Читать книгу "Желание под солнцем - Карен Робардс"

– Ты правда смутился, Джосс?

– Я собираюсь спать, – объявил он, предупреждающе сузив глаза. Подкрепляя слова делами, он вытянулся по всю длину и повернулся к ней спиной. Пальмовые ветки, которые он притащил в качестве подстилки, втыкались в бок, но он не собирался поворачиваться, чтобы не оказаться к ней лицом. Ему требовалось немалых усилий удерживать свои руки при себе.

– Хорошо. Спокойной ночи.

Даже мягкость ее голоса действовала ему на нервы. Он представлял, что ее кожа такая же, как и голос, – мягкая, шелковистая, восхитительно изысканная. Он стиснул зубы, услышав позади себя звуки ее приготовления ко сну. Пожалуйста, Господи, только бы она не сняла ничего из одежды!

Она не сняла. Легла полностью одетой и, свернувшись калачиком, прижалась к его спине.

Он ощущал ее мягкость каждой клеточкой своей кожи. Прикосновение ее тела прожигало спину, как клеймо.

– Так гораздо лучше, чем спать одной. Я все время боялась, что что-нибудь заберется ко мне среди ночи.

Он ощущал ее теплое дыхание у себя на затылке. Иисусе, если она придвинется еще ближе, то будет лежать прямо на нем. Неужели она хочет того, на что напрашивается, свирепо думал он. И понимает ли вообще, на что напрашивается?

– А еще мне было холодно одной. Ночью с моря дует довольно прохладный ветер.

Ее голос напоминал ему сонное мурлыканье котенка. Но ее очертания говорили, что она вовсе не котенок, свернувшийся клубочком у его спины.

– Джосс?

– Что? – Если это прозвучало раздраженно, то потому, что он был раздражен. Она сводила его с ума либо намеренно, либо из преступного невежества. Он отдал бы почти все на свете за то, чтобы повернуться и просветить ее самым простым из возможных способов.

– Я и сейчас немножко замерзла.

Она прижалась теснее. Джосс лежал, жесткий и неподвижный, как доска, стиснув зубы и борясь с желанием, которое грозилось взять над ним верх. В конце концов, больше не в силах сдержаться, он начал дрожать.

– Джосс! Что случилось?

– Ничего, черт побери, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.

– Ты уверен?

– Да, уверен! – Ему снова удалось совладать с дрожью, слава Богу, но кто знает насколько.

– Ну, тогда ладно. – В ее голосе слышалось сомнение, но, к его облегчению, она замолчала. Мягкость ее дыхания шевелила волосы у него на затылке, грудь прожигала дырки в коже спины, а голая рука лежала у него на поясе.

Да, он джентльмен. Но не святой.

С этой мыслью он повернулся, приготовившись заключить ее в объятия и преподать ей урок, о котором она так просит. Но обнаружил, что чертовка крепко спит.

– Милостивый Боже! – Он уставился на нее гневным взглядом, готовый разбудить ее, но был остановлен мягкой невинностью лица. Она выглядела очень юной и очень беззащитной, лежа с ним рядом, подложив руку под голову; коричневые полукружья ресниц, словно веера, лежали на щеках. Губы были слегка приоткрыты, а великолепные волосы золотом рассыпались вокруг лица и тела. Он поднес к ней руку, заколебался, потом убрал. Внезапно ему пришло в голову, что она лежит вот так по одной-единственной причине: она ему доверяет. Стиснув зубы, Джосс обнаружил, что мысль о ее доверии сдерживает его гораздо сильнее, чем обещание, данное ей.

Она пошевелилась, поерзала, пытаясь найти более удобное положение. Ругая себя последними словами, он просунул под нее руку и привлек к себе так, что ее голова легла ему на плечо. Она удовлетворенно вздохнула, прижавшись теснее, но не проснулась. Одна рука легла ему поперек живота.

Ее вес, запах и мягкость были невыносимы. Джосс мрачно улыбнулся, стиснул зубы и закрыл глаза. И только один раз, прежде чем уснуть, он позволил себе погладить ее волосы.

Глава 23

Когда Лайла проснулась, она была одна. Она села, потерла глаза и огляделась. Солнечный свет, струящийся сквозь щели хижины, превращал пылинки в искрящиеся драгоценные камни. Лежащие в беспорядке пальмовые ветки, которые служили им и полом и постелью, были вещественным напоминанием о том, что прошедшую ночь она спала с Джоссом.

Джосс.

Легкая улыбка заиграла на ее губах. В какой-то момент в течение вчерашнего дня Лайла пришла к осознанию: она так безумно любит его, что одного лишь вида этих широких плеч достаточно, чтобы ее сердце затрепетало.

Она не может выйти за него. То, кем он является, делает это совершенно невозможным. Она принимала реальность этого. Но она может любить его. Хотя бы недолго. Столько, сколько они пробудут на острове. Волшебный мир только для них двоих. Что-то, что она сможет вспоминать, когда состарится, когда уже много лет будет замужем за Кевином, и ее дети вырастут, и на «Усладе сердца» воцарится благоденствие и процветание на следующие пятьдесят лет.

Когда их спасут, они пойдут каждый своим путем. Так должно быть, и так будет. Но сейчас, только лишь сейчас, единственный раз в своей жизни она позволит себе удовольствие. Она будет любить его. Недолго. Чуть-чуть.

Единственной трудностью представлялось дать ему знать о своих чувствах.

Прошлой ночью она пыталась, подбираясь ближе к нему, когда они готовились ко сну. Он решительно игнорировал ее, отвернувшись спиной и героически сражаясь со своими желаниями. Но он дрожал, словно в лихорадке.

Снова улыбка заиграла в уголках ее губ. Что бы он там ни думал, она не настолько наивна, чтобы не понять, что это значит. Он хотел ее, но был решительно настроен не предпринимать ничего по этому поводу, как бы велико ни было искушение.

Он джентльмен. Но она отбросила все сомнения и обнаружила, к собственному радостному изумлению, что в глубине души она не леди. По крайней мере не в том, что касается его. Осознание того, что им отпущено очень мало времени вместе, сделало ее смелой.

Когда он сказал, что «хорошего отношения» недостаточно, когда двое в постели, она задумалась.

Никогда в жизни она не испытывала ни к одному мужчине того, что испытывала к Джоссу. С самого первого мгновения, едва только увидела его, такого обаятельного и галантного, каким он предстал перед ней тогда, она почувствовала к нему влечение. Даже когда открылась правда о нем, влечение не умерло. Оно росло, питаясь мимолетными взглядами. Оно расцвело, несмотря на все ее усилия не допустить этого. И он тоже это чувствовал. Она видела это в его глазах всякий раз, как он смотрел на нее: в павильоне в Боксхилле; с платформы на невольничьем аукционе; на «Быстром ветре» перед тем, как он поцеловал ее; и здесь, на острове, до того, как он ушел от нее в первое утро, до той их ссоры, и перед тем, как он так шокирующе поцеловал ее; и прошедшей ночью, когда вышел, обнаженный и бесподобно красивый, из моря.

Она впилась в него взглядом, пока он шел к ней, и впервые по-настоящему увидела обнаженного мужчину. Он состоял сплошь из твердых мускулов, заключенных в бронзовый атлас, и сердце ее заколотилось как безумное.