Читать книгу "Публичное разоблачение - Лаура Ван Вормер"

— Простите?

— Сказала, что убила бы его.

— Салли! — воскликнула она предупреждающим тоном, давая понять, что мое мнение не имеет никакого значения. Я должна принять то, что она так тщательно и тактично сформулировала.

— Простите, — сказала я. Иногда приходится провоцировать людей. Да, это безнравственно, но в этом и состоит работа журналиста.

— Мы с Майклом прожили вместе долгую жизнь, — сказала она. — Доказательство тому — наш замечательный сын. Если вы когда-нибудь поговорите с Генри, то сами увидите, что в нашем браке было много хорошего, и это позволило нам воспитать такого сына.

— Я искренне извиняюсь, — продолжала я гнуть свою линию. — Это так распространено, когда мужчина, перестав пить, уходит от женщины, которая поддерживала его все эти трудные годы.

Она ничего не отвечала, а просто смотрела на меня, выжидая. Ее подбородок напрягся, что послужило мне предупреждением остановиться. Но я этого не сделала.

— Должно быть, вас очень расстроил его уход. Кажется, он в Калифорнию уехал, не так ли?

— Да, в Калифорнию.

— Значит, с Майклом вы разошлись еще до того, как начали работать на Джексона Даренбрука?

Она кивнула. Затем на ее лице появилась улыбка.

— Да, я рассталась с Майклом, и мы начали бракоразводный процесс. Дело в том, что Джексон этого не знал, и, когда мы начали работать вместе, он был уверен, что в браке я счастлива.

— Вы стали проявлять интерес друг к другу до или после того, как он назначил вас президентом «ДБС»?

Она решила не обижаться за неприятный вопрос.

— После. — Она рассмеялась. — Мы не афишировали наши отношения. Лэнгли был единственным, кто все знал. Если бы Джексон узнал об этом, он бы меня уволил.

Внезапно она вскочила с диванчика.

— Идемте. Меня здесь начинает лихорадить. — Она подошла к двери и открыла ее. — Чи-Чи, мы отправимся с Салли на прогулку.

Я быстро схватила диктофон и последовала за ней.

Она повела меня вниз, в студию А, где располагались отделы новостей и записывалось шоу «Беспомощная в доме»; затем прошли через студию Б, где записывалось «Шоу Джессики Райт». Далее через ряд комнат поднялись в отдел электронной связи, где наткнулись на смешного доктора Кесслера, который вскочил и сказал, обращаясь ко мне:

— Ах, она вернулась.

Касси искренне удивилась.

— Вчера Александра приводила меня сюда, — подтвердила я.

— Сюда? Когда? — спросила Касси.

— После нашего интервью, — ответила я. — Лучше сами спросите ее об этом.

— Можете не сомневаться, спрошу. Уж не собирается ли Александра плести закулисные интриги? Чего она хотела добиться, просмотреть вашу статью?

Я рассмеялась. Очевидно, Касси хорошо знала Александру.

Мы продолжили нашу экскурсию, и она показала мне захватывающий дух вид, открывающийся из одного из внутренних офисов комплекса.

Затем она провела меня в крыло Б, где также располагались офисы «ДБС». Во время нашей экскурсии Касси здоровалась со множеством людей. На третьем этаже мы вошли в один из наружных офисов, где сидела молодая женщина азиатского типа.

— Здравствуй, Марианна, — сказала Касси. — Это Салли Харрингтон, которая работает над статьей обо мне для журнала «Экспектейшнз».

Марианна встала и пожала мне руку.

— Хотелось бы знать, каков у Джессики распорядок на следующей неделе и будет ли у нее время побеседовать с Салли.

Марианна простонала и открыла толстый органайзер.

— С ума можно сойти, — сказала она.

— Хорошо. Салли позвонит тебе, и ты выкроишь для нее время.

— Будет сделано, — последовал ответ.

Мы вошли в кабинет рядом, где сидел молодой человек. Это был Тревор, секретарь Александры Уоринг. Касси тоже прояснила у него распорядок Александры на следующую неделю, а затем снова повела меня в среднюю часть «Уэст-Энда»; мы спустились по лестнице купить бутылку воды в кафетерии, а потом этажом ниже, туда, где находился детский сад. Касси здесь встретили радостным «Привет, миссис Кей!» те из малышей, кто мог говорить. А затем мы вышли в парк.

— Комплекс, — начала объяснять мне Касси, — создавался по проекту, разработанному моей свекровью для редакций газет и типографий. Это мать Джексона, которой уже нет в живых, Элис Мей Гейнз Даренбрук. И если в «Уэст-Энде» чувствуется женская рука, это рука Элис Мей.

Сейчас она улыбалась. Мы стояли под кленом. Дул легкий ветерок, небо было голубым, а над Гудзоном медленно ползли облака. Очень красивое тихое место.

— Иногда, — сказала Касси, глядя вокруг, — я гуляю здесь и не перестаю удивляться, как счастлива в этой жизни.

Я посмотрела на диктофон. Он все записывал на пленку.

— И я благодарю Бога за все, что он дал мне в этой жизни. Я очень, очень счастлива. — Она помолчала. На дереве чирикали птички. — Что бы ни случилось со мной в прошлом, как бы это ни было больно, я всегда приходила сюда, на это место, где чувствую себя счастливой. — Ее улыбка стала сентиментальной. — Я так рада, что Майкл жив и здоров и что наш сын любит нас обоих. И что мы, вопреки всему, всегда будем семьей.

Я просто не знала, что сказать. За исключением разве что того, что она не должна слишком часто произносить это при своем нынешнем муже.

Мы проговорили почти час, и мне стало жарко. Сейчас, когда я ее разговорила, я начала подумывать, как ее остановить. Жара, казалось, на нее не действовала. Она была уверенной в себе и искренней. Иногда она говорила о своей жизни такими общими фразами, что ее речь звучала как лекция с кафедры.

Смею ли я это говорить? Я начала скучать.

Внезапно на нас упала тень, и я, подняв голову, увидела атлетического вида мужчину с дружелюбными голубыми глазами, которые мне приходилось уже видеть. Конечно же, я узнала, кто это.

— Здравствуй, красавица, — сказал он Касси, по-южному растягивая слова.

Он обошел скамейку, сел с ней рядом и обнял за плечи.

— Мне хотелось бы знать, какого черта ты даешь интервью жене Шредера, а не одному из моих журналов?

— Потому что это было бы семейственностью, дорогой, — рассмеялась она, принимая его сердечный поцелуй. — Джек, это Салли Харрингтон.

— Здравствуйте, Салли. — Он энергично пожал мне руку. — Никаких обид по поводу журнала Верити, но у нее отвратительный вкус на мужчин.

— Джексон! — воскликнула Касси, указывая на диктофон.

— Что? Ты думаешь, Верити напечатает в своем журнале, что я обозвал ее мужа законченным негодяем? — Он склонился к диктофону. — Привет, Верити! Как поживаешь? Как мальчик? Прекрасный ребенок. А муж тупица!