Читать книгу "Тайна прикосновения - Александр Соколов"

Жорж помог Паше взять билет на поезд «Москва — Алма-Ата», а на следующий день отвёз её на вокзал на штабной машине. Лётчику через неделю предстояло отравляться на фронт. Они стояли на перроне возле вагона, и Жорж взял Пашины ладони в руки:

— Паша. Заканчивай свою службу! Ты необходима своему сыну. Вернёшься в Москву, сразу отнеси письмо члену военного совета, по адресу, который я тебе дал. Ты должна написать всё как есть! Вложи туда копию свидетельства о рождении сына.

Паша смотрела на Георгия. Лицом он чем-то напоминал Ваню, но, с тех пор как она видела его в Алешках, сильно изменился. Переносицу разделяла решительная мужская складка, а лоб до самых волос был прочерчен появившимися морщинами. Его добрые светлые глаза улыбались, но за улыбкой крылась тень неизвестности: вернётся ли он домой, придётся ли увидеться снова?

Уже в поезде Паша продолжала думать о Жорже. Они виделись всего три раза: первый раз она была девчонкой — Жорж одаривал их с Зиночкой подарками в Борисоглебской школе… После этого он снился ей. И она, вольно или невольно, сравнивала с ним всех парней. И не напрасно: здесь, в Москве, в эту страшную войну, он будто явился из снов, чтобы помочь Паше, чтобы сделать, казалось, невозможное! Ещё два дня назад она не могла себе представить, что будет сидеть в поезде, везущем её к сыну.

Глава 12. ПОЧЕМУ ЖИВА ПАМЯТЬ

Паша вернулась в спальню, заглянула в кроватку к малышу, забралась под одеяло, но так и не уснула. Она понимала, что в этот день они с Ваней и малышом чудом спаслись, и вообще в её жизни уж больно много чудесного! И этой ночью она вновь вспомнила, как ехала в поезде, который останавливался на каждом полустанке, как бегала на станциях за кипятком, чтобы запить галеты из сухого пайка. Пассажиров было не очень много: к этому времени передвижение людей на восток остановилось, люди возвращались из эвакуации.

На третьи сутки днём стало заметно теплее, в окнах вагона появились хлопковые поля, на полустанках возле плетнёвых мазанок толпились старики казахи, предлагая помидоры, дыни. Паша хотела купить дыню для Бори, но потом отказалась от этой мысли. Ей предстояло нести в эту жару на себе скатку шинели, рюкзак.

В Чимкенте до детского дома она добралась на попутке. Под детский дом была переоборудована бывшая школа. За забором стояли высохшие акации, под ними на пыльной площадке носилась босоногая ребятня. С замирающим сердцем, Паша остановилась, надеясь увидеть своего мальчика: а вдруг она его не узнает? Но нет, его здесь не было.

В кабинете заведующая детским домом, пожилая казашка, с любопытством смотрела на старшего лейтенанта медицинской службы, приехавшую в такую даль из самой Москвы.

— Боря Марчуков? А его забрала женщина, с неделю назад. Чуть постарше Вас будет.

Паша выронила вещмешок из рук:

— Как? Кто его мог забрать? Куда забрали?

— Сейчас, сейчас. Посмотрим.

Заведующая наклонилась над амбарной книгой:

— Вот: Киселёва Анна Ивановна. Вот её паспортные данные.

— Куда они уехали?

— Они отправились в Чимкентский военкомат, вместе с представителем из военкомата.

Через час Паша была у военкома Чимкента.

— Да Вы не волнуйтесь, присаживайтесь! Всё хорошо с Вашим сыном! — уговаривал её высокий полковник. Под орденскими планками боевых наград на груди полковника висела на перевязи высохшая рука.

— Тут такая история! Мы призвали Вашу сестру в действующую армию, но она проявила завидный характер. Даже не знаю, как ей это удалось, но через десять месяцев она вернулась. Она заявила мне: «Я этого мальчика не брошу! Его мать, моя сестра, на фронте. Я не дам ему остаться сиротой!»

Здоровой рукой военком снял трубку и тут же дозвонился в Манкент.

— Вот видите! Они в Карабулаке.

Чтобы попасть в Карабулак, Паше нужно было снова сесть на поезд до Ман- кента. В поезде она уснула и проехала Манкент. Сошла ночью на полустанке, спросила у путевого обходчика — единственной живой души, — где дорога на Манкент. Ночью было холодно, пришлось надеть шинель. До Манкента — тридцать пять километров. Поезд в обратном направлении ожидается только через сутки. Паша подумала, что в детстве она ходила и бо льшие расстояния через лес, а здесь была степь, лунные проблески из-за редких облаков убегали к далёкому горизонту. Она закинула вещмешок на плечи и пошла по твёрдой пыльной дороге, уходящей за невысокий холм: зыбкий холодный свет только подчёркивал пустынность этого места.

… Паша шла уже около двух часов. В песке по обе стороны дороги слышалась какая-то возня, писк грызунов напоминал о том, что мелкие хищники тоже не спят. В поезде она слышала о стаях шакалов, которые стали перебираться поближе к жилью, к дорогам. Она глянула на свою союзницу луну: та спряталась за облако, Паша почувствовала тревогу и на всякий случай положила руку на кобуру с револьвером.

Она обернулась назад и увидела свет фар. Неужели машина? В это невозможно было поверить! Свет приближался, Паша встала посреди дороги, не веря своей удаче.

Грузовая машина остановилась в клубах оседающей пыли, из кабины появился человек в форме. «Залезай в кузов!» — крикнул он.

В кузове было ещё четверо мужчин: милиционер с винтовкой и трое казахов со связанными назад руками. Как выяснилось, в Манкент везли пойманных дезертиров.

Крестьян-казахов сгрузили в милиции, дальше машина военкомата отправлялась на сборный пункт. Паша уговорила водителя прихватить её с собой и высадить на дороге в Карабулак. «Э, женщина! Зачем в ночь? Переночуй на сборном пункте, места есть, утром найдёшь попутка», — настаивал молодой казах-водитель. До Карабулака пятнадцать километров, это два с половиной часа пешком, высчитала Паша, но всё же стояла на своём. «Дорога от моего гаража недалеко, доедем, я покажу», — деловито сообщил молодой сын степей.

Был первый час ночи местного времени, Паша думала о том, что если останется ночевать, то потеряет ещё сутки из десяти, отпущенных ей на отпуск.

На сборном пункте Паше снова повезло: в телегу, запряжённую лошадью, грузил свои музыкальные инструменты ансамбль народной музыки из Карабулака. Они выступали перед призывниками, потом загостились у родственников, но в Манкенте остаться не захотели, решили ехать домой ночью. Возраст казахов был более чем почтенный, но три музыканта сразу согласились взять с собой девушку со звёздочками на погонах.

Один из музыкантов оказался народным акыном — сочинителем песен. Всю дорогу он распевал под нос самую длинную песню, которую слышала в своей жизни Паша. Вероятно, почтенный аксакал пел о бескрайних просторах степи, о дороге, ночном небе, звёздах. Одеты все трое были в тёплые стёганые халаты, подпоясанные цветастыми платками не первой свежести, на головах — тёплые шапки из овечьей шерсти. Казахи сидели на досках телеги, поджав ноги, что казалось Паше немыслимым: она пристроилась сзади, свесив ноги с ходка. Вскоре Паша стала засыпать под мерный скрип колёс и монотонную песню, голова её стала клониться набок, и она вздрагивала, боясь свалиться с телеги.