Читать книгу "Гладиатор. Книга 4. Месть - Саймон Скэрроу"

К концу дня стражники привели еще нескольких приговоренных к смерти пленников. Шестерых мужчин и женщину. Всех их обвиняли в убийстве. Старший из них, высокий худощавый мужчина, встал над Фестом и мальчиками, упершись руками в бедра.

– Я – Эвпат. В Афинах все меня знают.

– Мы не из Афин, – ответил Фест. – Так что мы никогда о тебе не слышали.

Эвпат нахмурился:

– Ну, теперь слышишь. Меня приговорили к сожжению. Ты знаешь, как это делается. Если я выдержу без крика, пока мою руку будут жечь до хруста, то меня помилуют. А если я закричу, тогда меня зажарят целиком. И остальным грозит то же самое. – Он ткнул большим пальцем в сторону тех, кого бросили в клетку вместе с ним. – Кроме женщины. Ее бросят на съедение зверям. Бедная жертвенная корова…

Фест мрачно улыбнулся:

– Похоже, кто-то составит компанию мне и мальчикам.

Эвпат надул щеки:

– Не повезло вам, вот что я скажу.

– Приятель, в нашем положении ни о ком нельзя сказать, что ему повезло.

Эвпат засмеялся и сел рядом с Фестом.

– Я-то собирался согнать тебя с соломы на ночь, но ты, похоже, неплохой парень.

Он протянул руку, и Фест после некоторого колебания пожал ее.

– Я Фест, а это Марк и Луп.

Афинянин вскинул брови:

– О, я о вас слышал! Вы убили того торговца рабами в Страте.

– Не убивали мы его, – возразил Марк. – Это был несчастный случай. Мы не убийцы.

– Ну, меня этим не удивишь, – ухмыльнулся Эвпат. – О нас можно сказать то же самое. Постыдные ошибки правосудия, вот кто мы такие. И так сказал бы любой, кто в здравом уме. Просто боги решили сыграть с нами злую шутку. – Он откинулся назад и заложил руки за голову. – Ну а теперь, если вы не против, мне бы хотелось отдохнуть. Хочу получше выглядеть завтра на представлении.

Он подмигнул, а потом закрыл глаза и устроился поудобнее.

– Хватают всех подряд, – пробормотал Фест. – Но он прав. Постарайтесь заснуть, мальчики. Если получится.

* * *

Вечером, когда дневные развлечения закончились, несколько стражей принесли пленникам ведро с холодными остатками тушеного мяса. Лишь Эвпат и еще кое-кто из мужчин прикоснулись к нему. Остальные просто сидели молча, кроме коренастой женщины средних лет. Как объяснил друзьям Эвпат, она убила своего мужа, пока тот спал, – он много лет подряд избивал ее, возвращаясь домой пьяным. Женщина сидела в углу, всхлипывая и бормоча себе под нос, что теперь некому будет позаботиться о ее детях.

Когда над городом поднялась луна, все вокруг затихло, кроме воя какой-то собаки, но потом кто-то из служителей арены зашел к ней в клетку и пинками заставил замолчать. Марк не спал; ночные часы тянулись медленно, и мысли мальчика бесцельно бродили от воспоминания к воспоминанию, а еще его мучили горькие сожаления. Марку хотелось верить, что он сделал все, что мог, ради спасения матери. Он надеялся, что когда-нибудь она узнает о том, что с ним случилось, и поймет, что он умер, пытаясь защитить ее.

И в то же самое время на сердце у него было тяжело оттого, что он понимал: именно он виноват в том, что случилось с ним самим и его друзьями. Если бы он прислушался к словам Феста и дважды подумал, прежде чем соваться во дворец наместника, их, пожалуй, не арестовали бы. Посмотрев на Феста, Марк увидел, что тот сидит, сложив руки на коленях, и смотрит прямо перед собой. У Феста было полное право гневаться на Марка. Но он продолжал обращаться с мальчиком как отец, который скорее испытывает разочарование из-за непослушания сына, чем гнев. Марк грустно улыбнулся, поняв, что за суровой внешностью, которую Фест предъявляет миру, скрывается доброе сердце. И только теперь он осознал, насколько привязался к человеку, который обучал его, давал советы и защищал с того самого дня, как Марк попал в дом Цезаря. А Марк неверно судил о Фесте и, что гораздо хуже, так и не рассказал ему правду о своем настоящем отце. Болезненное чувство вины наполнило сердце Марка, и он поспешно смахнул слезы, набежавшие на глаза.

