Читать книгу "Книжные тюрьмы - Татьяна Вешкина"

вижу смысла продолжать.

– Но… – засопротивлялся Минж.

– Лучше посмотрим на тебя в деле. О том, чтобы сразу идти к императору, речи и не идет, извини за тавтологию. У меня есть далеко идущие планы на деревушку Бьянджанг.

– Бьянджанг? Ты сошел с ума? Ты хочешь сунуться в Бьянджанг? Это почти заколдованное место… Население Бьянджанга не превышает ста тридцати человек, однако цвета флагов над ним меняются едва ли не чаще, чем идет дождь!

Шитха одобрительно кивнул:

– Небольшой участок земли сейчас принадлежит Вольным скитальцам, однако Империя Ветра мечтает заполучить этот лакомый кусочек земли, а вместе с ним и промысел редкой золотой рыбы.

– Зачем ты влез мне в голову? Хватит копаться в моей памяти! – возмутился Минж, и огонек на его запястье ярко засверкал. – Ты хочешь объявить войну целому государству?

– Я всего лишь хочу показать императору, что мы – надежные и верные подданные. Более того, сила, с которой стоит считаться. Хочу доказать, что тандем человека и магического существа – это невероятно полезная вещь. Кроме того, мы поможем золотым рыбкам. В Империи Ветра им дают долгую жизнь и дожидаются, пока чешуйки из чистого золота опадут сами. А вот Вольные скитальцы убивают этих прекрасных созданий. Хочешь вернуть баланс этому миру? Подтолкнуть его в сторону созидания? Так вот, мой план достаточно прост…

Глава 23

Денис

Она решила, что мы плывем в неправильном направлении. Шиа скрестила руки на груди и недовольно покосилась на волнистые линии течения реки.

– Я знаю Империю Ветра и все окрестные страны, как свои два глаза!

– Три носа, – возразил я, – ты ошибаешься.

– Этого не может быть! Моя семья часто ездила за границу и всегда брала меня с собой! Я провела в разъездах больше, чем половину жизни! А тебе откуда знать, куда мы держим путь?

«Не проговорись, – прошелестела Мэй у меня в голове. – Эта барышня готова поверить в соединение разума человека и магического создания, но она решит, что ты лгун, если ты расскажешь, кто ты и откуда. А если она поверит тебе, то сломается. Она куда как более хрупкая, чем кажется. Так всегда бывает – те, кто больше всего храбрятся и бросаются в бой, разбиваются на кусочки, стоит поставить под сомнение привычный для них ход вещей. К сожалению, внешность обманчива».

Лисица была права. Я подумал, как бы отреагировал сам, если бы однажды познакомился с человеком, который сообщил мне, что я всего лишь выдумка, а реальность, к которой я привык, – лишь отражение чужих страхов, надежд и ожиданий. Хотя этот факт, конечно, многое бы объяснил. А что, если вместо Бога есть всего один писатель, у которого бывает хорошее и плохое настроение, и он долго (а может, и не очень!) пишет книгу длиною в несколько миллионов жизней про мой мир? Только тогда это должен быть монументальный роман-эпопея. Автор вплетает элементы комедии, фарса и трагедии, сталкивает героев друг с другом и разлучает. И от того, что на улице пошел дождик или у писателя заболела нога, зависит, какая судьба ждет меня и мой мир. Возможно, завтра писатель решит обрушить на мою голову флотилию враждебно настроенных марсиан или направит в сторону Земли гигантский астероид, включив у себя в наушниках песню группы Aerosmith. Идея Бога, может быть, и жестока, но она же дает многим надежду и утешение. Идея неудачливого или, что еще хуже, бесталанного писателя, стоящего во главе нашего мира, надежду и утешение может только отнять.

«Скажи Шии, что ты гонец. Раньше носил письма, а теперь…»

«Несу чушь».

«Несешь меня», – Мэй засмеялась звонким голоском.

«Тяжело всегда несу пушистохвостую лису. Ладно, совру про свое происхождение и скажу, что хорошо изучил края».

– Шиа, как ты думаешь, почему я столь уверен в том, что прав?

Девушка задумалась и смерила меня хмурым взглядом.

– Потому что ты из такого типа людей, которым нужно во что бы то ни стало быть правыми.

Ну вот почему, почему Джерри С. С. Мортир создает таких шаблонных героинь? Я начинаю думать, что этому писателю в жизни не хватало людей, которые бы хоть в чем-то ему возразили, вместо того чтобы бежать исполнять его прихоти и соглашаться с любой бредовой мыслью. Особенно его трудовым будням недоставало обычных девушек. Избалованный вниманием покорных фанаток, писатель соскучился по обратной реакции, в которой было бы что-то кроме восхищения и хлопанья ресницами. Чем известнее становился Мортир, тем более яростными, амазонистыми и капризными у него получались женские персонажи. Нетрудно было догадаться, что «Ветра Востока» были далеко не первой книгой в творческой биографии писателя.

– Молчание – это богатство, подобное горсти редких и красивых драгоценных камней. Но не все умеют ими распоряжаться и не все понимают их истинную ценность. Особенно – в тяжелые времена и моменты, – я процитировал предисловие к главе «Ветров Востока» и замолчал, ожидая бурной реакции собеседницы.

Шиа хотела возмутиться, но вместо этого затихла. Лишь спустя минут двадцать и несколько отвлеченных тем, на которые я думал, она решилась наконец задать вопрос. Вопрос пришелся между моих рассуждений на тему того, можно ли считать лодку одержимой и хороший ли из нее получится Буратино.

– Никогда не слышала этой мудрости. Кто ее автор?

– Оригинал этого высказывания – Соломон.

– Никогда о таком не слышала. А я думала, что познакомилась со всеми известными философами и их трудами…

– Ты могла и не слышать о Соломоне. Он… с моей родины.

Прошлая жизнь, университет и философия на первом курсе, которую неизменно дают программистам, показались вдруг такими далекими, как фрагмент полузабытого сна. Как давно я здесь?

– Так ты учился в Университарии? Почему же ты сразу не сказал, что ты – ученый?

В мире Джерри С. С. Мортира с философией были знакомы либо ученые, либо представители древних фамилий. Я не удивился, что Шиа не причислила меня к знатному роду, – думаю, с самого детства она запоминала всех влиятельных людей и сопоставляла их чины с нарисованными портретами. То есть буквально в лицо знала каждого хоть чуть-чуть породистого человека. Случайные ошибки и обращение к гостю без подобающего уважения или, наоборот, слишком радушный прием могли привести к войне, конфликту или потере торгового пути.

– А почему ты мне так и не рассказала, кто ты? У каждого – свои секреты и мотивы не раскрывать их, – многозначительно ухмыльнулся я. Пусть думает, что я землемер.

Я поймал сомнение во взгляде Шии, направленное на мою одежду чаесборщика – штаны, предательски заканчивающиеся в районе икр, и обмотку из