Читать книгу "Похитители - Уильям Фолкнер"

– Н-да, – сказал Нед. – Знавал я в Джефферсоне одного парнишку вроде вас, у него тоже на уме одни деньги были. Знаете, где он теперь?

– Если не дурак, то здесь, в Мемфисе, – ответил Отис.

– Нет, так далеко он не добрался, – сказал Нед. – Добрался только до Парчменской тюрьмы. При вашей скорости хода вы тоже там кончите.

– Но еще не завтра, – сказал Отис. – И, может, даже не послезавтра. Ведь это же обалдеть, тут даже дерьмовый полисмен не может по улице пройти, чтоб ему не всучили бутылку пива, или яблоке, или горсть орехов, а он еще и попросить не успел. А те восемьдесят пять центов, которые мне дали вчера вечером за то, что я крутил им пипанолу, а этот сукин кот у меня сегодня отобрал? Подумать только – я же мог крутить им пипанолу за здорово живешь, хорошо – случайно подслушал, что они собираются заплатить. А вышел бы на минутку за дверь – и прозевал 'бы. А не случись под рукой меня, они бы кликнули любого, кого угодно с улицы. Понимаешь, про что я? Как задумаешься, так хочется отступиться, все бросить.

– Что бросить? – спросил Нед. – Ради чего бросить?

– Просто все бросить, – ответил Отис. – Когда подумаю – сколько годов я проторчал на нашей дерьмовой арканзасской ферме, когда до Мемфиса рукой подать, только реку переехать, а я этого не знал! И ведь мог узнать про это, когда мне было четыре, ну, пять лет, а я до прошлого года не знал! Нет, иногда хочется отступиться, все бросить. Но, наверно, не брошу, я еще свое наверстаю. Сколько ваша компания думает зашибить на коне?

– А вы над конем голову не ломайте, – сказал Нед. – Вы лучше подумайте, как назад до ночлега добраться и в постель лечь. – Он даже приостановился, вполоборота к Отису. – Дорогу назад знаете?

– А там поживиться нечем, – сказал Отис. – Я уже пробовал. Уж очень они настороже. Не то что в Арканзасе, когда тетя Корри жила у тетушки Фитти, – там у меня был устроен глазок. Раз вы обменяли на него машину, значит, рассчитываете не меньше как две сотни… – На этот раз Нед обернулся полностью. Отис увернулся, отскочил в сторону, выругался, обозвал Неда черномазым, – а я твердо знал, меня научили отец и дед, должно быть, еще до того, как я начал себя помнить, потому что не помню, с каких пор я это знал: джентльмен не должен никогда никого оскорблять, насмехаться над чьей-нибудь расой или религией.

– Пойдемте, – сказал я. – Они уже далеко ушли. – И в самом деле: они ушли уже на два квартала вперед и как раз заворачивали за угол; мы побежали, затрусили рысцой, в том числе и Нед, чтобы их нагнать, и в самый раз – перед нами был вокзал, Сэм беседовал с каким-то человеком в замасленном комбинезоне с фонарем в руках – должно быть, стрелочником, во всяком случае, с кем-то с железной дороги.

– Понятно, что я имел в виду? – сказал Нед. – Как ты думаешь – стала бы полиция высылать человека с фонарем посветить нам?

А ты понимаешь, что я имею в виду (это насчет украденного скакуна): те, что служат Добродетели, работают на свой страх и риск, в одиночку, в ледяном вакууме скрытого осуждения; но посвяти они себя He-Добродетели – и отбою не будет от охотников помочь. Сэм уговаривал мисс Корри обождать внутри вокзала вместе со мной и Отисом, пока они с Буном и Недом разыщут наш товарный вагон и погрузят туда коня, и даже вполне добровольно предлагал оставить нам Буна, то есть оставить нас под охраной его роста, возраста и пола, тем доказав, что по крайней мере Сэмова половина двоемужней игры вничью настроена мирно и доверчиво. Но мисс Корри от лица нас троих отвергла это предложение. Поэтому мы вслед за фонарем свернули в сторону, прошли через ворота и очутились в лабиринте товарных платформ и путей; тут уже Неду самому пришлось стать во главе шествия, и взять повод, и успокоить коня, так что мы опять смогли двинуться дальше в облаке горячих аммиачных конских испарений (ты-то не знаешь, как пахнет испуганная лошадь, ведь не знаешь?), под ровное бормотанье Неда, уговаривавшего коня; и то и другое – бормотанье и запах – сгустились, уплотнились, сконцентрировались в полумраке между неосвещенными товарными и пассажирскими вагонами, между зелеными и рубиновыми глазами стрелок; дальше, пока не оставили позади пассажирский участок и не оказались на засыпанной шлаком дорожке, бегущей вдоль подъездного пути, который вел к большому темному складу с погрузочной платформой перед ним. Тут стоял и наш вагон, а между ним ж концом платформы оставалось добрых двадцать пять футов освещенного луной пространства (да, это так, мы шли теперь при лунном свете. Тут не было уличных и станционных огней, и мы, то есть я, видели теперь луну), его нелегко было перескочить даже скаковой лошади, а уж что говорить о рысаке-трехлетке, у которого (по словам Неда) и с простой-то рысью не ладилось. Сэм вполголоса обругал всех служащих железной дороги: стрелочников, рабочих из депо, кассиров, словом, всех без разбору.

