Читать книгу "Образцовый брак - Джилл Гарриетт"

— О, Эдди, Эдди!

Элен, покачнувшись, вскочила со стула, ее огромные глаза были полны слез. Так он любил ее все это время, а она и не знала, не догадывалась! Ее ложь была абсолютно напрасна и только больно ранила их обоих. Но она все еще никак не могла поверить до конца. Она шагнула вперед, думая об одном — упасть к нему на грудь, признаться в своей любви. Но Эдуард не дал ей сделать этого, сухо произнеся:

— Перестань! Обойдусь без твоей жалости. Я проиграл тому мерзавцу, но это еще не конец света. Побереги для других свои утешительные речи. Мне они не нужны.

Элен зажала себе рот рукой, чтобы подавить готовое вырваться из груди рыдание. Любимый не понял ее. Он говорит о любви к ней, но в прошедшем времени. Эдуард всегда считал, что умеет достойно проигрывать. А теперь, похоже, он возненавидел ее, подумала она беспомощно. Но он так ничего и не узнает, если она не объяснит немедленно. И она произнесла сдавленно:

— Эдди, я лгала тебе. У меня никого нет и никогда не было. Я все придумала. — Голос ее пресекся, она дрожала вся с головы до ног, Эдуард смерил ее убийственным взглядом. — Телефонные разговоры, мои неожиданные отлучки, кружевное белье — все это ложь! Я делала это, чтобы заставить тебя поверить в существование другого мужчины. Я знала, что только так ты согласишься отпустить меня. Я должна была уйти, ведь я…

— Неужели я настолько противен тебе, — бешено прервал он ее. — Если все, что ты сказала, — правда, тогда это единственное объяснение. — Он взял со стула пиджак. Глаза его потухли, стали безжизненными, холодными, как серый камень. — Как только Маргарет получила наследство, ты не могла дождаться, когда сможешь наконец избавиться от моего присутствия, и лгала, притворялась, причиняла мне невыносимую боль и все это время смеялась над моими попытками доказать, что я мог бы стать хорошим мужем, способным даже простить и забыть твои маленькие прегрешения! — Он быстро надел пиджак, не глядя в ее сторону. — Странно, что мне понадобилось столько времени, чтобы понять, какой я дурак. Но не беспокойся. Я это переживу.

Эдуард подошел к двери, потом повернулся, и на миг их взгляды встретились.

— Я подам на развод. Не хочу, чтобы ты носила мое имя. Для меня ты больше не существуешь.

И вышел.

12

На несколько мгновений Элен словно окаменела, ноги ее приросли к полу, широко открытые глаза были прикованы к пустому пространству, где только что стоял ее любимый. Внезапно волна ярости и возмущения затопила ее. Она рванулась вперед, сбежала по ступенькам и бросилась по светлевшей в сумерках дорожке. Как он смеет! И кем он себя возомнил? Как посмел обращаться с ней, словно с ничтожным червяком, презираемой распутницей, недостойной носить благородное имя Леманов? Он заявил, что любил ее когда-то. Это не может быть правдой! В противном случае он не мог бы обойтись с ней подобным образом. Она открыла перед ним сердце, излила душу, призналась в постыдной лжи и в ответ получила лишь презрение и насмешки. Ничего, сейчас она покажет ему, прежде чем он вот так просто уедет!

Машина Эдуарда стояла в аллее рядом с ее автомобилем. Он неторопливо открывал дверцу, словно вовсе не спешил быстрее покинуть это место. На его лице застыло замкнутое, высокомерное выражение человека, который вполне благополучно пережил достаточно неприятный эпизод в своей жизни, твердо решив без малейших колебаний выкинуть его из головы и теперь готов продолжать жить дальше в свое полное удовольствие.

В этот миг Элен ненавидела его с такой неистовой страстью, на какую не считала себя способной. Она как вихрь вылетела из калитки, схватила его за руку, впилась пальцами в рукав безукоризненного пиджака.

— Ты не можешь так уйти! — выкрикнула она. — Не поступай со мной, как с ничтожной тварью.

