Читать книгу "Не считая собаки - Конни Уиллис"

Вокруг таких вот очагов и возникают области увеличения сдвигов и закрытия сети.

А значит, Мачингс-Энд к таковым не принадлежит, и кошка ход истории не изменила, тем более что для предотвращения инцидента хватило бы нескольких минут. Даже не пришлось бы забрасывать Верити в Монтану. Пятью минутами позже – и кошка уже утонула; пятью минутами раньше – и Верити уходит в дом, минуя место будущей расправы.

К тому же это самая заурядная кошка, не принадлежащая ни королеве Виктории (несмотря на августейшую кличку), ни Гладстону, ни Оскару Уайльду. Вряд ли она способна повлиять на мировые события, да и 1888-й был вполне мирным годом. Восстание сипаев в Индии закончилось в 1859-м, а до Бурской войны еще одиннадцать лет.

– Это всего лишь кошка… – произнес я вслух.

Сирил встревоженно поднял голову.

– Нет, здесь ее нет, – успокоил его я. – Наверное, она уже благополучно вернулась в Мачингс-Энд.

Но Сирил вскочил и начал настороженно озираться.

– Да нет же! Воры, не творог! – донесся до нас крик Теренса. – Воры!

– Шоры? – проревел в ответ смотритель. – Это шлюз, а не конюшня!

В конце концов он махнул на Теренса рукой и скрылся в сторожке. Теренс поспешил к нам.

– Похоже, ее угнали по течению. Смотритель показал туда.

Вот уж не факт. На мой взгляд, его жест означал: «Полно мне с вами лясы точить» или даже «Катитесь-ка вы отсюда подобру-поздорову!» И потом, противоположное направление куда вернее уводило Теренса от Тосси.

– Точно? – спросил я. – Мне показалось, он махал в обратную сторону.

– Нет-нет. – Теренс уже бежал по мосту.

– Давай-ка поторопимся, – сказал я Сирилу, – иначе рискуем потеряться.

Мы поспешили за Теренсом по бечевнику, мимо череды сельских домишек и вереницы тополей, а оттуда на пригорок, с которого виднелся длинный отрезок реки. На серебрящейся ленте не было ни пятнышка.

– Вы уверены?

Теренс кивнул, не сбавляя шага.

– Догоним их и вернем лодку. Нам с Тосси суждено быть вместе назло всем препонам. Мы предназначены друг другу судьбой, как Тристан и Изольда, как Ромео и Джульетта, как Элоиза и Абеляр.

О том, что эти пары плохо кончили, я ему напоминать не отважился, бросив все силы на то, чтобы не отстать. Сирил, пыхтя, переваливался позади.

– Когда догоним, вернемся за профессором, отвезем его в Оксфорд, потом догребем до Абингдона и там заночуем. Это всего в трех шлюзах отсюда. Если приналяжем, назавтра к чаю будем в Мачингс-Энде.

Ну уж дудки.

– Не слишком ли изнурительно? – высказался я. – Мне врач запретил переутомление.

– Можете вздремнуть, пока я гребу. К чаю – вернее всего, тогда обычно зовут посидеть с ними, а поскольку это не ужин, то официального приглашения и парадной одежды не требуется. Нужно будет пройти Рединг к полудню.

– Хотелось бы посмотреть по дороге что-нибудь интересное, – упирался я, судорожно вспоминая подходящие достопримечательности. Хэмптон-Корт? Нет, это за Хенли. Виндзорский замок тоже. Что там осматривали трое в лодке? Могилы! Харрис не пропускал ни одного кладбища. – Я думал полюбоваться надгробиями.

– Надгробиями? – удивился Теренс. – Здесь вдоль реки ничего интересного нет, разве что плита Ричарда Тичелла в Хэмптонской церкви. Он выбросился из окна Хэмптон-Кортского дворца, но Хэмптонская церковь в любом случае дальше Мачингс-Энда. Если мы расположим к себе полковника Меринга, может, он и к ужину нас пригласит. Вы знаете что-нибудь о Японии?

