Читать книгу "Город смерти - Виктор Глумов"

— Тут была мусорка! — воскликнул он и протянул находку Сандре. — Значит, рядом кто-то жил!

— За пятьдесят лет дома могли разрушиться до фундамента, — сказал Леон.

— Война началась в шестидесятых? — уточнил Вадим.

— Нет. Осенью восемьдесят четвертого, — отмахнулся Леон и зашагал в чащу.

— Не понял, а… прошло двадцать шесть лет? — растерянно пролепетал Вадим, с надеждой глядя на Сандру.

— Пятьдесят, — проговорила она и устремилась за Леоном.

— Не понял… А год-то какой сейчас?

— Тридцать четвертый! — сказал Ходок с сочувствием.

— Эй, народ, скорее сюда! — крикнула Сандра.

Ходок ломанулся в молодой сосняк, Вадим — следом. Да, люди здесь действительно жили. Длинное двухэтажное здание едва просматривалось за порослью невысоких сосен. Асфальт вздыбился, выпуская на волю упрямую траву. Кое-где из трещин тянулись к небу ростки деревьев.

Вадим пробрался к дому. Оказалось, что крыши почти не было — лист шифера справа, лист посередине и сосновые ветки, укрытые хвоей. У стены под слоем перегноя просматривались осколки — когда рамы сгнили, стекла выпали и разбились. От входной двери не осталось даже воспоминаний. Вадим зашел в подъезд: типичное административное здание. Или общежитие? Штукатурка отвалилась, обнажив кирпичи. Вадим тронул ногой поганки, угнездившиеся на остатках межкомнатных дверей, — доски рассыпались в прах. Наверное, двери сняли в охоте за металлическими петлями.

Появилась Сандра, прошлась по коридору, деловито осматривая комнаты, поравнялась с Вадимом.

— Интересно, что это было?

— Не знаю, — отмахнулась она. — Ночевать нам по-прежнему негде, уходим.

Зрелище ее не впечатлило. Для нее это — проза жизни.

За домом располагалась более-менее сохранившаяся бетонированная площадка, исполосованная жилами вздувшихся корней. Заканчивалась она останками ангара, сколоченного из железобетонных плит. Сталкеры знали, из чего состоит железобетон, и пытались разбить плиты, чтобы добыть арматуру, но разочаровались, такой она была тонкой и ржавой.

На одной из плит сохранился рисунок… Волк с Зайцем из «Ну, погоди!». Оба делают зарядку, на зайце красуется пионерский галстук.

Вот полусгнившая деревянная беседка, дальше — десятки бетонных ножек, оставшихся от скамеек. Да это же стадион! Естественно, не сохранились ни железные столбы, ни заградительная сетка. Зато почти уцелела скульптура олимпийского мишки, машущего призракам зрителей.

В восемь лет Вадима отправили в лагерь, где был такой же мишка. Союз уже развалился, а Мишка остался, и статуи Ильича, и лозунги на стенах. Кормили плохо, шел девяносто четвертый год. Воспоминания ожили, и он увидел детей, болеющих за свою команду, разгоряченных футболистов… Лето. И вдруг — раз… Воображение нарисовало, как вдалеке вспучивается серовато-лиловое облако, разворачивает шапку…

Вадим вздрогнул — кто-то дышал в затылок. Сандра.

— Не отставай!

Второе здание сзади походило на кита, выброшенного на берег, а с торца — на типовую двухэтажную столовую, построенную с размахом, характерным для шестидесятых. Леон вошел внутрь первым и присвистнул. Его удивила чудом уцелевшая лестница, ведущая на второй этаж, и штукатурка со светлой кафельной плиткой. На крашенных эмалью стенах кое-где проглядывали потускневшие бабочки.

Пробираясь к окну, Вадим переступил через пластиковые крышки столов, через осколки тарелок и стаканов и вдруг остолбенел: из-за колонны тянулись ноги в камуфляжных штанах. Да это покойник! Истлевшая шапка съехала на глазницы, майка повисла лохмотьями. Там, где покойник разводил костер, уже успели вырасти маленькие сталагмиты. Вадим задрал голову и увидел клочок неба.

— Тут жмур, — сказал он, пытаясь придать голосу бодрость.

— Мужики, трупак! — крикнула подоспевшая Сандра.

Леон не отреагировал, он осматривал кухню. А вот Ходок быстренько обыскал его карманы и разочарованно покачал головой.

— И зачем? Не противно? — с укоризной сказал Вадим.

— А че, вдруг завалялось че-нить.

— Идиот. — Сандра постучала себя по лбу. — Ботинки с него сняли, а карманы, по-твоему, не обыскали?

— Да че ты, всяко в жизни бывает.

Из кухни донесся голос Леона:

— Остаемся здесь.

По просьбам общественности труп был выброшен из окна.

Ночевать решили в кухне. Расчистили пол, сгребли в кучу отвалившуюся штукатурку; гнилой линолеум застелили травой и сосновыми ветками. Леон наломал молодых деревьев и сделал из них подобия копий.

— Пойдем за ягодами, что ли, — предложила Сандра. — А то жрать и курить так хочется, что челюсти сводит.

— Только далеко не отходи, — предупредил Ходок. — Я видел волчьи следы, а оружие-то… тю-тю!

— Вот, возьми. — Леон кинул ей «копье». — Лучше идти толпой. — Он поднялся с ложа.

Недалеко от столовой обнаружился ручеек, где можно было обмыться, что Вадим и сделал с превеликим удовольствием.

* * *

— Эх, околеем к утру, — вздохнул Ходок, глядя на темнеющее небо, хрустнул пожираемым грибом. И куда в него лезет-то?

— Не подохнем, — отрезал Леон. — Надо решить, кто на шухере стоять будет. Я уже вырубаюсь, значит, я — на рассвете.

— Я — сегодня! — вызвался Ходок.

— Это я, что ли, в середине ночи? — возмутилась Сандра. — Гондон ты, Миха.

— Вот если бы ты меня согрела, — мечтательно протянул он, — месяц бы глаз не сомкнул!

— Оставь свой трипак при себе!

— Нет у меня…

— Расскажи! Перетрахал все, до чего руки дотянулись, и нет трипака!

— Я буду среди ночи дежурить, — напомнил о себе Вадим.

На пару мгновений воцарилось молчание.

— Ой ла-ла! — Ходок сплюнул в сторону. — А ночью-то стра-а-ашно. Ночью бродят огромные муравьи-мутанты. Не угадишься?

И вдруг у него забулькало в животе. Он позеленел, поджал ноги. Сандра засмеялась.

— Серло!

Не теряя достоинства, он выпрямился и зашагал к выходу. Донесся звук, как будто за углом стартует ракета.

— Вот сука, — сквозь зубы процедил Леон. — Совсем охренел.

Ходока не было долго — наверное, искал, чем подтереться. Появился, лениво потянулся, на губах — та же сальная улыбочка. Леон встал, сделал вид, что разминает суставы, подождал, пока Ходок с ним поравняется, и ка-а-ак зарядит ему в живот. У того глаза сразу открылись. Посинел весь, скорчился.

— Сука, ты у меня сейчас это дерьмо сожрешь! Пошел и убрал. Живо!

Корчась, Ходок пополз исполнять приказ.

— Значит, так. Дизайнер дежурит до полуночи, потом — Сандра, потом — Серло. Пост — в зале у лестницы. Я — спать. — Леон демонстративно отвернулся к стенке.