Читать книгу "Магус - Владимир Аренев"

— Не уверен, мессер, что ваша licentia дает право задавать подобные вопросы, но поскольку так уж получилось и мы работаем по одному и тому же делу, отвечу. — Фра Клементе выдержал нужную паузу, потом достал из кармана кошелек, найденный в хибаре Марка. — Едва мы прибыли в город, как два свидетеля сообщили нам, что несколько дней назад видели здесь призрак. Судя по описанию, имело место несанкционированное воскрешение. Поэтому прежде, чем выполнять то, ради чего нас, собственно, пригласили в город, мы решили обследовать данный район — и тотчас засекли следы возмущения в вероятностном поле. Да, колебания не превышали нормы — тогда. Однако тех самых «несколько дней» назад картина скорее всего была принципиально иной. Понимаете, о чем я говорю, мессер?

Магус кивнул. Он понимал.

Фантин — нет.

— То есть вы хотите сказать, что, сами того не ожидая, обнаружили следы… — мессер запнулся и какое-то время молчал, будто получил удар под дых. Лезвие Монеты даже пожалел его: сперва под выстрел подставился, потом ядом траванули, теперь пробежки по ночному городу… Тут у кого угодно со здоровьем нелады начнутся.

— Что же, да, это многое объясняет, — заявил он, немного придя в себя. — И все-таки, фра Клементе, прошу вас не беспокоиться… хотя бы до полудня. Оставьте в покое этих людей и ступайте-ка на виллу к нашему общему работодателю. Я же… я вынужден откланяться и завершить кое-какие незаконченные дела. Что касается следа, который вы обнаружили, то смею вас заверить: никаких связанных с ним волнений (и в вероятностном поле, и, так сказать, в социуме) не будет. Заявляю это со всей ответственностью.

— И все-таки…

— В полдень, фра Клементе. Сегодня в час Единорога я соберу всех заинтересованных особ на вилле синьора Леандро и разъясню, что к чему. А теперь прошу вас…

Ресурдженты переглянулись: младший был растерян, старший — явно недоволен, — но спорить не стали. Пожав плечами, они отправились по узкой улочке в Верхний Альяссо. Барджелло сунулся было «может, выделить людей для сопровождения», но встретил холодный взгляд фра Клементе и, отдав честь, вернулся к своим подопечным.

А мессер Обэрто поспешил к Фантину и Малимору. Сейчас было особенно заметно, что в походке его появились некоторые скованность, болезненность.

— Пришел в себя, — отметил он, встав перед Лезвием Монеты и тяжело опираясь на трость. — Ну, поднимайся да не забудь поблагодарить этого вот проныру-сервана, который очень любит, «чтоб все по справедливости». Иначе бы даже я со всеми своими полномочиями не спас тебя. А ты, — повернулся он к Малимору, — отвечай да поживее: где она жила?

Тот сперва строил из себя дурачка: «вы о ком?» да «не возьму в толк, с чего вы решили», — но магус только устало велел: «Не дури. Сам же видишь, времени у нас всего ничего…» — и Малимор тотчас вскочил, готовый провести к нужному дому.

— А я?

— А ты — давай с нами. Идти-то сможешь?

Фантин кивнул, поднялся-таки с земли и убедился, что идти сможет. Вот бежать — уже нет.

— Я тоже, — горько усмехнулся мессер Обэрто. — Ладно, пойдем потихоньку. Глядишь, и дошкандыбаем, а?

— Э-э-э…

— Спрашивай.

— Как вы догадались, что ресурдженты явились воскрешать кого-то из Циникулли?

— Не воскрешать, сынок, не воскрешать. А совсем наоборот. Догадался? Так, птички напели. Еще вопросы?

— Перстень… чего мне теперь с ним делать?

— Как «чего»?! — встрял возмущенный Малимор. — Носить. По справедливости!

— Оставь пока у себя, — добавил магус. — Там разберемся.

3

Перстень с непривычки немного жмет, и Фантин неосознанно вертит его на пальце так и сяк, пристраивая поудобней.

И из-за этого чуть не роняет на пол теплый сопящий сверток, который тут же отзывается недовольным пыхтеньем и чмоканьем. Хорошо хоть не разревелся и не напрудил в пеленки — было бы конфузу, в библиотеке-то самого синьора Леандро!

Тем временем дверь скрип-поскрии — и входят, гоня перед собою стойкую ароматную волну, ресурдженты. Оба гладко выбриты и хорошо отдохнули, как следует перекусили, это и по лицам видно, и по осанке. Они вчера, небось, туда-сюда из Верхнего в Нижний и обратно не бегали, а ходили неспешно, чинно. Теперь заявились выслушивать объяснения магуса.

Градоначальничий распорядитель — худощавый дядька с кислой рожей — уважительно поводит рукой в сторону двух пустующих кресел в дальнем углу комнаты, напротив двери. Садитесь, значит, и извольте подождать, синьор Леандро скоро пожалуют.

Фра Клементе и, с едва заметным запозданием, фра Оттавио здороваются с мессером Обэрто. Старший алоплащник любопытствует:

— Как прошли утренние изыскания? Разрешились ли вопросы, которые столь взволновали вас тогда?

— Разрешились. В свое время я подробнейшим образом расскажу обо всем.

— А это… — фра Клементе запнулся, подбирая подходящее выражение, — эти чада — результат оных изысканий? — от растерянности алоплащник, и так выражающийся кучеряво, вообще переходит на архаичный штиль.

— В некотором смысле, — туманно отвечает мессер Обэрто. — О чем тоже будет сказано в свое время.

Ресурджент, стараясь сохранить хорошую мину при плохой игре, кивает, алоплащники проходят и усаживаются в предназначенные для них кресла. Оба готовы ждать, сколько будет нужно.

Впрочем, ждать как раз уже не нужно.

Дверь распахивается, распорядитель торопливо провозглашает о явлении отца и сына Циникулли. Синьор Леандро входит первым: шитые золотом одежды, уверенный шаг, породистый профиль, взгляд суровый. Одно слово: градоправитель! Весь в заботах об общественном благе, весь в трудах праведных, ни минуты для личного счастья. Наверное, именно годы забот придали его лицу такое истрепанное, затертое выражение, сделали щеки отвислыми, губы — чрезмерно пухлыми, как будто в драке с судьбой-злодейкой синьор Леандро не раз получал по губам, вот и не могут никак зажить, вздуваются, нижняя немного оттопырена. А он знает про недостатки своей внешности и только злее становится, потому что ничего не может поделать. С собой — ничего; только с другими.

Синьор Леандро небрежно кивает присутствующим, недовольно морщится, заметив на руках у Фантина и мессера Обэрто по младенцу, но молча проходит и опускается в высокое кресло, не кресло — трон, изъязвленный резьбою, с чудовищно неприятными на вид фигурками на подлокотниках и спинке; синьор Леандро садится, величественно возложив на эти фигурки свои полноватые руки, и Фантин мысленно передергивается от отвращения.

Чтобы не выдать своих чувств, Лезвие Монеты отводит взгляд — и замечает второго Циникулли, Циникулли-младшего… своего родного отца? Синьор Грациадио оказывается неожиданно юным и каким-то хворобливым на вид. Одет он, кстати, совершенно в тон своей внешности, то есть никак: бесформенные плащ и жюстокор самых невзрачных цветов, берет угловатый, с куцым пером, панталоны на коленях вздуваются пузырями, провисают, пышные банты на них трепыхаются завявшими, мясистыми цветами.