Читать книгу "Как убивали СССР. Кто стал миллиардером. Роковые 90-е, разрушение Советского Союза, рождение олигархии - Андрей Савельев"

Утвердившись на почве разработки основ коалиции со старой номенклатурой и закулисным созданием новой, Попов не сомневался в том, что ответ за развал системы власти в Москве он нести не будет. В мае 1991 года депутаты попытались выбить из ускользающего от ответственности Попова отчет о результатах его деятельности за год. Попов сделал вид, что его заставили пойти на неподготовленное сообщение и лишь в общих чертах описал трудности своей работы. Одновременно Г. Попов потребовал от сессии Моссовета при любом исходе выборов мэра (в июне 1991 г.) рассмотреть вопрос о его уходе с поста председателя Моссовета. То есть в любом случае никакого настоящего отчета он делать не собирался.

По мнению Попова, уже вовсю ведущего предвыборную кампанию за пост мэра, основной недостаток Моссовета состоял в том, что не был составлен план работы на перспективу («Куранты», 28.05.91). Спрашивается, о чем же думал сам Попов, который подобных планов Моссовету не предлагал ни разу? Вот снова он стоит на трибуне и от кого-то требует развернутого цельного плана. И снова в качестве оправданий за полный провал своей деятельности Попов приводит маловразумительные доводы: 1) ему постоянно мешала активность депутатов, от которых он стремился скрыться за закрытыми дверями кабинета 2) очень много усилий председатель Моссовета истратил, чтобы держать Москву «на плаву».

Вторым своим оправданием он просто расписался в том, что практически полностью был включен в систему исполнительной власти и работал только на нее. Моссовет же был для него тем трамплином, с которого можно стартовать в верхние слои административно-номенклатурной системы.

За день до выборов мэра Попов откровенничал уже в компании своего большого друга – редактора газеты «Куранты», и снова повторял практически то же самое, что и на сессии. Ни одной новой мысли! К голым абстракциям Попову прибавить было нечего, все уже неоднократно излагалось перед депутатами и год, и полгода назад. Дополняет Попов свои теории только признанием в том, что «год дал очень много» в смысле знакомства с управленческими кадрами. Разумеется, дал он много лично Попову.

Накануне выборов мэра Попов открыто объявил о своих прогнозах и видах на улучшение обстановки: «Отдельные, наиболее острые проблемы с продовольствием мы могли бы решить через год частично. Более реально – через два, если начнут широко развиваться фермерские хозяйства и прямые связи города и села…» («Куранты», 11.06.91). Для промтоваров Попов поставил срок – 5 лет, а для выхода на мировой уровень – 8–9 лет. Но ни «наиболее острые», ни «частично», ни «через год» проблемы так и не были решены. Да и кто стал бы вспоминать через год какие-то обещания, какие-то прогнозы в условиях катастрофы?

Растерянность перед сложностями политической и экономической ситуации побуждала в 1990–1993 гг. некоторых политиков играть на нетерпеливом ожидании перемен и предлагать простые рецепты решения всех проблем. Очередное «открытие» появилось в интервью Г. Х. Попова еженедельнику «АиФ» (№ 29, 1991): пока КПСС и демократы топтались на месте, на политическую арену вышла третья сила – «люмпенский вариант фашизма». Опасность фашизма была объявлена главной и, таким образом, борьба с фашизмом выходила для демократического движения на первый план. Не удивительно, что в список представителей «нашего» фашизма можно легко попасть помимо воли (а именно – волей хозяев прессы). Вас, дорогой читатель, моментально можно по распоряжению причислить к люмпен-патриотам, люмпен-шовинистам, люмпен-пролетариату, люмпен-интеллигенции, люмпен-чиновникам (люмпен-аппарату). А все это совместно – «консервативно-люмпенский фашизм». Такова классификация Попова, охватывающая все население России, исключая лишь ее предателей и разорителей. На ее основе в течение двух десятков лет ведется война правящей олигархии с русским народом, с русскими общественными активистам.

