Читать книгу "Я знаю все твои мысли - Сара Миллер"

По-моему, похоже на райский уголок.

— У меня депрессия, — признается Гид.

— Это викодин, чувак, — отмахивается Каллен. — Он использует весь серотонин — это такое вещество в мозгу, которое делает тебя счастливым и уверенным в себе. А на следующий день ничего не остается.

Могли бы сказать мне это до того, как я принял эту дрянь, думает Гид.

А мне вспоминается, что кто-то об этом все-таки говорил. Только Гид тогда уже был под кайфом.

Но причина, по которой Гид действительно сердится, в том, что, когда Каллен зашел в спальню, где, как ему было прекрасно известно, ночевали Гид и Пилар, он не задал ему ни единого вопроса. Он совсем не был рад за Гида. Как будто он нарочно делал вид, что ничего не произошло. Он сказал лишь: «Собирайся. И в машине ничего не говори. Николас случайно переспал с Эрикой, у него скверное настроение».

Как можно переспать с кем-то «случайно»? Разумеется, это еще сильнее раздосадовало Гида. Он-то пытается переспать с девушкой намеренно, а они… ну… короче, неважно.

Они останавливаются, чтобы Николас мог сходить в туалет на бензозаправке. Гид решает дать Каллену еще один шанс расспросить его о вчерашнем.

— Какой потрясающий дом, — говорит он. — Столько места. И ночью было так тихо… учитывая, сколько там было народу.

Ни слова в ответ.

Гид решает, что самое время или не на шутку разозлиться, или самому выложить все про Пилар.

Пилар. Пилар… Пилар! Она долго сидела, прижавшись к нему своим задом. Разделила с ним сильнодействующий наркотик. Провела рядом с ним ночь. Эти мысли гладкие, как бархат, успокаивающие и прекрасные. Они убаюкивают его, и он засыпает.

Ему снится, что они с Пилар плавают в океане за домом Уинчестеров. Но во сне этот дом как будто принадлежит им, это их будущее, они стали взрослыми, разбогатели, но не утратили чувство юмора. Пилар брызгается, смеется, швыряет в него цветными ракушками. Им так весело, но вдруг одна ракушка оказывается большим серым камнем. Он больно ударяет его по голове. У него идет кровь. Пилар пожимает плечами и скользит по волнам.

Когда он просыпается, оказывается, что машина остановилась. Из окна видна квадратная верхушка и длинный шпиль небоскреба «Пруденшиал». Пахнет марихуаной. Каллен пересел на водительское сиденье и передает Николасу зажженный косяк.

— Это не так двусмысленно, как ты думаешь, — втолковывает Каллен Николасу. — Не надо так убиваться из-за девчонок. Они никогда не делают того, чего не хотят. И не такие уж они невинные, поверь.

— Хорошо, — отвечает Николас, и Гид с удивлением слышит, что голос у него, как у ребенка.

Тон Николаса удивляет Гида, да и меня. Но что еще удивительнее, так это то, что Каллен утешает Николаса и дает ему совет. Гид чувствует, что его досада утихает, самую малость. Кажется, Каллен искренне желает, чтобы Николасу стало лучше. А Николас действительно успокоился, услышав заверения Каллена. Такой парень, как Каллен, наверное, правда способен утешить такого, как Николас. И сколько бы Николас ни гордился своим умением держать все под контролем, Каллен напоминает ему о том, что даже если ситуация станет неуправляемой, он все равно справится.

По правую руку Гид видит окно многоквартирного здания, украшенное ко Дню Всех Святых: оранжевые и черные ленточки опрысканы каким-то синтетическим составом, напоминающим паутину. Он фыркает. Не рановато ли украшать дом 27 сентября?

— Не могу поверить, что должен вернуться в школу и добиваться любви какой-то девчонки, в то время как сам влюблен в другую, — произносит он.

Каллен и Николас оборачиваются. Их лица загораются, когда они видят, что Гидеон проснулся.

— Неужели вы успели купить травку, пока я спал? — спрашивает Гид. — Вся машина провоняла. Да, я вижу, что вы курите, но тут воняет так, словно мы ее здесь выращиваем.

Каллен перевешивается через сиденье и берет лицо Гида в ладони — совсем как Пилар вчера вечером. Он рыщет в заднем кармашке и достает мешок, раздувшийся от марихуаны.

— Вот это, — объявляет он, — потрясающая трава, которую мы только что купили у братца Микки из южного Бостона. — Он убирает пакет. — А тебя ждет это, — он протягивает Гиду зажженный косяк, — и пара мудрых наставлений.

Гид берет косяк, затягивается и слушает. Каллен продолжает:

— Пришло время отправиться в то место, где мужчины, сбившиеся с пути, вновь обретают его под руководством тех, кто уже прошел этот путь.

— Что? — недоумевает Гид. — Мы идем в музей?

— Да нет же, дурачок, — отвечает Каллен. — И позволь заверить, «дурачком» я называю тебя из самых добрых побуждений. Мы идем в бар!

Они переходят почти пустую стоянку, заставленную унылыми машинами со сгнившими от соли и ржавчины шасси и наклейками «Патриотов» и «Ред сокс» на задних стеклах. Каллен проводит их через металлическую дверь приземистого кирпичного индустриального здания. На двери нет вывески, но небольшая медная табличка в кирпичном коридоре гласит: «Таверна „Демпси“: служим обществу уже с прошлого вторника».

Бармен — лет сорока ирландец с широким лицом — идет к ним таким размашистым шагом, что даже когда верхняя половина его тела уже впереди, нижняя все еще тащится позади. Глядя Каллену прямо в глаза, он рявкает:

— Сколько тебе лет?

Каллен достает из бумажника банкноту. На коричневой ламинированной барной стойке — кофейная банка с надписью от руки: 26+6=1. (Я знаю, что это значит! Это что-то связанное с объединением Южной и Северной Ирландии, входящей в состав Великобритани) В уголке — маленький листочек клевера. Каллен сует банкноту в кофейную банку.

— Уж не знаю, сколько лет этим двоим, — говорит он, — но что до меня, мне сегодня исполнилось сто лет. Ирландец корчит рожу. Он напоминает Гидеону Яйцеголового, только Яйцеголовый больше похож на человека, который, разозлившись, будет трястись от ярости, а этот способен одной рукой разломить вас по полам, а другой — налить стаканчик виски.

— Садитесь туда. И постарайтесь не шуметь.

Отец Гида не пьет. Он — анонимный алкоголик, по- тому что раньше выпивал семнадцать больших бутылок «облегченного» пива в день и баловался кокаином.

(Гид ничего не знает про кокаин, но я знаю, потому что Гид подсознательно подозревает, что это так, а я гораздо лучше его умею выуживать такую информацию. Вот еще кое-то, чего Гид не знает: Пилар опоздала на занятия в школе, потому что была на свадьбе сестры, а еще потому, что летала в Лондон на примерку для сшитых на заказ сапог от «Костюм Насьональ».) Гиду по душе этот бар. Окон здесь нет, дверь обита красным винилом, как и диванчики вдоль стен. Гиду кажется, что весь мир за миллион километров отсюда, и ощущать это почти так же здорово, как находиться в одной спальне с Пилар. В дальнем углу — маленький цветной телевизор, по которому передают игру «Ред сокс». С десяток посетителей (всем больше пятидесяти) с довольным видом пьют и смотрят матч, в котором «Сокс» выигрывают. Если кому-то из них и есть дело до троих богатеньких молокососов, усевшихся в углу, они не подают виду.