Читать книгу "Побег на Памир - Алекс Войтенко"

разница. Скажем с Афганской стороны, каждый дом — крепость. Усадьбы огорожены высокими каменными дувалами — заборами, слепленными из камня и глины, и на проулки не выходит ни единого окна. Если конечно не считать небольшого окошка у входа в дом. Но последнее, скорее исполняет роль дверного глазка, или бойницы, в зависимости от обстоятельств. В тоже время на другой стороне реки, стоят добротные дома, без каких либо дувалов, а в качестве забора можно встретить разве, что невысокий штакетник, и раскинувшийся за ним цветник. Правда мирную картину городка, очень сильно портит колючая проволока установленная на невысоких столбах вдоль реки посередине русла и довольно часто проходящий патруль в форме пограничников со служебной собакой. Река, хоть и достаточно широка, по моим прикидкам доходит до тридцати метров, но похоже совсем мелкая. Даже отсюда видны выступающие из русла камни, говорящие об этом.

С этой стороны возле самой реки находится небольшая возвышенность, и я, не поленившись, поднялся на нее, чтобы все внимательно разглядеть сопредельную сторону. Правда долго разглядывать не получилось. Минут через пятнадцать сюда же поднялись двое военных и ссадили меня оттуда. Еще и надавав подзатыльников. Оказывается, приближаться к границе с союзом, тоже можно только в строго определенном месте. И дело даже не во мне, по словам местных аскеров — пограничной стражи.

— Увидят тебя с той стороны, а нам после отписывайся, и доказывай, что какой-то пацан любопытный посмотреть захотел, а не шпион секретный нужник фотографировал. — Все это было сказано с улыбкой, но тем не менее сопровождающейся очередным подзатыльником, на мою бедную голову.

В общем лишний раз разглядывать, что происходит в СССР не стоит. Меня еще спасла та бумага, выданная полицейским в Бораке. Как оказалось это стандартное удостоверение личности, действующее на всей территории Афганистана. Если есть желание и деньги — десять тысяч Афгани, обращайся в соответствующий отдел в Кабуле, или другом большом городе, и выправляй себе заграничный паспорт. Правда без дополнительной визы, можно съездить в Пакистан, к родным, или же посетить приграничные районы Ирана.

— Эй, амаке*, приграничные районы Ирана и Пакистана можно посетить и так, с этим удостоверением личности. Надо только сделать отметку в журнале, и поставить печать на обратной стороне.

— Знаю-знаю. В Ишкошим так можно пойти. Правда, если ты докажешь что у тебя родня на той стороне. Впрочем, всех у кого она есть мы и так знаем.

— Да и в Пакистан, не дальше двух бисваса** опять же только для родни…

Стражники будто забыли обо мне включившись в общий спор, но я стоял, развесив уши. Благо, что смесь таджикско-узбекского наречия, на котором говорили местные аскеры, была хорошо понятна для меня. Впрочем, довольно скоро я был вновь замечен, получил очередной подзатыльник, за то, что подслушивал взрослые разговоры, совершенно меня не касающиеся, и был выдворен на улицу.

* амаке — дядя, уважительное обращение к старшему, но не родственнику.

** 1 бисваса (с одной стороны) = 2,209 м

Глава 13

13

Стоило мне оказаться на улице, как следом за мной, почти сразу выскочил самый молодой из них, правда с двумя нашивками, на погоне.

— Ты, вообще, как тут оказался, сколько тебе лет?

— Шестнадцать. Родители умерли от схода лавины, но есть родня в Мазари-Шариф. Сейчас направляюсь туда.

— Понятно, тогда тебе лучше на автостанцию. Деньги-то есть?

— Есть немного чуть больше ста афгани.

— Тогда хватит на все. Есть хочешь?

— Я покупал пару лепешек, в Бораке, думал, здесь найду, где поесть, но что-то ничего не вижу. У меня есть кое-какие продукты, но это нужно разводить костер, чтобы приготовить еду.

— Не нужно, пойдем я тебя покормлю.

Как я понял из беседы с Сарбулат-эшкензи, причем — эшкензи, это звание, что-то вроде сержанта. А Сарбулат его имя в переводе значит — гордый. В свое время он окончил специальные курсы, и сейчас командует отделением пограничной полиции. Да здесь именно полиция, а не стража, как я думал недавно. А еще выяснилось, что в восточных районах Афганистана, действительно сошла лавина, из-за чего, ею накрыло два кишлака, и пострадало довольно много жителей. И теперь полиция отслеживает выживших, и старается как-то обеспечить их. Для этого королем выделены специальные средства. Полицейские чиновники, обязаны бесплатно выдавать всем обратившимся удостоверения личности, и по возможности предоставлять кров и работу. Понятное дела, что никаких бумаг у выживших может не оказаться. Поэтому приказано выдавать удостоверение личности вписывая данные со слов пострадавшего, но при этом в удостоверении ставить отметку о том, что оно выдано, как пострадавшему от природного бедствия. С указанием местности, где он проживал ранее.

Я хотел было сказать, что за мое удостоверение, с меня содрали больше шести тысяч афгани, если переводить серебряные монеты на новые деньги, но вовремя прикусил язык, вспомнив, что сказал полицаю о том, что являюсь уроженцем Советского Таджикистана. И начнись сейчас проверка, меня могут просто отправить на родину и все. А мне это совершенно не нужно. Конечно, если бы я тогда знал о сошедшей лавине, было бы проще, но, что сделано, то сделано. Зато сейчас я могу запросто прикрыться этим, и никто не заподозрит ничего плохого. Тем более, что похоже тот полицай, что выдал мне бумагу, прикрыл свой зад, указав в ней один из пострадавших поселков. Вот как-то так. И содрал с меня деньги, и прикрылся тем, что я, якобы пострадавший. Даже если я попытаюсь что-то доказать, ничего не выйдет. Кто будет слушать мальчишку обвиняющего уважаемого человека.

Эшкензи проводил меня до небольшой харчевни и обратившись к хозяину, попросил его накормить меня, объяснив, что счет за еду нужно будет отправить у отделение полиции поселка. Мне без каких-либо вопросов была налита огромная коса горячей шурпы, дана свежая лепешка, тоже самое получил и полицейский усевшись рядом со мною за достархан. Плотно поев, и выпив пиалу чая, в прикуску с наватом — восточной сладостью из плавленого сахара, я сыто откинулся назад, от души поблагодарив гостеприимного хозяина харчевни.

После чего, Сарбулат-эшкензи проводил меня до автобуса и посадив в салон, что-то сказал водителю. Тот сразу же закивал в ответ, что мол все в порядке и никаких претензий у него нет. Чуть раньше, я хотел было заплатить, но сопровождающий сказал.

— Не надо. Король Мухаммед Захир шах, заботится о своих подданных, а деньги тебе еще пригодятся. Кто знает, как еще отнесутся родственники к твоему появлению.

И