Читать книгу "Последний фуршет - Вера Копейко"

— А кто теперь там заправляет?

— Ребята. Сергей и Алексей. Они рассчитывают заполучить мастерскую в свои руки. — Надежда пожала плечами. — Пока что Иван никому не отписал ни ее, ни дом в Валентиновке. Не знаю, почему он тянет. Но я уверена, все получит твой хоспис. Впрочем, какая разница нам, уходящим? Знаешь, когда я была на раскопках, я поняла — все твое лишь временно принадлежит тебе. На самом деле всем владеет вечность. Разве мы можем установить, кто были те обыкновенные люди, которые черпали воду тем ковшом, который я выкопала? Я поняла, что история — это не людей история, а предметов. Тех же гвоздей, например. Понимаешь, о чем я? Люди уходят, их забывают, а усовершенствованные гвозди остаются.

Ксения засмеялась:

— Про гвозди поговори с Лизой. Она про них знает все.

— Мне кажется, нет ничего, о чем бы не знала и чего не умела бы Лиза, — заметила Надежда.

— Да. Видишь, какими генами ты ее наделила.

— Но у нее еще есть гены отца. Да и сама Ирина...

— Про отца верно. А про Ирину — нет. Она была сосудом, в котором соединились... вы с Николаем.

— Тихо, тихо, — Надежда приложила палец к губам и огляделась.

— Иван ничего не знает?

— Нет. И никогда не узнает. Я сама, если честно, почти забыла. Понимаешь, я была тогда такая... Я не обратила на это особого внимания, как ни странно. А может, не придала событию особого значения. Ты помнишь, что вскоре после этого у меня родился сын? Это и то, что случилось через шестнадцать лет, когда он погиб, я очень хорошо помню. — Она поморщилась. — Думаю, то, что с нами происходит сейчас, следствие всего того... Онкология, как утверждают, результат сильного потрясения. А та операция... — Надежда пожала плечами.

— Результат той операции превзошел все ожидания, — улыбнулась Ксения. — Смотри, что выросло из твоей яйцеклетки, которую ты подарила Ирине.

— Да. Я однажды видела Лизу у тебя, мельком. Но ты тогда не сказала, что это дочь Иры. А... почему Лиза здесь? Только не говори, что с ней... у нее... — Надежда побледнела и схватилась за щеку.

— Нет, нет, ничего такого... Она здорова физически, — добавила Ксения.

— Ты наняла ее поработать? — Надежда вопросительно смотрела на подругу.

— Нет. Понимаешь, эта девочка — вулкан. Но она была довольно долго спящим вулканом. Она, как во сне, вышла замуж и жила до сих пор. Но вулкан рано или поздно просыпается. Так и Лиза. Прежнюю жизнь засыпала пеплом и затопила лавой. Ей некуда было поехать, кроме как сюда.

— Самое место, чтобы расстаться с прежней жизнью, — усмехнулась Надежда. — Если бы родители были живы, Лиза могла бы уехать в Петропавловск-Камчатский. Куда так стремительно улетела Ирина вместе с мужем, — добавила она.

— Ира бежала, получив от тебя то, о чем уже не мечтала, — сказала Ксения.

— Неужели Николай бросил бы ее? — Надежда свела брови и недоверчиво посмотрела на подругу.

— Он просто не женился бы на ней.

— Вот как? — Она резко повернулась к Ксении.

— Есть мужчины, уверенные, что брак существует исключительно для продолжения рода. Они находят женщин, которые им приятны, симпатичны, влюбляются в них. Но женятся на тех, кто не поколеблет традиционное представление о семье. Другие варианты невозможны. Ирина знала о своем врожденном изъяне — ее яичники не вырабатывали яйцеклетки, а матка была от природы недоразвита. И еще она хотела стать вулканологом, как Николай.

— Да, я знаю. — Надежда кивнула. — Я до сих пор помню с ее слов, что Ключевская Сопка на Камчатке высотой четыре тысячи семьсот пятьдесят метров. — Она засмеялась. — А есть вулканы-малютки, которые хочется взять в руки. Они всего несколько сантиметров ростом и выбрасывают вместо огня пар, а вместо лавы — струйки горячей воды. Что ж, Ирина стала вулканологом, она получила все, что хотела. — В голосе Надежды звучало одобрение.

Женщины молчали, слушая голоса птиц, отдаленный шум шоссе.

— Ты тоже получила то, что хотела, — тихо сказала Надежда. — Вместо кандидатской сразу защитила докторскую.

— Если бы, — хмыкнула Ксения. — Не-ет, я сначала защитила кандидатскую. В ней я писала, что невозможно то, что мы с вами сделали. Так меня и всех нас учил наш наставник. Но я не верила в то, что написала. И тогда предложила вам это. А вот в докторской я доказывала, что невозможное — возможно. И это невозможное живет на свете почти тридцать лет. Правда, сейчас в таких операциях уже никто не видит ничего особенного.

— Так что же, выходит, Лиза осталась... сиротой?

Ксения Петровна покачала головой:

— Она так не считает. Хотя на самом деле да. Кроме крестной матери, то есть меня, у нее нет никого.

— А почему же она не считает себя сиротой? — допытывалась Надежда.

— Потому что не хоронила родителей. Они для нее ушли в экспедицию и будут там вечно. Лиза может представлять их живыми. Какими помнила с тех пор, как уехала из дома в семнадцать лет.

— Понимаю, — сказала Надежда. — Но она ушла от мужа. Как ты думаешь, это серьезно?

— Сейчас — да.

— То есть как — сейчас?

— Жаль, что люди не могут взять отпуск друг от друга на несколько лет, — усмехнулась Ксения. — Даже самые любящие и самые подходящие друг другу устают. Славик старше ее, но по сути моложе вдвое. Понимаешь? В нем так много детского. А она сразу согласилась на роль его матери. Теперь эта роль ей стала невыносима.

— Ты хочешь сказать, что, если бы он повзрослел...

— Они стали бы идеальной парой.

— Вот как, — Надежда покачала головой. — Это она тебе сказала?

— Это я тебе говорю. Когда женщина уходит от мужа, она уходит не потому, что он ей вообще не нужен. Он не нужен ей такой, как сейчас. Лиза не может больше служить Славику Стороженко.

— Но... что будет дальше?

— Она найдет выход, я знаю.

— Когда умрет ее прошлое — здесь?

— Можно и так сказать, — согласилась Ксения.

— Как ты думаешь, — Надежда посмотрела пристально, — что, если... — Она наклонилась к подруге и заговорила шепотом.

Когда Надежда выпрямилась, лицо Ксении расплылось в улыбке.

— Я думаю, так будет правильно, — сказала она. — Говорю тебе, как Лизина крестная мать. Ладно, ты еще посидишь в их компании? — Ксения кивнула на жужжащих особ, которые трудились среди листвы.

— Конечно, — кивнула Надежда. — Все те же, только на одну жужжалку меньше.

— Ты меня называешь жужжалкой?

— Ты против? Энергична, говорлива, плотоядна... И все с такой же фигурой, как у осы, — Надежда улыбалась, наблюдая, как расплывается в улыбке лицо подруги.

— Я рада, что мы поняли друг друга и на этот раз, — засмеялась Ксения, повернулась на каблуках и направилась к дому.