Читать книгу ""Абрамсы" в Химках. Книга третья. Гнев терпеливого человека - Сергей Анисимов"

Вике было как-то неловко сказать, что ничего особо не передавали. Она объяснила, что гостинцев немного, оставила все настоятельнице, та разберется. Отрядную бедность все знали, и ничего особенного не ждали, им было дороже внимание. Самые простые новости пошли на ура. К отсутствию телевидения и Интернета все уже давно привыкли, но без радио и даже хотя бы книг было хреново. Библиотека в монастыре, разумеется, была, но не та, какая требовалась ребятам.

– Почитать принести не догадалась, извините. В следующий раз.

Те только отмахнулись. Про рейды с удачными и неудачными засадами, про стычки с регулярами и полицаями, про казни предателей и потери им было гораздо интереснее.

– Валерку в руку, касательно, числа 15-го… Не сильно, но в правую… Он злой стал, как собака… Женю в тот же день в мякоть, в бок, – доктор сказал: «Не опасно, заживет»… Народного депутата поймали, на сладком… Допросили, записали на камеру, отвели аж к дальней платформе. Повесили, как полагается…

Вика поймала взгляд безногого, полный боли и обиды, и соврала:

– Тебе, Вань, особый привет передавали. С намеками. Хозвзвод зашивается, не поверишь.

Получилось довольно фальшиво, но раненый кивнул – вроде бы благодарно. Или показалось?

На перечислении безвозвратных потерь за последние три недели – молчали. На перечислении скромных, но вовсе не нулевых достижений – гомонили и галдели, как первоклассники. Было видно, что все ей действительно очень рады. Вика как-то внезапно растрогалась и чуть не заплакала опять, второй раз за день. Это действительно были свои: как она могла жить без такой теплоты, без такой тесной дружбы с людьми столько лет подряд?

– В отряд по посылке в неделю доходит, реже больше. В основном бытовуха, типа патронов и выстрелов к гранатометам. Всего остального мало: как при вас было, так и сейчас. Аптечек мало, систем связи мало, обмундирования мало, запчастей к электронике нет вообще почти ни хрена… И газет или, скажем, листовок с Большой земли вообще не передают, дураки. Ну, хоть бы радио… В штабе старый JVC ловит что-то урывками по секунде за раз, через глушилки. Наши держатся. Надежда… И не только Сибирь с дальневосточниками… Тихоокеанский и Северный флоты дрозда дают, не поверите! На английском языке иногда подтверждение можно поймать: потери в кораблях они как-то признают. То там эсминец, то сям фрегат какой-нибудь. Мне это ничего не говорит, но наши моряки каждый раз очень радуются!

Все опять погалдели, поулюлюкали, помяукали от избытка чувств. Среди раненых моряков не имелось, но балтийцы были в отряде реально популярны. Неунывающие, умелые, злые.

– По другим я никаких новостей не знаю. Только слухи. Был за Лодейным такой отряд «Серые Волки» – хрен знает, почему такое название, – так и молчат, уже давно… Никакой связи по эфиру. Вроде бы посылали кого-то пару раз, но так никто ничего и не нашел. Наверное, все с ними… Была и команда в районе Орешка: помните, та самая, которая сумела «Страйкер» сжечь? Вот про нее неделю назад слух прошел, что их тетка выдала. Говорили, что при отряде жила женщина с ребенком: то ли жена кого-то из командиров, то ли даже нет. Ребенку лет восемь, и он беспрерывно рыдал от всего происходящего. Дети-то тихие сейчас, сами знаете, а этот вот… В общем, чтобы он не рыдал, мамаша ему давала планшет играть, это его отвлекало. А с электричеством – тоже сами знаете. А ему его по три-четыре раза в день надо было заряжать… В общем, она непрерывно на всех орала, что они ребенка мучают, не дают ему того, что он хочет. И объясняли ей все, и уговаривали, и угрожали, что выгонят, а кому они нужны, кто их кормить будет?.. Бесполезно, ей вообще все равно, говорят, было – только орала еще громче.

– Бывают такие бабы, – убежденно сказал один из раненых. – Когда они на мужиков орут – им легко на душе. В эти секунды проблем для них нет. Блин.

Он замолчал, когда на него посмотрели все сразу. И даже смутился вроде бы, потому что было ясно, что все подумали.

– Ну так вот. Говорили, что это все тянулось, тянулось, а потом она пошла куда-то и рассказала о них. Группу тут же кончили, разумеется… Прямо даже не на следующий, а в тот же день: с вертолетами, зондеркомандой – все, как бывает. Черт ее знает, получила она в награду свою розетку и вообще комфорт, или там не стали разбираться. Может, это вообще утка все… Мне прямо неловко, я вот совсем по-женски вас байками кормлю… Но что-то там такое точно было. Я знаю, что из разведвзвода тройка пошла туда. Может, узнать, может, по ее душу. Но что там в итоге было – не имею понятия… Ну, что еще? Один суровый одиночка из Питера добрался: говорит, там худо. Треть города выгорела на фиг, в новостройках прямо целыми микрорайонами. В Новом Девяткино сделали гетто, сгоняют туда всяких… Не сильно благонадежных. Остальные мрут. Эти в центре сидят, и мозги парят всему миру, что все прекрасно и замечательно. Не знаю, насколько ему верить. Проверку он пока не прошел, работает по хозяйству, под присмотром.

– Пал Степаныч его?

– А то кто же? Желающие найдутся, да его не переплюнешь.

Опять общее оживление. За пятнадцать лет до войны контрразведчик Павел Степанович был кандидатом каких-то серьезных наук и доцентом, а потом жизнь распорядилась так, что он стал мастером на все руки в какой-то питерской стройконторе. Вдруг оказалось, что он мог сделать евроремонт при помощи перфоратора, лазерного дальномера и пары мешков сухой строительной смеси. Руки у Павла Степановича были не просто золотые, а реально платиновые. Именно благодаря им году так к 2010-му он стал самым настоящим мультимиллионером: хозяином нескольких бригад и обширного офиса с говорливыми диспетчерами, грудастыми секретаршами и суровыми бухгалтершами. Пользовался всеобщим искренним уважением, очень и очень прилично зарабатывал, платил налоги урывками – и ругал Путина и правительство по пятницам и субботам, под пиво. Так особо не пил, потому что ездил по своим объектам на весьма дорогой машине. В армии он служил в старые советские времена, вроде бы упоминал танковые войска. А в переформированном после разгрома отряде, осваивающемся на новом месте, этот потерявший свои многочисленные миллионы человек неожиданно занял должность специалиста по контрразведке. Людей Павел Степанович видел насквозь, как рентген, и у допрашиваемых вызывал почти инстинктивный ужас. Вика старалась не думать о том, как он проводит свои допросы, что он на них делает с пленными, – польза от этого человека была очевидной. Ни один засланный провокатор в отряде пока так и не окопался, хотя можно было предположить, что именно этим способом борются с такими отрядами, как их собственный. Сколько Пал Степаныч выдрал плоскогубцами ногтей, сколько спилил зубов и что ему за это будет «на том свете» – об этом она старалась не думать.

– Еще что?

Подумав, Вика все же рассказала и историю, еще сильнее похожую на детскую страшилку. Рассказала так, как ее рассказали ей, передав по длинной цепочке от одного человека к другому. Бог знает, как ее извратили на всех этих этапах, вместе взятых. История была действительно страшноватая и не особо похожая на правду. Еще меньше похожая, чем та, которую она только закончила излагать. Впрочем, за многие последние месяцы все они видели такие вещи, что еще год назад за правду это не сошло бы даже для самого отмороженного фантазера.