Эдуард едва пошевелился. Выражение его лица нисколько не изменилось. Глаза, полускрытые веками, скользнули по ее пепельно-серому, гневному лицу, остановились на побелевших пальцах, ухватившихся за его руку. Он пренебрежительно, с оскорбительным равнодушием, отцепил их один за другим, отбросил ее руку от себя с холодным презрением.

И тогда Элен, не задумавшись даже на долю секунды, размахнулась и с силой ударила по его надменному лицу.

За звонкой пощечиной последовало мертвое молчание. В сумерках глаза Эдуарда вспыхнули нестерпимо-ярким пламенем. У Элен перехватило дыхание, она ужаснулась своему поступку и замерла на месте, растерянная и потрясенная. За всю свою жизнь она ни разу не ударила ни одного человека.

Внутри у нее что-то сломалось. Элен прижала ладони к лицу, на котором застыло выражение ужаса, и из груди вырвались безумные рыдания, сотрясшие всю ее хрупкую фигурку. Ей казалось, что сердце не способно выдержать охватившего ее отчаяния и вот-вот разорвется на миллион частей.

Когда она почувствовала на плечах его руки, то инстинктивно рванулась назад, пытаясь освободиться. Сейчас ей хотелось только побыстрее добраться до коттеджа, забиться в угол и рыдать до тех пор, пока во всей Вселенной не останется больше слез, и только после этого, может быть, ей станет немного легче.

Но пальцы Эдуарда сжались сильнее, не выпуская ее, и побежденная Элен бессильно уронила голову, напрасно борясь со слезами, которые струились по ее лицу.

— Не плачь, — пробормотал он хрипло. — Я уже говорил тебе, я не могу видеть твоих слез.

— А я не могу остановиться, — с трудом выговорила Элен. — Ты меня ненавидишь. Мне это невыносимо. Я не хотела тебя ударить, но ты смотрел с таким презрением. Может быть, я и заслужила презрение, но у меня нет сил это вынести.

— Элен… — Его руки крепче обхватили ее плечи. — Я не могу тебя ненавидеть. И, наверное, заслужил эту пощечину. — Его голос звучал устало, словно были разрушены все его безупречные оборонительные укрепления. Железное самообладание неудержимо покидало его. Элен видела, как дрожит его тело. Вся в слезах, она уперлась руками в его широкую грудь и попыталась оттолкнуть его. Какого бы наказания она ни заслуживала, но все же пытка находиться так близко от него была нестерпима, мучительна.

Его пальцы немедленно разжались, руки опустились, словно он глубоко сожалел о своем порыве.

— Я был слишком груб, — сказал он грустно. — Прости меня. Мысль, что ты сознательно лгала, показалась мне просто отвратительной, невыносимой. Я очень высоко ценил наши прежние доверительные отношения. — Он отступил подальше от Элен. — Если бы ты сказала мне правду, объяснила, что тебе неприятно находиться со мной в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы носить мое имя, я отпустил бы тебя немедленно. Тебе вовсе необязательно было заходить так далеко, поверь. Может, я и невыносим, но все же не зверь.

Он повернулся к машине. Где-то в темноте сада крикнула сова, резкий тоскливый звук больно отозвался в сердце Элен. И она закричала в неудержимом приступе отчаяния:

— О, Эдди, какой же ты дурак! Все было совсем наоборот! Я лгала тебе, потому что не видела другого выхода! Неужели ты не понимаешь? Я любила тебя, глупый! — И продолжала торопливо объяснять: — Но ведь поженились мы по расчету. Я думала, что у тебя есть любовница: ты никогда этого не отрицал. А когда ты предложил, чтобы мы стали жить, как настоящие муж и жена, я поняла, что это только потому, чтобы я не ушла от тебя и продолжала работать на тебя, как прежде. Ты не был откровенен со мной, все время хитрил. Когда я сказала, что хочу расторгнуть наш договор, и предложила дать объявление о месте секретаря, ты сказал, что уже нашел мне замену, просто чтобы помучить меня. Ты не собирался отказываться от моих услуг. Тогда и я решила прибегнуть ко лжи. Что еще мне было делать? Я не могла оставаться с тобой, любить тебя и знать, что ты меня не любишь, и мучиться от ревности к твоим подругам и… — не окончив фразу, Элен судорожно втянула в себя воздух, уже жалея, что вспышка горя и гнева толкнула ее на эту тираду.