Читать книгу "Афганистан. Честь имею! - Сергей Баленко"

Служба в Афганистане шла нормально. Домой писал:

«…по‑прежнему занимаемся учебой и ходим на войну», «Здесь все помаленьку воюем с душманами», «…были на блокировке недалеко от Пакистана, где‑то в десяти километрах, и „духи“ там были борзые. Еще так можно много написать, но все, что было, невозможно описать. Все расскажу вам, когда вернусь, а это будет только в апреле 88‑го года. Самое главное, не беспокойтесь за меня».

Весна 1987 года была в разгаре. Оживала после зимнего относительного затишья оппозиция. Все чаще вспыхивали ожесточенные бои с моджахедами. «Духам» не хватало оружия, поступающего из соседнего Пакистана.

Нашему командованию стало известно об очередной переброске оружия и боеприпасов караванными путями севернее Кандагара.

21 мая 1987 года на пути душманского каравана вместе с боевыми друзьями встал простой тамбовский паренек, младший сержант Алексей Козлов. Этот рубеж «духи» не прошли. Расчет крупнокалиберного пулемета, которым командовал Алексей, стоял насмерть, надежно укладывал «духов» на землю. Командир сражался геройски… и погиб геройски. Он свято верил в то, что сражается за правое дело, так необходимое его стране.

Его земляк и боевой товарищ Владимир Елисеев писал родным Алексея: «Я знал Алексея с ноября 1986 года, с момента, когда он пришел к нам в роту. Служил со мной в одном взводе. Спал тоже со мной рядом, да и сейчас его койка стоит рядом с моей, только заправлена по‑другому. Я ему сказал один раз: „Лешка, осталось немного служить. Я к тебе заеду домой, расскажу, что, мол, все нормально“».

Написал родным и замполит роты, в которой служил Алексей, капитан Маломуж Алексей Алексеевич: «…Мы все очень любили и уважали Алексея… Алексей мысленно всегда с нами. Гордитесь вашим сыном, как гордимся им и мы. Он у вас Герой».

Алексей Козлов был одним из восьмидесяти семи мальчишек‑героев, не вернувшихся на тверскую землю.

…Цинковый гроб и скупая по своему содержанию похоронка — это все, что взамен жизни Алексея получили родители. А еще орден — горящая кровью рубиновая звездочка — память о сыне, погибшем на чужой афганской земле.

И осталась боль. Ноющая, не проходящая боль невосполнимой утраты…

Военфельдшер

Какой мальчишка не мечтает стать космонавтом, военным, шофером, геологом. Это присуще всем. А Миша Кузьменков мечтал летать, летать как птица, его завораживала синева небесная. Он мечтал стать летчиком. Он мечтал в едином целом со своим самолетом выделывать умопомрачительные фигуры высшего пилотажа, подобно молнии проноситься над любимым городом. Ему снились заветные «птички» на рукавах кителя. Он даже умудрился уговорить маму купить специальную ткань, чтобы построить дельтаплан.

Но он забывал, что с астмой, которой он страдал почти с рождения, его мечта о небе, о самолетах — неосуществима. Он старался забыть о болезни, но все прекрасно понимал. И именно поэтому после восьмого класса созрело решение стать врачом. Решение было настолько серьезным, что к реализации его он приступил немедленно.

Первой ступенькой к благороднейших из профессий стала учеба в Бендерском медицинском училище. Он весь отдался новой идее. Учился серьезно, любил вращаться в среде медиков, внимал советам, как губка впитывал знания, набирался опыта, перечитывал горы специальной литературы, пытаясь найти ответы на волнующие вопросы. Это была одержимость, помноженная на желание облегчить страдания людей.

Как о нем говорят родные, друзья, он все умел, был человеком увлекающимся и всегда доводил дело до конца. Своими идеями он мог заразить любого.

Встретилась красивая девушка, увлек ее, заговорил. И увидела Светлана в нем свой идеал суженого, поняла, что он — ее единственный.

Когда дело дошло до свадьбы, музыку подбирал сам. Сам купил колонки к магнитофону (они потом не раз выручали при организации вечеров в училище).

Светлана Николаевна рассказывает, что он настаивал на том, чтобы они все делали вместе: и фотографии печатали, и магнитофон чинили. Может быть, это происходило еще и потому, что настоящей семьи и дома у девушки, которую его мама приняла как дочь, до знакомства с ним не было. Благодаря ему она сегодня во многом может помочь сыну.

Болезнь не мешала ему заниматься любимым делом. Вернее, он переступал через свой недуг. Занимался спортом: греблей и борьбой, научился водить машину и мотоцикл. Увлекся киносъемкой, любил музыку и собрал отличную фонотеку.

И все это время упорно работал над постройкой дельтаплана. Это творчество прервала повестка из военкомата. Еще одно, очередное испытание. Хотя для их возраста и семейного стажа испытаний выпало более чем достаточно. Его болезнь, смерть первого ребенка, рождение второго, разлука… И обостренное чувство долга.

Когда призывали в армию, сумел скрыть свой недуг. Почему? Видно, не хотел казаться ущербным, искренне считая, что должен служить, как и все. Пришла его очередь ехать в Афганистан, тоже не стал отказываться и прикрываться своими проблемами. Кто знает, что означает диагноз «астма», тот поймет, как было нелегко Михаилу. Но мечта о небе прочно сидела в нем. Потому и служить попал в десант, в отдельный отряд специального назначения. Пусть не в самолете, пусть под куполом парашюта — но летать. Удивительная целеустремленность.

В каждом письме из Афганистана он писал жене и сыну стихи.

* * *

Снова бродят тучи у окрестных гор.

Грусть — всадник на круче, затуманен взор.

Далеко‑далёко дом, жена, семья.

Сердцу одиноко, безутешен я…

* * *

Лишь земле и небу порознь жить всю жизнь.

Скоро я приеду, и тогда держись –

Обниму, изнежу за все эти дни,

Чтоб тоска пореже жгла свои огни.

* * *

…В небе звезды вышли, месяц‑голова.

Хорошо от мысли, что любовь жива.

Терпеливо, долго — каждый день, как век,

Ждет меня мой добрый, милый, нежный человек!!!

* * *

Сын давно забыл мое лицо,

Слово «папа» редко говорит.

Так хочу быть вместе с вами я.

Подожди, хорошая моя!..

Вот так он писал из той далекой страны, принесшей ему немало переживаний. Сколько горя и страданий довелось пережить этому парню, на голубых петлицах которого была эмблема чаши со змеей.

Люди в белых халатах…

Сколько бойцов и командиров помнят их чуткие, сильные руки. Скольких они спасли…

Доставка раненых с поля боя, оказание первой помощи, сопровождение «груза 200»… Сколько раз приходилось им откладывать санитарную сумку, инструменты и брать в руки автоматы. Перекошенные болью лица, красные от слез глаза… Но у Михаила хватило мужества не пасть духом. И в одном из писем, вероятно, в минуту отчаяния, когда совсем тяжело было, он написал: «Мне очень тяжело, но незачем меня жалеть. Я все должен пройти сам! А как хочется все рассказать, что видел, что пережил!!!».