Читать книгу "Молчание сфинкса - Татьяна Степанова"

Салтыков же показался Никите в это первое их свидание в стенах ГУВД просто очень светлым, смахивающим на альбиноса рыхлым, блондином, встревоженным до крайности, до пунцовых пятен нездорового румянца на щеках.

—Прошу вас за мной, в мой кабинет, — сказал Колосов, поздоровавшись. — Пожалуйста, переведите Роману Валерьяновичу, что…

— Я все отлично понимаю. Я русский по рождению и воспитанию, — воскликнул Салтыков. — Анечка, не волнуйтесь. Вы, как нам сказал господин генерал, ведете расследование, — живо обернулся он к Колосову. — Покорнейше прошу простить меня за некую нервозность… Такое ужасное несчастье. Просто катастрофа. И потом, знаете, я никогда раньше, не имел дела с полицией. Я даже по набережной Орфевр ездил в Париже крайне редко. А здесь, в Москве, как-то раз проехал на машине по Лубянской площади и так разволновался… Согласитесь, есть места, у которых специфическая аура…

— Меня зовут Никита Михайлович, я начальников дела по раскрытию убийств, — сказал на это Колосов. — Я рад с вами познакомиться, хотя не скрою; я хотел бы, чтобы это произошло совсем при других обстоятельствах.

В тесном кабинете розыска Салтыков заботливо, усалил Анну Лыкову на стул за сейфом, чтобы ей не дуо из приоткрытого окна. А сам сел лишь после приглашения Колосова. С тревогой и живейшим интересом обвел взглядом стены, залепленные спортивными вымпелами, записками, пришпиленными кнопками, памятками. Остановился на вырезанной из старого, найденного Колосовым на чердаке журнала «Советский экран» фотографии Лино Вентуры в роли комиссара полиции.

— О! — воскликнул он и указал глазами на фото.

— Люблю этого актера, — пояснил Никита. — Вообше старые французские фильмы люблю. А с ним в особенности.

— Да, да, я понимаю; — Салтыков задумчиво разглядывал мрачного великолепного Лино. — Когда я был со всем молодой; я часто ходил в киноцентр общества дружбы Франции и СССР и смотрел ваши, то есть наши, русские фильмы: «Андрей Рублев»; "Броненосец «Потемкин» «Братья Карамазовы». Я просто болел ими, жил как во сне…

Никита заметил, как Лыкова мягко положила руку ему на запястье. Рука ее была худой и хрупкой. На безымянном пальце посверкивал перстенек с аквамарином очень скромный с виду, но в серебряной оправе старин ной работы.

— Сегодня утром по дороге на станцию была убита гражданка Филологова, -сказал Никита. — Ей нанесено несколько ударов тяжелым тупым предметом по голове и лицу. И ничего из вещей не взяли — ни кошелька, ни сумки, ни мобильного телефона.

Салтыков резким жестом поднес стиснутый кулак к губам. Рука Лыковой безвольно упала — жест был такой, словно он то ли вырвался, то ли стряхнул ее с себя.

— А в прошлый четверг по дороге с автобусной остановки был убит настоятель церкви в Воздвиженском отец Дмитрий; человек вам тоже небезызвестный, — продолжал Колосов. — Его тоже ударили по голове, а портфеля с деньгами, пожертвованными вами же на ремонт храм не тронули: Обстоятельства совершения этих убийств заставляют нас рассматривать их в комплексе.

— К какому выводу вы уже пришли? — спросил Салтыков.

Никита смотрел на него: а ты точно неглупый, богатый русский француз. Или французский русский — кто тебя разберет-поймет, Роман Валерьянович? Кто поймет, кто разгадает загадку, отчего это умирают люди, косвенно или прямо связанные с твоим Лесным? А что ты сам знаешь обо всем об этом? Хочешь показать, что не знаешь ничего. А что, если сейчас взять и тряхнуть благородной стариной — потребовать с тебя самого слово чести о том, что ты ничего не знаешь, что ты не в курсе, что ты ни при чем. Ведь ты же аристократ в десятом поколении, как про тебя болтают досужие языки, столбовой дворянин. Что ты ответишь мне после того, как дашь это самое слово?

Однако вслух он сказал совсем не то:

— Мы ведем следствие, Роман Валерьяновичей с выводами пока не спешим. У меня к вам несколько вопросов. Скажите, Наталья Павловна Филологова была приглашена в Лесное лично вами?

— Да, мной. Мы были давно знакомы. Она не раз бывала в Париже. Она — ученый, выдающийся специалист в своей области. Идея восстановления старой фамильной усадьбы в провинции и превращения ее в историко-культурный центр вынашивалась ею многие годы. Так вышло, что наши устремления совпали. И она согласилась помогать мне.

— А в чем конкретно заключались ее обязанности?

— Она руководила всем реставрационным процессом в целом. Приглашала специалистов, художников-реставраторов, мебельщиков, декораторов. Разыскивала в архивах Румянцевской библиотеки старинные чертежи, планы, гравюры, договаривалась об их копировании, консультировалась с архитекторами. Она решала все. Улаживала все вопросы с Фондом культуры, с департаментом по охране памятников… Без ее советов и консультаций мне бы очень трудно было ориентироваться в вопросах административных и… всех остальных.

— Усадьба Лесное принадлежит вам на правах аренды?

— Да, сроком на пятьдесят лет.

— Лично вам, никаких других арендаторов нет?

— Она принадлежит лично мне.

— Но ведь это коммерческий проект, — заметил Колосов. — Филологовой принадлежала в нем какая-то доля?

— Это благотворительный проект, — Салтыков покраснел. — У Натальи Павловны был со мной заключен контракт, я платил ей жалованье как специалисту, но, поверьте, дело было не только в деньгах.

— А в чем еще?

— Она была настоящим ученым. Истинным мастером, — сказал Салтыков. — Создание центра-музея в усадьбе было такой же заветной ее мечтой, как и моей.

Никита заметил, как при слове «мастер» Анна Лыкова вздрогнула и тревожно посмотрела на Салтыкова.

— Вы знали, что Филологова сегодня утром собиралась ехать в Москву? — спросил он.

— Да, дна говорила об этом еще в субботу. У них на кафедре должен был состояться ученый совет.

— А когда вы покинули Лесное?

— Я уехал днем в воскресенье. Вечером в посольстве Франции устраивался прием. Я должен был там присутствовать.

— Вы хорошо говорите по-русски, — заметил Никита. — Ваш очаровательный переводчик скучает.

Лыкова вспыхнула. Колосов наблюдал за ней краем глаза: вспыхнула она, как школьница, вырывающая странички из дневника. Метнула на Салтыкова умоляющий взгляд и…

«Черт, а она ведь… — Никита был удивлен, — Да нет, не может быть. Вряд ли… А почему, собственно, не может?»

— Мы с Романом Валерьяновичем решили подстраховаться, — тихо сообщила Лыкова.

— Анна Николаевна активно участвует в нашем проекте по возвращению усадьбе первозданного облика. Я во всем советуюсь с ней и целиком полагаюсь на ее знания и вкус, — ринулся ей на выручку Салтыков.

— Вы тоже искусствовед? — спросил Никита.

— Я работаю в антикварном салоне «Галантный век», помогаю реставраторам Лесного подбирать предметы интерьера — мебель, светильники, вазы, — голос Лыковой был ровным и спокойным. Но Никита видел: внешнее спокойствие, давал ось ей нелегко.