– О Японии?

– Оттуда вся рыба, – напустил туману Теренс. – Лучше всего, конечно, если бы нас оставили на недельку, но он не любит долгих гостей, это, мол, ей во вред. Рыбе то есть. Что взять с кембриджца… Не притвориться ли нам медиумами? Миссис Меринг без ума от духов. Вы фрак с собой взяли?

Кажется, перебросочная болезнь навалилась с новой силой.

– А что, медиумы ходят во фраках?

– Нет, у них обычно какие-нибудь хламиды или мантии с широкими рукавами, чтобы прятать бубны, марлю и прочий арсенал. Фрак для ужина, если нас пригласят.

Хороший вопрос, найдется ли в моем багаже вечерний наряд. Когда догоним лодку – если догоним, – нужно будет перебрать поклажу и посмотреть, чем снабдили меня Уордер с Финчем.

– Досадно, что мы не нашли Принцессу Арджуманд, – посетовал Теренс. – Тогда бы нас непременно позвали остаться. Заблудшая овечка, жирный телец и прочее. Помните, как Тосси бежала к нам в надежде, что кошка отыскалась? Прелестнейшее создание на свете! Золотые кудри, а глаза «голубые, как лен, и щеки румяней зари». Нет, даже еще алее, словно гвоздики, нет, розы!

Мы торопливо шагали вдоль берега. Теренс попеременно сравнивал черты Тосси с лилиями, вишнями, жемчугом и золотым руном, Сирил с тоской мечтал о теньке, а я размышлял о Людовике XVI.

Да, Принцесса Арджуманд не принадлежит королеве Виктории, а Мачингс-Энд не атолл Мидуэй, но вспомните Друэ. Он тоже был никем, неграмотный французский крестьянин, который при другом раскладе ни за что не оставил бы след в истории.

Если бы не удиравший из Франции с Марией Антуанеттой Людовик XVI, высунувшийся из окна кареты спросить дорогу, а потом (вот он, тот пустяк, что меняет ход событий) в благодарность сунувший Друэ купюру. Со своим портретом.

И Друэ помчался через лес поднимать солдат, чтобы остановили карету, а когда не вышло, сам выволок телегу из амбара и перегородил выезд.

Что, если бы путешественник во времени украл телегу, или перехватил Друэ, или надоумил королевского кучера везти Людовика XVI другой дорогой? Или еще в Версале подменил купюру монетами? Людовик и Мария Антуанетта добрались бы до верной им армии, подавили революцию и направили историю Европы в иное русло.

Потому что в кузнице не было телеги. Или кошки.

– Скоро Сэндфордский шлюз, – радостно объявил Теренс. – Спросим смотрителя, не видел ли он лодку.

Через несколько минут мы добрались до шлюза, и я уже приготовился к очередному бесконечному обмену неразборчивыми репликами, но в этот раз смотритель даже из сторожки не вышел.

– Ничего, – не сдавался Теренс. – В Ньюнхем-Кортни кто-нибудь найдется.

Я побоялся спрашивать, что такое Ньюнхем-Кортни, а тропа бечевника на следующем изгибе реки терялась в ивах. Однако когда мы догнали Теренса за поворотом, он стоял у крытого соломой домика, задумчиво разглядывая маленькую девочку в палисаднике. Она раскачивалась на качелях в полосатом бело-голубом платье с передником, и нижние юбки раздувал ветер. На руках она держала белую кошку.

– Кисуля, – ворковала девочка, – тебе ведь нравится качаться? Взлетать прямо под облака?

Кошка не отвечала. Она крепко спала.

В сороковые годы двадцатого века кошки еще водились, так что насмотреться на них я успел, но бодрствующий экземпляр, если не считать того комка сажи в соборе, мне пока не попадался. У Верити кошка якобы заснула во время переброски, однако сдается мне, это их обычное состояние. Помнится, одна такая черепаховая всю ярмарку в церкви Рождества Богородицы пролежала, свернувшись клубком на вязаном покрывале у прилавка с рукоделием.