Читать книгу "Забытые войны России - Алексей Николаевич Волынец"

берега Амура.

Преодолеть весь путь против течения на вёслах было невозможно, и солдатам нередко приходилось идти по дикому берегу, вытягивая за собой лодки подобно бурлакам. Свидетелем этого стал забайкальский казак Роман Богданов: «13-й батальон мы обогнали в 15 или 20 верстах выше Мариинска; солдаты совсем не умели идти бичевой и страшно мучились, чем только напрасно изнуряли себя… Жара была страшная».

Казак Богданов, будучи одним из немногих грамотных, служил курьером, перевозившим сообщения между Забайкальем и устьем Амура. У него было немало знакомых в батальоне с несчастливым номером, их рассказы и личные наблюдения Богданов записал в дневнике, сохранив до наших дней эту страшную историю, как она виделась не большому начальству в штабах, а простым «нижним чинам», казакам и солдатам.

Ещё ничто не предвещало трагедию, но многие из отряда, возглавляемого командиром 13-го батальона, уже были обречены на смерть. Офицеры и генералы потом попробуют разобраться в причинах и виновниках трагедии, но рядовые однозначно возлагали вину на своего командира, подполковника Облеухова. «Очевидцы, которых мне пришлось спасти от голодной смерти, – свидетельствуют записки казака Романа Богданова, – рассказывали следующее: полковник Облеухов, пред отправкой его на Амур с батальоном, высватал себе невесту у богатого верхнеудинского купца и так был огорчен разлукой, так часто бредил скорейшим свиданием с нею, что целые ночи проводил без сна, а утром засыпал и не приказывал беспокоить его; вследствие этого, весь батальон ждал пробуждения командира и не имел права трогаться с места. Также говорили, что на одном и том же ночлеге приходилось жить от 2 до 3 дней; дорогой задавались пиры в честь именин будущей жены, тестя и тещи, а равно праздновались стоянкой на месте все царские и церковные праздники. В этих торжествах и стоянках незаметно прошло лето…»

«Это обстоятельство немного опечалило солдат…»

Спустя два месяца тяжелого пути, в начале октября 1856 года, отряд Облеухова достиг лишь местности, где ныне находится город Благовещенск. Отсюда до истоков Амура, где в месте слияния рек Шилки и Аргуни в то время начинались русские поселения, оставалось еще долгих 883 километра.

Первый тревожный признак заметили 4 октября. «Утро чрезвычайно холодное, в стакане на лодке замерзла вода…» – записал в походном дневнике подполковник Облеухов. Зима в тот год, действительно, пришла на Амур рано и оказалась очень суровой. Спустя трое суток подполковник запишет: «В первый раз выпал довольно глубокий снег. Это обстоятельство немного опечалило солдат…»

21 октября в 150 верстах к северо-западу от современного Благовещенска лодки отряда Облеухова достигли небольшого казачьего поста, располагавшегося на левом берегу Амура, напротив устья одного из его южных притоков – речки Кумары. Три века назад именно здесь располагался хорошо укреплённый Кумарский острог, основанный первопроходцами Ерофея Хабарова. В 1856 году казачий пост представлял лишь одну землянку с печью.

У Кумарского поста отряд Облеухова и застигла зима – не календарная, а природная, начавшаяся в том году рано. Если 23 октября на Амуре заметили первые льдины, то спустя всего двое суток гладь реки покрыла «шуга» – мелкое ледяное крошево, предшествующее замерзанию. Отряд всё же попытался плыть дальше, но как записал в дневнике Облеухов: «Пройдя верст пять, были остановлены густым льдом, заставившим нас возвратиться…»

Свыше двух недель отряд оставался у Кумарского поста – доедали остатки припасов и ждали, когда Амур окончательно покроется крепким ледяным панцирем, по которому можно будет, как по дороге, идти сквозь заснеженную тайгу. Солдаты рубили березы и готовили самодельные сани. Продукты тем временем подходили к концу. За долгие месяцы таёжного похода износились и обувь с обмундированием, что еще больше усугубляло трудности начинающейся зимы.

«Казалось, что сама природа вооружилась против нас, – вспоминал позднее Облеухов. – Кругом утёсы и густой лес, а дичи нет. Несколько отличных стрелков два дня ходили в хребтах и не имели случая разрядить винтовки. Пробовали ставить морды (плетённые из ветвей рыбацкие снасти. – Примеч. ред.) и не добыли ни одной рыбы, а её здесь летом так много, что иногда сазан из камыша у берега сам прыгает в лодку к немалому удивлению гребцов…»

Дичи в окрестностях действительно не было – её распугали войска, проходившие по берегам Амура три последних года подряд. К 7 ноября река наконец полностью покрылась прочным льдом, и через двое суток отряд двинулся пешком по Амуру, обходя встречавшиеся полыньи. С 11 ноября из продуктов у солдат оставался лишь небольшой запас сухарей.

Особенно мучительными становились ночи в тайге на морозе. Спустя почти два десятилетия сам подполковник Облеухов вспоминал их так: «Выбрав место вблизи леса, солдаты тотчас же принимались разгребать снег, чтобы достать травы: без неё невозможно было зажечь обледенелые древесные ветви. Затем кипятили в походных котлах воду. Вместо чая солдаты варили траву и древесную кору, отогревая этой безвкусной жидкостью свои окоченелые члены. Под открытым небом, при 20 °C мороза и без теплой одежды, солдаты не могли заснуть, не рискуя отморозить руки или ноги, а потому дремота еще более изнуряла их. В таком апатическом состоянии мы проводили семнадцать часов в сутки. К довершению грустной картины часто слышен был вой волков, бродивших стаями в ожидании верной добычи. Изнуренные солдаты не имели сил глубоко закапывать трупы умерших. Не ради эффекта упомяну о том, что нападениям волков случалось подвергаться солдатам совершенно обессилевшим, но еще с признаками жизни…»

«Питаясь человеческим мясом, ожидая смерти…»

С этого времени начался распад отряда – отдельные группы голодных, обессилевших людей либо брели в снегу, либо надолго оставались у костров, не имея сил двигаться дальше. Подполковник Облеухов фактически бросил своих солдат – прихватив оставшуюся лошадь и последние четыре фунта крупы, он отправился вперёд под предлогом поиска помощи. От голода подполковник не умирал – накануне, по показаниям очевидцев, он съел свою любимую собаку.

Остававшимся в тайге солдатам подполковник отдал бычью шкуру, которой укрывался от мороза. Измученные голодом люди начали варить её, чтобы попытаться съесть. Согласно позднейшим воспоминаниям Облеухова, перед отъездом к нему обратился унтер-офицер по фамилии Просеков «с вопросом, заставившим меня содрогнуться, он интересовался нельзя ли взять на съедение труп умершего утром солдата…»

Дальнейший ужас описал простой забайкальский казак Роман Богданов, ставший спасителем для многих из несчастного отряда Облеухова. К середине декабря 1856 года в посёлке Усть-Стрелка, на тот момент самом восточном из русских селений близ Амура, от кочевников-эвенков узнали про умирающий отряд. Местные казаки тут же отправились на помощь.

Роман Богданов вспоминал: «В Усть-Стрелке снарядили транспорт из 24 казачьих лошадей, и, снабдивши его провизией и теплой одеждой, которую можно было найти