Читать книгу "Любовь и зло - Энн Райс"

— Малхия, я обливаюсь слезами, — прошептал я. — Я не хочу покидать их.

Долгий переливчатый смех лентой развернулся в темноте, окружавшей меня, и каждая его нота была отчетлива, словно нота главной темы, насыщенна и совершенна, готовая слиться с другими.

— Малхия, — шепотом позвал я.

И ощутил на себе его руки. Почувствовал, как он убаюкивает меня, поднимая в воздух. Музыка была соткана из пространства и из времени, казалось, каждая нота — рот, порождающий следующую ноту, а за ней еще и еще.

Серафим убаюкивал меня, вознося все выше.

— Буду ли я любить их так всегда? Всегда ли мне будет так горько их покидать? Или же все это часть назначенных мне страданий?

Однако слово «страдания» было здесь неуместно, потому что все это было таким грандиозным, таким великолепным и золотым. И я ощущал, как губы Малхии шевелятся рядом с моим ухом, напоминая об этом и произнося с нежностью:

— Ты хорошо потрудился, и ты знаешь, что тебя ждут другие.

— Это школа любви, — произнес я, — и каждый урок в ней глубже, умнее, тоньше.

Любовь представилась мне воочию, я увидел, что это не какая-то вещь в себе, а великое слияние света и тьмы, гнева и нежности, — и сердце мое рвалось так же, как вопросы рвались с моих губ.

Но не доносилось ни одного ответа, только гремел Небесный хорал.

13

Кто-то потряс меня за плечо. Я проснулся, освобождаясь от кошмара. В темноте надо мной стоял Шмария, повернувшись спиной к слабо бледнеющему окну. За ним дремали ночные улицы.

— Ты проспал целые сутки, — сообщил ангел. Мы были в моем номере в «Миссион-инн». Я лежал на кровати поверх скомканного покрывала, одежда на мне измялась и промокла от пота, все мышцы ныли. В комнате было холодно.

Кошмар все еще не отпускал меня, полный своих обычных предательских штучек: странных перемещений, искаженных лиц, нелепых и незаконченных фонов. Он был нисколько не похож на кристальную ясность Времени Ангелов.

Я снова и снова силился услышать пение ангелов, однако до меня доносилось только слабое эхо, а фрагмент из ночного кошмара стоял перед глазами, заслоняя собой остальной мир.

Анканок спорил со мной по поводу самоубийства Лодовико.

— Согласно твоей системе верований, — снова и снова повторял он, — эта несчастная душа отправится прямо в адское пекло. Но такого места не существует. Его душа возродится, и он научится тому, чему не сумел научиться в предыдущий раз. — Я видел адское пекло. Слышал вопли проклятых. Анканок все смеялся без умолку. — Ты думаешь, я дьявол? Но с чего бы мне захотелось обитать в подобном месте? — Насмешливая ухмылка, а затем лицо каменело. — Думаешь, тебя посетили ангелы Господни? Почему же ты тогда так терзаешься по множеству поводов? Если твой персональный Господь тебя простил, если ты действительно обратился к Нему лицом, разве Святой Дух не преисполнил бы тебя утешением и светом? Нет, ты ничего не знаешь о Небесных Духах. Но пусть тебя это не пугает. Добро пожаловать в человеческую расу!

Я сел, склонил голову и помолился:

— Господи, избавь меня от этого.

Голова кружилась, я ощущал нестерпимую жажду. Боль поражения из-за того, что я допустил гибель Лодовико, я испытывал с той же остротой, как и в Риме. И еще я был зол, зол на то, что Анканок явился в мой мир, ворвался в мои сны, мои мысли.

«Если твой персональный Господь тебя простил, если ты действительно обратился к нему лицом, разве Святой Дух не преисполнил бы тебя утешением и светом?»

— Все уже закончилось, — произнес Шмария спокойным, доброжелательным голосом, звучным и по-юношески звонким, а одет он был в точности как я сам: голубая рубашка и брюки защитного цвета.

Ангел-хранитель помог мне подняться с кровати. Я подошел к окну и взглянул на наручные часы. Два часа ночи. Светятся только фонари на улице внизу.

Воспоминания о приключении в Риме теснились в голове, переплетаясь с обрывками кошмара.

— Пожалуйста, пусть этот сон уйдет! — прошептал я.

К несказанному изумлению, я ощутил на плече руку Шмарии. Он глядел мне прямо в глаза. «Я подвел Лодовико. Он погиб».

— Оставь борьбу, — проговорил ангел-хранитель. Лицо его было невинным, вопрошающим, брови на миг сошли к переносице, когда он пояснил мне: — Душа этого человека не у тебя в руках.

— Творец должен знать все, — сказал я. Голос у меня сорвался. Я слышал смех Анканока, но это было всего лишь воспоминание. Рядом со мной стоял Шмария. — И только Творец имеет право судить.

Ангел кивнул.

— А где босс? — спросил я. Я имел в виду Малхию.

— Он скоро придет, — пообещал Шмария. — Пока что тебе нужно подумать о себе.

— Почему у меня такое чувство, будто ты его недолюбливаешь?

— Я люблю его, — просто ответил ангел. — И ты сам это знаешь. Но мы с ним не всегда соглашаемся. Все-таки я ведь твой ангел-хранитель. У меня самая простая задача. Я забочусь о тебе.

— А Малхия?

— И опять-таки ты сам знаешь ответ. Он серафим. Его отправляют отвечать на молитвы многих. Он знает то, чего не могу знать я. Он исполняет то, чего не могу исполнить я.

— Но мне казалось, вы все знаете всё, — заметил я. Фраза сейчас же показалась мне глупой.

Шмария покачал головой.

— Значит, ты не скажешь мне, отправится Лодовико в Ад или нет? — все-таки отважился спросить я.

Он снова покачал головой.

Я кивнул. Задернул занавески на окне и включил лампу у кровати.

Какая радость — видеть ангела во плоти, залитого светом. Шмария казался таким же материальным, как и предметы в комнате. Мне хотелось дотронуться до него, но я не стал, а в следующий миг вспомнил, что он сам только что касался меня.

Я ничего не мог прочесть по его голубым глазам, ангел рассматривал меня совершенно непринужденно. Он несколько изумленно приподнял брови, а затем проговорил шепотом:

— Доверься Творцу. Ни твои мысли, ни мои не могут ввергнуть человека в Геенну.

— Ты знаешь, почему я злюсь?

Он кивнул.

Я продолжил:

— Потому что до того, как я наблюдал самоубийство Лодовико, я не верил в Ад. Не верил в дьявола, не верил в демонов, и когда я пришел к Господу, то сделал это не из страха перед Адом.

Ангел снова кивнул.

— И вот теперь существует Анканок и существует Ад.

Шмария немного подумал, затем пожал плечами.

— Ты и в прошлом слышал голоса зла, — сказал он. — Ты всегда сознавал, что такое зло. Ты никогда себя не обманывал.

— Верно, только я думал, что эти голоса живут во мне самом. Я считал, что всякое зло, какое я когда-либо наблюдал, происходит от конкретной личности, а дьяволы и Ад — просто старинные выдумки. Я чувствовал, как сам стал злым, когда впервые убил человека. И я понимал, что зло во мне растет с каждым новым убийством. Я жил с этим злом внутри себя, наверное, только потому, что был способен к покаянию. Но теперь оказалось, что существуют Анканок, диббук, а я не хочу в них верить.