Читать книгу "Беглый огонь - Александр Зорич"

В общем, мы решили, пусть будет Рыжий Лес.

Не успели мы как следует углубиться в Рыжий Лес, как на тропу перед нами выступили два сталкера из группировки «Свобода», звезданутые анархисты, много возомнившие о себе и Зоне.

Первого звали Баранов – косая сажень в плечах, короткая шея, дегенеративный узкий лоб с длинным шрамом, выраженные надбровные дуги и свернутый набок нос. Красавчик!

У второго была кличка Молоток. К слову, что за молоток имелся в виду, было неясно – не то синоним к слову «молодец», не то хозяйственный инструмент.

Молоток был отмороженным сукиным сыном. А еще – дальним родственником предателя Михая – не то двоюродным братом, не то сводным. Многие Молотка презирали и не думали скрывать свое презрение.

Что, впрочем, не мешало торговцам брать у Молотка хабар за нормальную цену, а хабара он таскал много. А что еще надо сталкеру? Да больше ничего. Зона – то еще место для выковывания нравственной оси индивида.

Баранов был не лучше. Его лоб, как уже говорилось, рассекал шрам.

Поговаривали, что шрамы эти нанесли Баранову его же коллеги «свободовцы» на так называемой «правилке», где мерзавца воспитывали коллективно.

Воспитывали за воровство – сталкеры жаловались, что во время совместных ночевок Баранов таскает у них из контейнеров артефакты.

Еще говорили, что на самом деле фамилия Баранова по паспорту Берзоев и что он находится в розыске Республики Чечня. Уголовник, в общем. Ну, так или нет, я не знаю.

Вот таких граждан встретили мы с Тополем на тропе, ведущей к заброшенной овощебазе.

Сворачивать было поздно. Да и некуда. Датчик аномалий показывал: справа изрядная мясорубка, слева жарка. Лучше не рисковать.

Мы с Тополем переглянулись. Без слов было ясно, что общение с Молотком и Барановым надо свести к минимуму. Если, конечно, получится. Я взглядом показал Тополю, что переговоры беру на себя – как более языкатый и менее вспыльчивый.

– Здорово, мужики! – сказал я миролюбиво. – Как дела?

– Еще не родила, – с презрительной миной сказал Молоток, пристально оглядывая с ног до головы сначала меня, а затем и Тополя. Рука его, и это я заметил сразу, лежала на кобуре.

– Далеко намылились?

– Да в Мертвый город, – сказал я, не видя смысла врать. – А вы-то сами куда?

– На Кудыкину гору, воровать помидоры, – скривился Молоток.

– Ну, не хочешь говорить, не говори. Это же такое дело. – Я улыбнулся. – Добровольное!

– Побазарить бы надо, – сказал Молоток.

– О чем это еще? – как можно спокойнее поинтересовался я.

– Мне тут братва написала, – с этими словами Молоток постучал ногтем заскорузлого указательного пальца по своему наручному ПДА, – что ты, дескать, с фраерком одним знаешься. Из очень плохой организации!

– Что еще за фраер? – о Рыбине я в тот момент не думал ни секунды. Поэтому мое удивление получилось весьма натуральным. Думаю, Баранов, который внимательно следил за моими реакциями, это оценил.

– Да Рыбин его фамилия. Сука порядочная! Четверых наших положил! – сказал Молоток.

– Ну так положите вы его – и вся недолга! – предложил я. К слову, я очень старался, чтобы в моих словах не звенел ледяной сарказм.

– Ты не понимаеш-ш-шь… – змеей прошипел Молоток и его глаза злобно сузились. – Ты не понимаешь, какие силы стоят за этой сукой!

– Я действительно не понимаю, тут ты прав, брат. Я вообще лицо частное. И интересы у меня сам знаешь какие – бабос, бухло и художественная гребля.

Молоток и Баранов осклабились, обнажая желтые кариесные зубы, – очевидно, им понравилось про «художественную греблю».

– Да мы знаем, что ты по этому делу спец, – с улыбкой детдомовского старосты сказал Молоток. – Попа-рот, все дела…

– Так что я этих ваших терок не понимаю – долг, свобода, честь… А Тополь вон, – я указал на своего друга, который тем временем закурил, имитируя непринужденность, – вообще четыре класса только окончил. Читает и то с трудом! У него вообще никаких идеалов нет. Мы на вас, на пацанов из «Свободы», смотрим как на небожителей. Потому что сами-то мы не выше скотины. А у вас цели есть в жизни, идеалы… Короче, респекты, уважуха и удачи всяческой!

– Что-то уж больно складно заливаешь, – с недоверием процедил Молоток, критически глядя на Тополя.

– Зуб даю! – Я сделал характерный прикусывающий жест.

«Тот, кто не боится показаться дураком, одурачит кого угодно», – помнил я наставления одного из моих учителей, великого, и тут без всяких преувеличений, сталкера по кличке Дед Иван, с которым познакомил меня мой наставник Дайвер, ныне, увы, покойный.

Вдруг ветер в голове у Молотка резко переменился. И он, забыв о благодушном презрении, с которым смотрел на меня секунду назад, вновь начал наезжать.

– Хорош трындеть, Комбат. Говори, что у тебя с этим чуваком? Вас в «Лейке» видели. И зафотали.

– Да чего-чего… – задумчиво пробормотал я. – Хабара ему, как обычно, надо. И не простого, а золотого! «Чипсов» просил, да таких особых, кварцитовых, если знаешь. – Я посмотрел на Молотка взглядом рассеянного полудурка.

– Слышал, не пальцем деланный. Еще что?

– «Свинцовый иней» ему нужен. Причем в количествах немереных. Такое ощущение, что он его планирует автогеном растапливать и в бензобак заливать..

– Но это все дешевка. А на самом деле что ему нужно? – проявил проницательность Баранов.

– А на самом деле ему нужна «звезда Полынь»! – выпалил Тополь, будто бы «взятый на понт».

– Ч-чего? – спросил Баранов, тараща глаза.

– П-полынь? – Брови Молотка взлетели на лоб.

– Да. «Полынь». Нужна этому козлу. Как его фамилия…

– Типа я помню! – Я скроил презрительную гримасу.

– Рыбин, – напомнил Молоток.

– Да. Рыбину!

– И вы за ней идете? За «звездой»?

– Ну вроде. Если получится.

– Ладно. До «звезды» вашей мне дела нет. Добывайте, если знаете где. – Молоток издал гнусный смешок. – Но вы оба запомните хорошенько. Если отдадите «звезду» этому Рыбину, мало вам не покажется. Найду и на вот это дерево ваши кишки намотаю. Сначала твои, Комбат… А потом и твои, Тополь… Хорошо слышали, мясо радиоактивное?

– И вообще вашему клану трындец придет. Быстрый и мокрый, – пообещал Баранов, и его восточные глаза устрашающе сузились. – Это понятно?

Мы с Тополем для приличия помолчали. Посопели в тряпочку. Не борзели. Изображали крайний испуг.

Потом я проблеял:

– Да чего уж тут непонятного? Если этот тип… как его?

– Рыбин, – подсказал Баранов.