Читать книгу "Красотка печального образа - Галина Владимировна Романова"

Пускай бы Корабейников немного от ее персоны отвлекся.

А она вон теперь сиди посреди кабинета на старом, обитом драным гобеленом стуле, рассматривай потемневший от времени линолеум и думай, что будет дальше.

– Девушка, – вдруг окликнул ее самый здоровый и самый мордастый из трех. – Так и не расскажете нам, каким образом вы несчастных препарировали?

– Что? – слово было вроде знакомым и незнакомым одновременно. И о каких таких несчастных шла речь.

– Как, говорю, вы так лихо расправлялись с жертвами своими? Что вас толкало на убийства, не хотите рассказать?

Он явно глумился под одобрительные ухмылки своих коллег. Протокола никакого не велось, все давно было заполнено и подписи поставлены. Сейчас они просто сидели. То ли ждали чего, то ли просто расслаблялись после процедуры опознания.

А вот ей было очень тяжко.

Вот сейчас ее арестуют. Узнают родители. Дядя Коля наверняка поспешит им сообщить. Как они поступят, интересно, узнав? Постараются нанять адвоката? Плюнут на непослушную неразумную дочь? Станут искать денег, чтобы выплатить за нее залог?

Господи! Столько мыслей, столько мыслей, просто некогда печалиться и оплакать бедного Ромку, которому тоже кто-то нож в спину вонзил. И опять на дачах этих проклятых. Словно там круг какой-то заколдованный. Сначала Ингу в Ромкиной одежде убили на этих самых дачах, теперь вот и его убили, и опять там же.

Были бы в милиции ребята посмышленее, она бы с ними поделилась тем, что знала сама, а так…

Узнают, что она видела Ингу на диване у Катьки на даче, еще и это убийство на нее повесят.

Что же делать?! Что делать?!

Корабейников не вошел в кабинет, он ворвался и почти пританцовывал при этом. И такую волну энергии занес, что коллеги его моментально приободрились, сползли со скрипучих старых стульев и заходили, и заорали друг на друга.

Кто-то кому-то говорил, кто-то кого-то предупреждал, а слушать тот не захотел, и потому он козел теперь, а не кто-нибудь. Корабейников притиснулся к подоконнику, на котором горевали три усыпанные пеплом кактуса, и с легкой ухмылкой наблюдал за беснованием своих коллег. По всему было видно, что он был весьма доволен собой.

– А скажите-ка мне, Александра, – вдруг врезался в общий гвалт его тихий ровный голос, и шум, как по волшебству, стих. – С какой такой целью вы навещали Тимофея Коломенцева?

– Гм-мм, что? – от шума, духоты и от того, что жарко было очень в ветровке и кофте с длинными рукавами, а еще от очень плохих мыслей в свой адрес, она совершенно отупела и не сразу поняла, о чем ее спрашивают. – Коломенцева? Тимофея?

– Его, его, – ухмыльнулся Станислав Андреевич и тут же шикнул: – Вы бы присели, что ли, ребятки, и так дышать нечем, барышня того и гляди в обморок шарахнется. Вы бы сняли курточку-то, барышня, не на северный же полюс мы вас отправляем.

Александра глянула на него затравленно, послала мысленно к черту и говорит:

– Я виделась с Коломенцевым, просила его просмотреть видеоархив.

– А он что же? – подал голос тот самый весельчак, у которого, что плечи, что физиономия, были одинаково огромными. – Показал?

– Нет, он сказал, что их обокрали, ну… то есть помещение в «Эльбрусе». И обокрали как раз в то время, когда там работал Анатолий.

– И вы тут же помчались к этому самому Анатолию в надежде расспросить его о ком, барышня? – Корабейников сиял начищенным самоваром, а может, это лысина у него просто вспотела от самодовольства, но сиял, просто невыносимо глянуть было, не ослепнув.

– О каком Анатолии речь? – вдруг подал голос самый молодой, но тоже габаритный коллега Станислава Андреевича, по размерам их сюда подбирали, что ли. – О том, что Коломну менял?

– О нем, о нем. – поддакнул Корабейников.

– Ого! Тот еще типчик! Скользкий…

– Это ты так думаешь! – фыркнул Корабейников и тут же ткнул пальцем в сторону съежившейся, словно на электрическом стуле, Александры. – А барышня вон не побоялась к нему на ночь глядя отправиться, и домой потом к себе зазвала. И если бы не эта ее опрометчивость, то…

Он нарочно, гад такой, замолчал, призывая всех к вниманию. Будто бы его и без того плохо слушали. И так тишина в кабинете стояла такая, что слышно было, как тикают на запястье у Корабейникова его старинные часы. А может, это не часы, а ее взбесившееся сердце молотило от ожидания. Чего еще, интересно, уготовили ей эти суровые люди.

– То прямиком бы вы сейчас в камерку и отправились, милая.

– А че мы ее не закрываем, что ли, я не понял! – огорчился тут же самый мордастый.

Ну и рожа у него, прости господи! Расстроился он, понимаете ли! Сам бы шел и закрывался. Как не хочется ему свежеиспеченную подозреваемую терять, ох, как не хочется! Все вроде бы гладко сложилось, а тут вдруг такой пропах в лице какого-то Толяна, который взял да и встал на ее защиту.

Ай да Толян! Ай да молодец! Не зря она все же поставила на него, разделила с ним свой кров.

– И что он сказал? – осмелилась Александра спросить, осторожно выпрямляя спину, которая сгорбилась под тяжестью возложенных на нее улик.

– Он подтвердил ваше алиби на сегодняшнее утро, уважаемая, – без подвоха улыбнулся Корабейников, тут же влез в свой карман, достал знакомый пакетик с окурками и знакомо потряс им в воздухе. – И про сигаретки вот эти мне кое-что пояснил.

– Что?!

У нее шея чуть не на полметра вылезла из воротника ветровки, настолько интересно было, как же этот «Винстон» из-под ее окон связан с тем, что подобрал из-под малинового куста дядя Коля.

Как-то же он был связан или нет?!

– Это уже дело не вашей компетенции, – вдруг посуровел балагур Корабейников и принялся гудеть на своих ребят, снова было оседлавших стулья.

Быстренько всех выпроводил. Прикрыл за ними дверь. Подождал, пока Александра снимет ветровку и расстегнет на себе кофту. И лишь тогда, усевшись за один из столов, за тот, что казался более величественным по сравнению с другими, попенял ей почти по-отечески:

– Почему вы не сказали, что Шамарин Игнат Иосифович видел вас совсем в другой день? Почему, Александра?! Кого вы покрываете, объясните?! Вы что же, не понимаете, что едва не ушли под суд из-за кого-то, кого покрываете, а?! Хорошо, у Игната Иосифовича память как на лица, так и на числа хорошая, а то бы… Да еще с соседом вашим в каких-то давних знакомствах состоит, тот ему еще память простимулировал… Или врут, старики?

– Нет, не врут, – выдавила она через великую силу, едва не задохнувшись от облегчения, которое нахлынуло, расслабило, пробило до слез. – Все так… Я была на этих чертовых дачах, но в другой день.

– Когда? – и не думал сдаваться Корабейников. – И зачем вы туда с раннего утра подались, раз у вас там нет участка? И почему все-таки так горько плакали, а?! У Игната Иосифовича бедного чуть сердце не разорвалось от жалости к вам. Так что, Александра? Что за причина погнала вас туда?