Читать книгу "Кошачья гордость, волчья честь - Дарья Кузнецова"

— Хм. Я что-то пропустил? — поинтересовался с порога вошедший Трай. Мы с подругой переглянулись и, отрицательно качая головами, грянули новой порцией хохота. А княжна извиняющимся тоном ответила, придерживая за локоть путающуюся в юбке волчицу, с которой благополучно слетели благообразность и напускное спокойствие:

— Близняшки немного повздорили и случайно сбили с ног твою бабушку.

— Повздорили? — прошипела та, выворачиваясь из рук добровольных помощниц, после чего окинула их возмущенным взглядом. Потом развернулась к внуку и принялась рычать на него, наступая и раздраженно жестикулируя: — Ты! Выродок! Ты приволок в дом каких-то жалких, бесстыдных тварей, у которых нет никакого понятия о женском достоинстве, да еще смеешь тут с ними кувыркаться! Убирайся отсюда вместе со своими кошками!

Нам с Белкой как-то вдруг стало не смешно, особенно когда я догадалась взглянуть на лицо рыжего. Создавалось впечатление, что он буквально из последних сил сдерживается, чтобы не свернуть скандальной родственнице шею. Сейчас Трай совсем не походил на балагура-раздолбая; черты лица заострились, верхняя губа слегка подрагивала, будто он с трудом сдерживался от рыка, а мокрые рыжие волосы казались скорее бурыми, будто пропитала их не вода, а чья-то кровь. Даже мне с моей богатой биографией стало не по себе, а волчица, кажется, просто ничего не замечала:

— Я сделаю все, чтобы князь не женился на этой твари! Придумал тоже, с кем породниться — с блудливыми…

— Еще одно слово… — Не выдержав, Трай в один шаг оказался перед бабкой и обхватил ладонью горло женщины. Даже, кажется, слегка приподнял ее над полом. — Позволишь себе хотя бы еще одно слово в подобном тоне, и на улице окажешься ты, — не сказал — прошипел волк. По нервам плеснуло чужим страхом. Кажется, Инра поняла, что переступила через грань.

— Ты не посмеешь, — сипло выдохнула она, цепляясь обеими руками за его запястье.

— Рискнешь проверить? — криво ухмыльнулся рыжий и, явно превозмогая себя, разжал ладонь. — Больше не попадайся на глаза ни мне, ни гостям. А если посмеешь недобро высказаться о княжне или, паче того, сунуть свой нос в это дело… Лучше тебе покончить с собой. Пошла вон, — процедил он.

В могильной тишине проводил взглядом испуганную женщину, обеими ладонями державшуюся за горло, и, дождавшись, пока она исчезнет из поля зрения, молча развернулся и вышел в другую дверь. Насколько я помнила, там располагалась ведущая наверх лестница — крутая и тесная, «черная». В нашу сторону хозяин дома даже не глянул; кажется, его ощутимо потряхивало от злости, и было не до шуток.

— М-да. Вот тебе и обаятельный веселый мальчик, — задумчиво хмыкнула Белолеса, когда за мужчиной закрылась дверь. Звукоизоляция у волков в домах, как и у нас, отличная, так что можно было не бояться, что тебя услышат.

— Вот и помогай после этого людям, и извиняйся перед ними, — проворчала, понурившись, княжна, бросив взгляд в ту сторону, куда ушла Инра.

— Если бы сейчас не пришел Трай, вряд ли она стала бы так активно ругаться, — осторожно возразила я. — У нее это явно глубоко личное, а мы — просто очередной повод вспомнить.

— Странно это. Он производит впечатление гораздо более уравновешенного и сдержанного человека, — задумчиво проговорила Лебедяна.

— И что? — иронично хмыкнула я. — Мы с Белкой тоже такое впечатление производим, пока нас из себя не выведут. Просто с годами болевых точек становится все меньше, и задеть соответственно становится тяжелее. Пойду, проверю нашего нервного товарища.

— Боишься, как бы руки на себя не наложил? — насмешливо уточнила Белолеса.

— На себя вряд ли, а вот на кого-нибудь другого — запросто. Ну и вообще, надо брать тепленьким, пока есть такая возможность. А то успокоится и ничего уже не расскажет.

