теперь и церковь гонениям не подвергается, и частная собственность (артели) дозволена. Но Финнмарк и был сравнительно малозаселенным, лишних оттуда выгнать легко — так что там теперь более-менее спокойно. В провинции Нурланн тоже тихо, там Нарвик, Буде и все в погранзоне нашими войсками набито до предела. А вот в провинции Тромсе такой тихий омут, что рога и хвосты чертей уже наружу торчат!

Мне рассказывали, так в Афгане было — «убьешь шурави, бай даст тебе лепешку и новый халат». Так и тут — сбрось мины на фарватере, где наши ходят, тебе заплатят фунтами. Этот заработок у «Асгарда» сразу после войны начался — но в последний год опять же, резко вырос. Два случая было, когда наши подрывались — а сколько солярки, моторесурса и нервов отнимало, что траление приходилось проводить перед каждым проходом кораблей из базы и в нее, по нормам военного времени? А как вам понравится намеренная поставка в нашу столовую рыбы, зараженной ботулотоксином (или еще какой-то гадостью, слабо я в медицине разбираюсь)? Что уже не на акцию по прямому забугорному наущению, а на местное народное творчество похоже — вещает из Осло радиостанция «Свободная Норвегия», и слушают её приемники, как в немецкую оккупацию припрятанные. А еще ходит по рукам «Молот Тора», поганая газетенка с юга, поливающая грязью нашу Советскую страну, советский народ и лично товарища Сталина. А также официальные норвежские газеты (доставленные контрабандой), где нередко содержание столь же оскорбительное — даже английская и американская пресса, кроме совсем уж бульварной, пока воздерживается утверждать, что «славянская раса, это не белая европейская, а лишь внешне сходная, но более низшая», а для норвежских писак это абсолютно доказанный факт!

В результате, советским военнослужащим настоятельно рекомендовано вне расположения части поодиночке и без оружия не ходить, во избежание… Норвежская полиция славна тем, что там одни и те же кадры служили до немцев, при немцах, после немцев — блюли закон и порядок; вот только в войну нам прямо говорили, что вся местная полиция, это агентура УСО, а сейчас? Кого-то заменить сумели — в основном, на «нансеновцев», русских эмигрантов и их детей, самые ценные для нас кадры. Но полностью никак нельзя — хотя бы потому, что даже знающих язык у нас очень немного. Это немецкий в СССР в школах преподавался — а для меня лично, все норвежцы говорят на жуткой тарабарщине, и как понять, кто свой, кто враг, лишь Один знает. Кстати, норвежских языков существует несколько: есть консервативный букмол, и близкий к нему (и датскому) «книжный» риксмол, и есть «новонорвежский» нюнюш — отличаются друг от друга как русский от белорусского, и есть еще местные диалекты, а вот общих норм произношения не существует, и один и тот же язык у жителей разных провинций может звучать по-разному. И это было серьезной проблемой — наш штатный переводчик, обучавшийся культурной речи профессуры из Осло, просто не понимал нарвикских рыбаков! Был тут хороший человек в местной полиции, русский, из эмигрантов — он нас выручал не единожды. В апреле утонул при сомнительных обстоятельствах — суки, из под земли достану, за такого «глеба жеглова»!

Спросили мы одного из пойманных «асгардовцев», в «нелояльной» семье, которую его банда утопила, трое детей было, возрастом от пяти до двенадцати лет, их-то за что? Так он, внешность типичная — рожа флегматика, борода лопатой — ответил:

— Жалко было. Как им прожить, без родителей? И родни у них не было никого.

И добавил после, так же спокойно:

— И не выросло бы из них хороших норвежцев. У вас, рюские, что-то про яблоки и яблони говорят?