Читать книгу "Настоящие мальчики. Как спасти наших сыновей от мифов о мальчишестве - Уильям Поллак"

- Как он отреагировал? - спросил я.

- Это невероятно,- сказала Мария, и ее глаза расширились,- Карлос посмотрел на меня, вот так, прямо в лицо, с таким собачьим выражением в глазах, и сказал: "Мам, мне так плохо. Я чувствую себя неудачником". Я обняла его. Я поняла - лучшее, что я могу сделать, чтобы он поговорил со мной, это просто пойти вместе гулять или что-то вроде того. С тех пор я всегда так поступаю.

Как догадалась Мария, мальчики легче идут на контакт со своими матерями, если они сами могут определить время, если у них есть свобода помолчать. Мария поняла, что бесполезно вызывать сына на разговор, когда он того не хочет. И это особенно верно для подростков с их обостренной жаждой личного пространства. Матерям надо внимательно прислушиваться к тонким сигналам мальчиков, их ориентированному на действия языку и быть готовыми подстроиться под ритм мальчика, а не настаивать на своем.

Материнский язык

Разумеется, более типичный для женщин стиль общения через разговор, тоже эффективен. Порой мать может устанавливать контакт с мальчиком, рассказывая о своих переживаниях, и ее умения помогут мальчику. Я думаю, что матери надо использовать любую возможность, чтобы научить мальчика "материнскому языку" (как называет его психоаналитик Джим Херцог), осторожно расширяя его умения говорить о чувствах. В идеале, начинать заниматься этим надо с самого раннего возраста. Мать может сказать: "Я помню, как отвратительно себя чувствовала, когда не попала в команду по софтболу. Я казалась себе ужасной недотепой". Или мать может в повседневной жизни проговаривать неприятные эмоции, такие как грусть или стыд: "Я была так расстроена, когда мой начальник у всех на глазах раскритиковал меня сегодня на собрании". Таким образом мать показывает, что грусть, стыд и уязвимость - это естественные, неизбежные чувства, часть жизни, и что их немного легче пережить, если облечь в слова и разделить с друзьями. Наконец, мать может пользоваться своими особыми умениями и помогать сыну найти слова для передачи его глубочайших чувств. Например, когда сын приходит домой и колотит стену, чтобы выпустить гнев, она может помочь ему увидеть и другие чувства, такие, как печаль или разочарование: "Ты в порядке? Ты чем-то разочарован? Тебя что-то расстроило?"

Матери и отцы. Разрушаем стереотипы вместе

Очевидно, самое лучшее воспитание для мальчиков - когда матери и отцы разрушают тендерные стереотипы как на словах, так и на деле. К сожалению, в реальной жизни, роли обычно разделены, и каждый занимается тем, что ему привычнее. Это приводит к появлению однобокой схемы: мать - это забота и уход, а отец - это дисциплина. Проблема этой схемы заключается в том, что она укрепляет жесткие тендерные стереотипы, преодолению которых мы надеемся научить наших мальчиков.

Еще один путь к укреплению тендерных стереотипов - это ситуация, когда матери неосознанно берут на себя роль "вратаря", и не допускают отцов к участию в родительстве.

Нина и Марк

Нина и Марк, появившиеся однажды в моем кабинете, олицетворяли проблему "вратаря" (этот феномен мы подробно рассмотрим в Главе 6), а Нина горько жаловалась, что Марк больше не занимается детьми.

Марк взорвался:

- Что ты от меня хочешь? Каждый раз, когда я хочу помочь, она говорит мне, что я делаю неправильно.

- Как именно это происходит? - спросил я Марка.

- Например,- объяснил он,- как-то я менял ребенку памперс. Застежка-липучка приклеилась к его ножке и он вскрикнул. В мгновение ока Нина оказалась рядом, чтобы выхватить ребенка у меня из рук с вопросом: "Что ты с ним сделал?" - Боже мой, как будто я его пытаю.

- Как вы отреагировали?

- Я оставил Нину с малышом, а сам пошел помочь Мэтью, нашему девятилетнему сыну, с домашним заданием по математике, и не успел я начать, как она стала и это критиковать, якобы я слишком много помогаю и подсказываю ему ответы. Стоит мне что-нибудь сделать, я тут же вижу ее за спиной, трясущуюся, как будто я ломаю детям жизнь.

- Вы чувствуете, что у вас есть важная роль в жизни мальчиков? - спросил я.

- Единственная роль, которую она мне разрешает играть,- это роль "плохого полицейского". Я прихожу домой, и она говорит мне, что я должен поговорить с Мэтью о его поведении. Почему она сама не может этого сделать?

- Ты его отец,- вступает Нина,- ты лучше меня знаешь, как разговаривать с мальчиками.

В этой семье Нина одержима желанием быть идеальной матерью своим детям. Она была успешной женщиной, которая решила остаться дома со своими двумя мальчиками, и ей было трудно принять мысль о том, что ее муж, который видит детей только вечерами и по выходным, может быть таким же хорошим родителем, как и она. По правде говоря, она была права, когда говорила, что Марк не так ловко управляется с малышом или не так хорошо понимает эмоциональные нужды детей.

Марк, в свою очередь, понял, что порой он подыгрывал Нине и притворялся негодным для ухода за детьми, чтобы она взяла все на себя, а он мог вернуться к своей газете. Мы подчеркнули то, что у Марка есть право - и желание - найти свой собственный стиль взаимодействия с детьми. В течение нескольких недель Нина училась просить Марка помогать ей с детьми и не контролировать, как он справляется. Лучше всего это получалось, если Нина просто выходила из комнаты и не могла морщиться и пожимать плечами за спиной у Марка, а у Марка не было возможности попросить о помощи. Ему пришлось самому прикладывать усилия, и он в конце концов получил чувство удовлетворения от близости с детьми и от того, что он справляется.

Нина и Марк также должны были обратить внимание на то, какой опыт разделения родительских ролей они вынесли из собственных семей. Отец Нины был строгим, отстраненным мужчиной. Она помнила, что ее отец мог накричать на нее или наказать, а потом она всегда бежала к маме за утешением и лаской. Она поняла, что она воспроизводит эту модель, которая позволяла ей быть хорошим, любящим родителем, а Марка она толкала на роль авторитарной фигуры. Но это, в конечном счете, лишало Марка возможности быть близким человеком для детей. Марк, в свою очередь, сопротивлялся роли авторитарного отца, потому что его собственный отец был совершенно "никаким". Когда отец Марка приходил домой, что случалось редко, он читал детям книжку или желал им спокойной ночи с таким отсутствующим видом, что Марк не был уверен, что он вообще понимает, кто из детей сейчас перед ним. Мать Марка вела дом твердой рукой. Поэтому Марк на самом деле бессознательно чувствовал, что это Нина должна решать все дисциплинарные проблемы.

Нина и Марк смогли увидеть эти схемы и постепенно преодолеть их. Нина научилась эффективней устанавливать границы. Марк научился принимать больше участия во всех сферах родительства. Конечно, они не стали вдруг равными партнерами. Нина всегда будет в некоторой степени слишком опекающей по сравнению с немного апатичным стилем Марка. Изменение типичного поведения требует постоянной работы. В данном случае, как и во многих других, наградой за работу будет чувство партнерства между родителями и большая близость с детьми. Кроме того, мальчики учатся нормальным тендерным ролям: тому, что и мать, и отец, могут быть ответственными и за ласку, и за установление границ. Такая модель поможет мальчикам смотреть на тендерные роли непредвзято.