– Пойду схожу за козой, – сказал человек с фонарем.

– А на что нам коза? – сказал Нед. – Хоть бы и самая прыгучая. Нам надо либо платформу подвинуть, либо вагон.

– У нас так маневровый паровозик называют, – пояснил Сэм. – Не ходи, – сказал он человеку с фонарем. – Я этого ждал. Ведь что значит для паровозной бригады ошибиться на каких-нибудь двадцать пять футов? Ровным

счетом ничего. Потому я и просил тебя взять с собой ключ от будки. Достань ломы. Может, мистер Бун не откажется тебе помочь.

– А почему тебе самому не пойти? – сказал Бун. – железная дорога твоя, а не моя, я здесь чужой.

– А почему тебе не отвести домой мальчиков и не уложить спать, если ты с чужими такой застенчивый? – сказала Корри.

– А почему тебе самой их не отвести? – спросил Бун. – Твой дружок уже раз объяснил, что тебе тут нечего делать.

– Я сама пойду с ним за ломами, – сказала мисс Корри Сэму. – Приглядишь за мальчишками?

– Ладно, ладно, – сказал Бун. – Ради Христа, начнем мы когда-нибудь? Через четыре или там пять часов подойдет поезд, а мы всё будем ждать, кто кого переспорит. Где твоя будка, браток? – Бун и человек с фонарем ушли, и нам осталось только лунное освещение. От коня уже почти не пахло, он стоял и терся мордой о Недов сюртук, точно комнатный. А Сэм думал про то, про что думал и я с той самой минуты, как завидел платформу.

– Если обойти склад, там есть сходни, – сказал он. – Он когда-нибудь ступал по сходням? Свел бы ты его, показал их ему. Вот подгоним вагон к платформе, тогда и поможем тебе, втащим его наверх хоть на руках, коли понадобится.

– Да вы не тревожьтесь за нас, – сказал Нед. – Ваше дело поставить вагон так, чтобы нам с конем не сигать через десятифутовую канаву. Этому коню не меньше вас охота вон из Мемфиса.

Я все боялся – а вдруг Сэм скажет: «Может, и мальчугана с собой прихватишь?» Потому что я мечтал посмотреть, как будут сдвигать вагон. Я не верил, что это возможно. Но мы продолжали ждать. Ждать пришлось недолго; Бун и тот, с фонарем, принесли два лома, по меньшей мере восьми футов длиной, и я увидел (мисс Корри с Отисом тоже), как они принялись за дело. Человек поставил фонарь, залез по лесенке на крышу вагона и отпустил тормоз, а Сэм с Буном всунули концы ломов под задние колеса и стали короткими рывками, будто качая насос, пихать и толкать, и я все еще не верил, что это возможно; и вот тогда вагон, который высился перед нами, черный и массивный в свете луны, сплошной и прямоугольный, как черная стена, окаймленная узенькой рамкой лунного света, в одна длинная фигурка наверху дергалась у тормозного колеса, а две фигурки поменьше, внизу, пригибаясь, припадая, подпихивали сверкающие, как серебряные копья, ломы под задние колеса, вагон, такой громоздкий и такой устойчивый, что сперва показалось, будто не он движется вперед, а словно бы Бун и Сэм, разыгрывая пантомиму преувеличенного почтения, бесконечно малыми рывками отодвигаются назад, прочь от тяжелой неподвижной массы, как от перекрещенной лунными тенями, рельефной, словно в панораме, земли, этот вагон стал так чувствительно-послушен в своей приобретенной инерции Движения, что Сэм и Бун бросили ломы, и Бун уже один принялся легонько нажимать на него руками, легонько, словно на детскую коляску, и толкал вдоль платформы, пока наконец не дотолкал до места, и Сэм наконец сказал «Будет», и человек на крыше опять закрутил тормозное колесо. Теперь нам оставалось только переправить коня. Что было равносильно тому, чтобы сказать: «Ну, вот мы и на Аляске, теперь нам осталось только найти золотую жилу». Мы обошли склад кругом. Там с платформы спускались доски, скрепленные поперечинами. Но платформу строили как раз такой высоты, чтобы выгружать и нагружать с нее подводы, и поэтому сходни были всего лишь наклонной дорожкой для ручных тележек и тачек, достаточно крепкой, но не более пяти футов в ширину и без перил. Нед разговаривал с конем.