Выдумав миф о люмпенском фашизме, Попов активно разрабатывал эту тему, не уставая повторять слова о той огромной опасности, которую несет объединение коммунистов и националистов. Именно этот шизофренический испуг привел к силовому подавлению забастовки таксистов, возмущенных убийствами своих друзей и безнаказанностью кавказских банд на улицах Москвы, когда еще об этнобандитизме говорили лишь единицы. Через десятилетие этнобандиты, завезенные в Москву Лужковым, будут терзать ее ежедневно. Именно этот психоз стал причиной первой крови, пролившейся 23 февраля 1992 года, когда банды наемников в милицейской форме устроили массовое избиение демонстрантов и ветеранов войны. Именно по этой причине Попов истерически призывал «дать отпор» попыткам «нового путча», которого он так ждал и увидел, наконец, в попытке народных депутатов ликвидированного СССР (которых, кстати, никто полномочий не лишал) собрать свой Съезд в марте 1992 года.

Завершающий теоретические изыскания тезис Г. Попов выдумывает после своего провала на парламентских выборах 1993 года: неблагополучное общество не может позволить себе роскошь всеобщих равных выборов. Из этого тезиса автор сам делал вывод: нельзя давать голосовать селу, пока фермеры составляют в нем 1 %. Другое следствие: полновластие исполнительной власти в переходный период должны защищать специальные элитные части, выведенные из подчинения военных. Так проще будет найти желающих расстреливать парламент и усмирять недовольных («НГ», 10.12.93).

Малоизвестны, но чрезвычайно поучительны закулисные маневры Попова при навязывании Москве должности мэра и при проведении предвыборной кампании. Вспомним еще раз, с какой подкупающей прямотой высказывался Гавриил Харитонович перед выборами председателя Моссовета в апреле 1990 года (цитировано выше). Готовность оставить выборный пост при явном расхождении между взглядами большинства депутатов, отказ от попыток переиграть это большинство в процедурных вопросах – нормальная позиция для всякого порядочного человека. Но этой позицией Попов не воспользовался, когда внеочередная сессия Моссовета (29.04.91) сформулировала свою законодательную инициативу по поводу статуса и порядка выборов мэра Москвы. Решение сессии существенным образом отличалось от проектов, подготовленных самим Поповым – кандидатом на этот пост. Поэтому с его стороны были предприняты всевозможные усилия, чтобы в обход Моссовета провести свой вариант реформы управления, опираясь на связи в Президиуме Верховного Совета РСФСР.

В результате Попов добился такой процедуры выдвижения кандидатов на пост мэра, при которой он становился практически единственной фигурой, представляющей демократическое движение Москвы (Т. Корягина, имеющая второй после Г. Попова рейтинг популярности среди москвичей, не успела набрать достаточного числа подписей для включения в список для голосования). Противодействие позиции Моссовета дошло до того, что решения внеочередной сессии, собранной инициативной группой депутатов вопреки воле председателя Моссовета, около двух недель не подписывались Г. Поповым и не направлялись в рассылку. То есть происходила грубейшая манипуляция процедурными моментами, которая не позволяла большинству депутатов Моссовета реализовать свою позицию. Ставка в этих номенклатурных играх для Попова была столь высока, что всякие представления о порядочности оказалось возможным просто отбросить.

Попов не только не попытался утрясти разногласия с депутатским корпусом, но и не выполнил еще одного обещания, взятого на себя добровольно в уже упомянутом предвыборном выступлении перед Моссоветом. Он заверил, что если станет баллотироваться в мэры, то для обеспечения выборов главы исполнительной власти «без давления» (т. е. без преимуществ для обладателя наиболее заметного административного поста) уйдет в отставку со своего поста председателя Моссовета и тем самым формально уравняет шансы всех кандидатов на выборах. Не ушел и не уровнял. Наоборот, Попов потребовал у сессии Моссовета особой рекомендации для своей кандидатуры, предупредив в опубликованном накануне ультиматуме, что при отказе в такой рекомендации не только сразу уйдет в отставку с поста председателя Моссовета, но и вообще не станет участвовать в выборах.