Читать книгу "Медичи. Крестные отцы Ренессанса - Пол Стретерн"

Внезапное возвращение Пьеро застало заговорщиков врасплох. Аччайуоли, Содерини и Нерони разъехались за своими людьми, оставив Питти в недостроенном и совершенно не подготовленном к защите дворце. Время шло, Питти со страхом думал, что союзники его бросили, и в конце концов нервы у него не выдержали. Вскочив на коня, он стремительно пересек Понте Веккьо и поскакал через весь город к палаццо Медичи, где сразу же попросил провести его к хозяину. Далее показания свидетелей расходятся. Одни утверждают, что Питти слезно умолял Пьеро о прощении, клянясь, что отныне «будет стоять на его стороне до самой смерти». Трудно сказать, знал ли тогда Пьеро, насколько тесно связан Питти с заговором, имеющим целью его уничтожение, известно лишь, что он щедро даровал ему прощение. Кое-кто утверждает даже, что, дабы достичь мира в городе, Питти предложил Пьеро женить Лоренцо на одной из своих дочерей, и тот будто бы согласился.

К этому времени Пьеро уже собрал своих людей и послал письмо Галеаццо Сфорце с просьбой как можно скорее выдвинуть свою кавалерию во Флоренцию. Содерини своим чередом с такой же просьбой обратился к герцогу Феррары, а сам направился в Палаццо делла Синьория в надежде заставить власти города арестовать Пьеро. В городе царила растерянность и паника, но народное восстание, на которое рассчитывал Питти, так и не началось. В результате никто арестовывать Пьеро не пришел, а вооруженные банды, выступившие на стороне заговорщиков, постепенно утратили боевой пыл и рассеялись по закоулкам города. Вскоре об этом стало известно герцогу Феррарскому, и он понял, что ситуацию, сложившуюся в городе, ему обрисовали неверно. Народ, вопреки заверениям Содерини, не собирается приветствовать его людей как освободителей, и лучше вернуть их домой. Что же касается армии Коллеоне, то она даже не успела выйти из Венеции, когда там стало известно о происходящем.

Заговор провалился, и Пьеро для восстановления порядка в городе привел в действие политическую машину Медичи. После избрания верной Медичи синьории во Флоренции зазвонил колокол-vacca, и граждане, имеющие право голоса, потянулись на пьяцца делла Синьория. Сюда было согнано три тысячи вооруженных людей — вся городская гвардия и люди Медичи во главе с юным Лоренцо, который в полном боевом облачении ехал впереди отряда. Сильно напуганные разговорами о гражданской войне и вторжении чужеземцев, участники собрания быстро согласились вернуться к старой системе назначения членов синьории в гильдиях, отказавшись от более демократической процедуры выбора путем жеребьевки, что некогда и позволило Содерини стать гонфалоньером. На протяжении ближайших двадцати лет разговоры о реформах будут возникать вновь и вновь, пока наконец система управления городом не обретет твердую опору. Но и сейчас все поняли смысл происшедшего: власть Медичи была восстановлена и во всеуслышание утверждена, быть может, на десятилетия вперед. Граждане Флоренции, желали они того или нет, были вынуждены принять эту данность; впрочем, насколько можно судить, особых возражений у них не было — такова цена стабильности.

Главари заговора Аччайуоли, Нерони и Содерини были приговорены к смерти, но благодаря вмешательству Пьеро казнь заменили изгнанием. Смягчение вердикта должно было примирить враждующие партии, но в итоге выяснилось, что такой шаг был дорогостоящей ошибкой. Содерини и Нерони сразу направились в Венецию, властителей которой все больше беспокоили укрепляющиеся союзнические связи между Флоренцией и Миланом. Дожа Венеции удалось быстро убедить в необходимости действий против Флоренции, и уже в мае 1467 года Коллеоне получил приказ напасть на город. Этому грозному кондотьеру было уже шестьдесят семь лет, и возраст начинал сказываться; тем не менее ремеслу он учился у самого Сфорцы, что позволяло встать во главе мощного отряда, состоявшего из восьми тысяч всадников и шести тысяч пехотинцев.