* * *

С рассветом толпа вернулась на трибуны, и утреннее представление началось со схватки со зверями. Фест некоторое время наблюдал за ней, восхищаясь тем, как ловко дрались некоторые хищники, и проявляя недовольство неповоротливостью других. По большей части схватки проходили удачно, но один медведь умудрился убить двоих человек, пока его не прирезали. Потом вывели другого медведя и посадили на цепь у столба, после чего на него набросилась стая собак. Толпа, следуя традиции, кричала, подбадривая медведя, когда тот вертелся из стороны в сторону, сбивая лапами своих мучителей. Но наконец последняя из собак была убита, и медведя увели; он ревел от боли, а толпа веселилась.

Тут загремела дверь клетки, и Марк обернулся и увидел снаружи несколько крепких мужчин. Их командиром был мускулистый мужчина с покрытым шрамами лицом; за его пояс был заткнут кнут.

– Убийцы Пиндара, выходите!

Марк и Фест встали, стараясь выглядеть как можно спокойнее. Но Луп шарахнулся вглубь клетки, у него отчаянно дрожали губы. Марк шагнул к нему и мягко заговорил:

– Мы ничего уже не можем изменить, мой милый друг. Они пришли за нами. И нам остается только одно: держаться с достоинством. Идем.

Он протянул руку. Луп мгновение-другое таращился на нее, потом схватился за пальцы Марка. Мальчик помог другу подняться на ноги, чувствуя, как тот дрожит всем телом. Фест грустно улыбнулся мальчикам и повернулся, чтобы первым выйти из клетки.

– Да даруют вам боги быстрый конец! – крикнул им вслед Эвпат.

Командир служащих арены и его люди повели друзей под скамьями к ближайшему выходу на песок арены. Там у стены стояло несколько крепких бревен. Мужчина показал на них:

– Сняли туники и взяли каждый по бревну. Быстро!

Друзья выполнили приказ; сбросив туники, они остались в одних набедренных повязках. Когда каждый из них поднял на плечи бревно, мужчина выглянул в щель между створками ворот и обернулся:

– Все в порядке, они уже готовы. Выходи!

Он распахнул ворота, и Марк невольно моргнул, когда внутрь хлынули солнечные лучи. Чья-то рука грубо толкнула его вперед, и он, споткнувшись, выскочил на арену. Как только его глаза привыкли к свету, он увидел море лиц со всех сторон и услышал гул голосов, похожий на отдаленную грозу. Солнце отражалось от белого песка, кое-где покрытого темными пятнами; жаркие лучи обожгли обнаженную кожу Марка. Вместе с сопровождавшими их служителями друзья медленно приблизились к ложе, где под тенью балдахина сидели в мягких креслах наместник и его гости. Наместник отпустил какую-то шутку, его компания засмеялась, и Марка охватила бессильная ярость, когда он увидел среди гостей Децима.

– Так, встали, – приказал распорядитель арены. – Опустили бревна.

Марк сбросил свою ношу на песок. Он смутно осознавал присутствие Феста и Лупа, но все его внимание было сосредоточено на Дециме. Служители подняли бревна и принялись забивать их в песок тяжелыми деревянными молотками. Когда распорядитель решил, что все в порядке, что столбы стоят надежно, он приказал привязать к ним пленников. Марка бесцеремонно прижали спиной к столбу, и он почувствовал, как шершавое дерево впилось в позвоночник. Руки ему завернули назад и связали кожаными веревками. Другие веревки обвились вокруг лодыжек и талии, а потом и вокруг шеи, так что Марк почти не мог шевельнуться.