Читать книгу "Я, Легионер - Георги Лозев"

Я было подумал, что так и будет до конца, как вдруг нас подняли по тревоге, и мы отправились в ночной поход. Я хорошо размял обувь во время похода к Белому кепи и на этот раз обошелся без ран.

Единственной проблемой было то, что когда мы вернулись в 6 утра, началась длительная чистка автоматов, которая продолжалась до второй половины дня. Комвзвода несколько раз приходил проверять и каждый раз был недоволен. Мы не могли оставить оружие в арсенале, если оно не блестело. Мы все устали как собаки, но было ясно, что если мы не почистим автоматы, будет вторая бессонная ночь. Те, кого отпустили, помогали более неопрятным парням с одной-единственной целью — поскорее лечь в постель. Капралы знали, что это испытание, и держали нас стоя, в комнате не было стульев, и мы не имели права сидеть на столах. После ужина в белых перчатках пришел сержант Халиль с очередной проверкой и начал осматривать автоматы.

— Я вижу, что вы наконец-то постарались, — сказал он нам. — Нужно было утром лучше чистить, и сейчас вы бы отдыхали. Я надеюсь, по крайней мере, вы выучили этот урок и в следующий раз после первой же проверки сдадите оружие. Теперь мы можем смазать автоматы, и жду вас в оружейной комнате.

Через полчаса каждый сдал автомат, но только мы побежали спать, как ефрейторы сказали, что будут осматривать шкафчики. У нас не было времени убраться после ночного марша, и, конечно, они были в беспорядке. Началась уборка шкафчиков, наконец к полночи все стало выглядеть безупречно, и после долгожданного душа я рухнул в постель.

Прошло два с половиной месяца, как я находился в Кастеле, и четыре, как переступил порог казармы «Лекурб» в Страсбурге, и с тех пор я не выходил из легиона. Я не общался с кем-либо за его пределами, у меня не было выходного, и я как будто забыл свою бурную студенческую жизнь. Я был новым человеком, который мог выдержать все, но в день, когда сержант Рашита пришел и сказал, что в селе неподалеку церковь организует службу для молодых легионеров-католиков, я, не задумываясь, сразу же записался.

Мало того что я не был католиком, я был воспитан в обществе атеистов, где единственным богом была Коммунистическая партия. Во времена моего детства церкви считались местами для пожилых людей из предыдущих поколений, с устаревшими убеждениями, но в тот день для меня это было единственный способ несколько часов посмотреть на окружающий мир. Свобода звала меня, хотя бы на считанные минуты. Кроме того что я хотел подышать воздухом вне части, я хотел посетить это небольшое село, через которое мы проходили каждый раз во время ночных маршей. Мое любопытство путешественника и моя жажда свободы в мгновение ока превратили меня в католика. Я помню, что в начале службы не обращал внимания на слова священника, а ожидал конца мессы, чтобы иметь возможность пойти и наесться теплыми круассанами в расположенном рядом с церковью TABAC BARe.

Мне никогда не приходилось бывать на службе в католической церкви, и в какой-то момент я вслушался в слова проповеди, которая была подготовлена специально для нас. Священник интерпретировал отрывки из Священного Писания очень интересным образом и заставил нас гордиться своей профессией солдата. Он говорил нам о мужестве, жертвенности, о том, что во время войны люди находятся на грани смерти и лучше оценивают жизнь и моральные ценности. Араб, который сидел рядом со мной, конечно, не был католиком, но он был франкоязычным и также слушал священника. Даже капралы, которые были обязаны нас организовывать и вошли в церковь не по своей воле, слушали заворожено. Из всех новобранцев в группе, которая пришла на мессу, лишь поляки были рьяными католиками и знали, в каком порядке проходит служба, становились на колени перед распятием, выстраивались в очередь за причастием. Мы, другие, чувствовали себя немного не в своей тарелке, но кюре не сделал нам замечание, он был рад, что мы слушали его.

Наконец, наступил долгожданный момент, когда служба кончилась, и мы сели в кафе, чтобы поесть теплые круассаны с шоколадом и хлеб. Французы — мастера выпечки, а мы постоянно были голодны. Нас оставили в покое на час, так как люди из села приготовили нам хороший завтрак. Они испытывали гордость от знакомства с легионерами, а мы были счастливы, что могли поесть не спеша и без окриков капралов.