— Удачи! — Белка улыбнулась так безмятежно, а тень одарила настолько понимающим взглядом, что я отчетливо поняла: не поверили. Ну и… Солнцеликую им в свекрови!

Я в общем-то и сама толком не поняла, зачем пошла за Траем. С одной стороны, человека в таком состоянии лучше не трогать, это я прекрасно знала по себе. А с другой, чутье утверждало, что мое присутствие будет кстати, да и тревожилась за рыжика. Решить его проблему я вряд ли смогла бы, но вот помочь переключиться на что-нибудь более безвредное — вполне.

Зачем это мне нужно, я тем более не задумывалась. Хочется — и ладно.

Горький запах затихающей злости, замешанной на раздражении, досаде и, кажется, обиде, привел меня на самый верхний этаж дома. Здесь, под защищающим от непогоды куполом, был разбит небольшой сад. Журчание искусственного ручейка в летний зной, должно быть, звучало музыкой, а сейчас только усугубляло уныние серого неба над головой, напоминая, что там, снаружи, льет дождь.

Рыжий в угол забиться не стремился — если, конечно, не считать углом само это место, — и обнаружился сразу. Он лежал на одной из трех скамеек с коваными боковинами, расставленных в разных концах полянки. Для рослого волка лежанка была заметно коротка, и колени покоились на подлокотнике. Закинув одну руку за голову, а вторую — вытянув вдоль тела (ширина ложа явно мешала устроиться с полным комфортом), мужчина отсутствующим взглядом созерцал сквозь прорехи в вечнозеленой листве серое низкое небо.

— К тебе можно или лучше не трогать? — поинтересовалась я от двери, разглядывая живописную картину.

— Ну, насчет «потрогать» я никогда не возражал, — насмешливо хмыкнул он, переводя на меня взгляд, и сел. — Чем обязан?

Я неопределенно пожала плечами, усаживаясь на скамейку рядом с ним. Потемневшее от времени и вытертое многочисленными прикосновениями дерево было теплым; то ли сам рыжик успел нагреть, то ли какая-то магия.

— Трай, за что она так тебя ненавидит? — все-таки спросила через несколько секунд.

— А что, идея с недостойным наследником кажется сомнительной? — усмехнулся он.

— Честно говоря, да. Ну, презрение. Ну, неприязнь. Высокомерие, нежелание общаться; а она явно ненавидит, и для женщины это довольно странно. Но если не хочешь об этом говорить, я могу оставить любопытство при себе, — поспешила уточнить тут же. Мужчина бросил на меня странный насмешливый взгляд, но промолчал. А через пару секунд все-таки проговорил:

— Я убил ее сына.

— В смысле? — опешила я.

— Мой отец был ее единственным сыном, а я его убил. Так что, наверное, она имеет право на такие эмоции.

— Но почему? — После услышанного промолчать я не сумела. — То есть я понимаю, что вы друг друга терпеть не могли, но это все равно неожиданно…

А еще было интересно, как именно у него это получилось. Судя по тому, что данный факт не являлся тайной, убил Трай отца как-то совершенно легально, вероятно — на поединке, но тот же был альфой, или я что-то путаю?

— За мать. — Он спокойно пожал плечами. — Меня он мог бить, вымещая злость. Наверное, если бы я кому-то пожаловался, его призвали бы к порядку, меня бы забрали, но тогда она осталась бы с ним один на один. Поднять руку на нее отец не мог, его бы тогда князь своими руками порвал, а вот отравить жизнь — вполне. Как доказать, что кто-то на кого-то не так посмотрел и что-то не то сказал? Тут только слово против слова, поэтому ей приходилось терпеть. Я был на границе, когда получил от нее письмо. Не помню уже, что меня в нем насторожило: по-моему, оно было слишком уж радостным. Поговорил с командиром, так и так, мол, дома беда. Он хороший мужик, понимающий, отпустил. Только сюда путь неблизкий. Я загнал лошадь, себя чуть не загнал, а когда добрался, ее уже похоронили. Несчастный случай, сорвалась с моста и утонула. Утопилась, конечно; она боялась воды и не умела плавать. А я при свидетелях обвинил его в ее смерти и вызвал на поединок. И убил, — с явным удовольствием заключил Трай.