Пьеро, узнав о происходящем, действовал с обычной быстротой: он послал нарочных к Ферранте в Неаполь и к Галеаццо в Милан, призывая тех собрать под знамена как можно больше людей. Одновременно он назначил командующим вооруженными силами Флоренции Федерико де Монтефельтро. У этого сорокапятилетнего князька крохотного города-государства Урбино была репутация блестящего военачальника, уступающего в этом смысле только Коллеоне; он тоже был учеником Сфорцы и даже женился на его дочери Баттисте.

Оба отряда начали маневрировать в долинах и на взгорьях Романьи, дожидаясь, пока кто-нибудь не сделает ошибку. Задача Монтефельтро состояла в том, чтобы вообще избежать столкновения, пока не подойдет подмога из Милана и Неаполя. Его тактика оттяжек сработала, и вскоре с ним соединился отряд из Неаполя под командой герцога Калабрийского и внушительные силы из Милана во главе с самим Галеаццо.

Быстро перейдя теперь к решительным действиям, Монтефельтро сумел поставить Коллеоне и его людей в невыгодное положение. Но не успел он нанести удар, как Галеаццо совершенно необъяснимым образом позволил противнику вырваться из ловушки. В ответ на запрос из синьории Монтефельтро пожаловался, что Галеаццо из чистого тщеславия отказался следовать его приказам, мол, им, Сфорцей, не может командовать человек, бывший некогда подчиненным его отца. Синьория дипломатично пригласила Галеаццо во Флоренцию самолично доложить о сложившейся ситуации, а также изложить свое мнение о дальнейших действиях флорентийских сил. Теперь, когда капризный юнец миланский герцог уже ничем не мог ему помешать, Монтефельтро вновь настиг венецианские отряды, отходившие к Имоле; Коллеоне вынужден был остановиться и принять бой. Флорентийцы быстро начали брать верх, но тут стемнело, и пришлось сражаться при свете факелов. В возникшей суматохе Коллеоне приказал своим силам отступить. Монтефельтро объявил об одержанной победе, но на самом деле окончательной ее не назовешь, ибо Коллеоне вернулся в Венецию, сохранив в основном свою армию. Тем не менее венецианцы не склонны были втягиваться в долгую войну, и год спустя между двумя городами был подписан мирный договор. Пьеро удалось возродить старый союз; стабильность, как внутри, так и вовне, была восстановлена, и теперь уже никто не покушался на его авторитет властителя города.

Пьеро также провел важную коммерческую операцию, которая обеспечила банку Медичи долговременную прибыль (что, в свою очередь, помогло скрыть постепенный спад деловой активности банка в Европе). Некоторое время назад банк Медичи при живом еще тогда Козимо принял участие в торговле квасцами, являвшейся папской монополией. Квасцы — минеральная соль, образующаяся в результате вулканической деятельности и используемая при покраске одежды; это важнейший элемент текстильной промышленности во Флоренции и за рубежом, вплоть до Нидерландов и Лондона. В течение долгих лет главным источником поставки в Европу хорошо очищенных квасцов оставались залежи в Малой Азии, близ Смирны (ныне Измир), и находились они в руках Генуи до тех самых пор, пока в 1455 году не перешли под контроль Оттоманской империи. Хочешь не хочешь, а торговлю квасцами продолжать было надо, но, согласно некоторым современным подсчетам, турецкий султан ежегодно «отнимал у христиан более 300 000 золотом». А это, в свою очередь, означало, что европейцы фактически финансируют войну, которую турки ведут против них же на Балканах и в восточном Средиземноморье. К счастью, в 1462 году, когда в Папской области у Толфы, в нескольких милях от итальянского побережья близ Чивитавеккьи, было обнаружено «семь гор квасцов», этому дикому положению пришел конец.