Я помню, что в течение всех четырех месяцев обучения, независимо от того, как я ел, я оставался голодным. Упражнения и бессонные ночи после маршей давали о себе знать, и обильная пища меня спасала.

Я увидел, что люди смотрят на меня, как на какого-то героя, во мне видели солдата, который отдаст свою жизнь, защищая их, а я все еще был на обучении. В кафе пришел полковник Бюфто, наш командир, который сфотографировался с нами, новичками. Полковник был в штатском и пришел с семьей в честь специальной мессы. То воскресенье было самым лучшим днем с начала моего обучения в легионе. Это был настоящий отдых для души и день полного счастья для желудка.

Конечно, за воскресеньем последовал понедельник, и обучение продолжалось своим ходом. Начались тяжелые тренировки по прохождению полосы препятствий по нормативу. На первых порах многие натерли до крови и вывихнули руки и ноги, некоторые даже отправились в лазарет полка. Я получил лишь незначительные травмы и, хорошо перевязанный, продолжал обучение. Полностью восстановившимся для нормальной спортивной деятельности вернулся Фудзисава. Не было времени останавливаться, оставался всего один месяц — декабрь. Я вспомнил, что мой друг-камикадзе не сдался перед болью и получил Белое кепи, и решил, что вывихнутая рука не остановит меня. Я тренировался для выполнения нормативов, потому что в конце обучения нас ожидал тяжелый экзамен, и если мы его не сдадим, наша карьера в легионе закончится. Он пройдет в начале января, и после экзаменов окончание обучения будет ознаменовано трехдневным походом по Пиренеям.

Настали Рождественские праздники. Легион, как каждая семья, готовился к ним. Перед Рождеством были организованы чемпионаты по футболу, баскетболу и волейболу. Сам командир Иностранного легиона генерал Пикмаль пришел к нам, чтобы участвовать в 22-километровом праздничном полумарафоне. Генерал был известен своими достижениями в беге на длинные дистанции и, несмотря на возраст, обогнал большинство из нас. Я до сих пор помню, как после того как он меня обогнал, я старался выдерживать его темп, но пяти минут оказалось достаточно, чтобы я отказался от этого.

Наша рота завоевала множество наград на соревнованиях, в том числе в общем результате полумарафона. Это означало, что я соревновался с настоящими спортсменами.

Перед Рождеством атмосфера была довольно сплоченной и приятной. Капралы почти не придирались из-за пустяков, а поддерживали и подбадривали нас, чтобы с каждым днем мы постигали больше и больше.

Ужин к сочельнику был хорошо организован, и некоторые из легионеров подготовили эскизы — маленькие комические сцены, которые высмеивали офицеров и унтер-офицеров. В этот день легионерам было позволено подтрунивать над командирами. Рождественский ужин тоже был на уровне — омары, филе, салаты, тропические фрукты и шампанское. Впервые в жизни я видел такой щедрый пир. Стол ломился от еды и напитков.

Жить в легионе было трудно, но, безусловно, игра стоила свеч. Сегодня вечером было очень весело, и все мы чувствовали себя как настоящие члены большой новой семьи — Иностранного легиона. Рождественский ужин закончился в два часа утра, но праздник продолжался в клубах рот, и все могли свободно гулять по части. Впервые нам официально разрешили звонить близким. Те, кто оставил жен и детей, провели остаток ночи у телефонных трубок. Только теперь я понял, что им было гораздо труднее покончить со своим прошлым. Я погулял по части и встретил капрала, который был моим земляком. Мне было очень приятно поговорить с ним на родном языке. Кроме того, он только что вернулся из Джибути и рассказал мне о трудностях тренировок на 50-градусной жаре и о выходных, проведенных со знойными африканками. Я в последние несколько месяцев не только не видел женщину, но даже не успел подумать об этом. Такие выходные тогда мне и не снились. В три часа я уже собрался пойти в свою комнату, потому что знал, что на следующее утро нам надо будет рано вставать. Но когда я поднялся на этаж нашего взвода, то решил зайти к своему японскому другу. Во всех комнатах было темно, видимо, мои товарищи продолжали усердно соревноваться, кто больше выпьет.