Читать книгу "Человек с двумя жизнями - Амброз Бирс"

который может служить образцом спокойствия и не нарушает тишины «адским шумом».

Сам же Грейрок пытался найти останки незваного гостя, в которого он выстрелил и в которого, как подсказывало ему чутье, он попал. Ибо он был одним из тех прирожденных снайперов, которые стреляют не целясь, руководствуясь чутьем. Ночью такие люди стреляют почти так же метко, как и днем. Добрую половину из своих двадцати четырех лет Грейрок наводил ужас на хозяев всех тиров в трех соседних городах. Не найдя убитого, он из скромности держал язык за зубами. Естественно, офицер и солдаты решили, что он никуда не убежал, так как не видел врага. Как бы там ни было, его похвалили уже за то, что он не бросил пост.

И все же ночное происшествие не давало покоя рядовому Грейроку. На следующий день, воспользовавшись каким-то предлогом, он попросил отпустить его за пределы лагеря. Командир охотно дал ему пропуск в награду за стойкость накануне. Грейрок отправился туда, где ночью стоял на посту. Сказав часовому, что он кое-что потерял – что отчасти было правдой, – возобновил поиски человека, которого, как он считал, застрелил. Если же он только ранил незваного гостя, то надеялся догнать его по кровавому следу. Днем ему повезло не больше, чем ночью; обойдя большой участок и отважившись проникнуть на территорию, занятую солдатами Конфедерации, он спустя какое-то время устал и решил отдохнуть. Грейрок сел у корней высокой сосны, где увидел врага, и дал волю разочарованию.

Не нужно думать, будто неудача внушила Грейроку горькую, жестокую досаду. По его ясным большим глазам, четко очерченным губам и широкому лбу можно было сделать вывод, что характер у него совсем другой. Отвага сочеталась в нем с чуткостью, а бесстрашие – с совестью.

«Какое разочарование! – говорил он себе, сидя в золотистой дымке, накрывшей лес тонкой сетью. – Как жаль, что мне не удалось найти человека, встретившего смерть от моей руки! Жалею ли я, что лишил кого-то жизни, исполняя свой долг, а не нечаянно? И можно ли желать большего? Если нашим угрожала опасность, мой выстрел ее предотвратил; для того меня и поставили часовым. Нет, я в самом деле рад, если не лишил никого жизни без необходимости. Но я в сложном положении. Мне было плохо, когда командиры хвалили меня, а товарищи мне завидовали. Весь лагерь превозносил мою стойкость. Это несправедливо. Я знаю, что я не трус, но меня похвалили за конкретный поступок, которого я не совершил – или все же совершил? Все думают, что я отважно остался на посту и не открыл огонь, а ведь именно я начал стрельбу и не отступил вместе со всеми, потому что растерялся. Что же мне делать? Объяснить, что я увидел врага и выстрелил? Другие часовые говорили то же самое про себя, но им никто не поверил. А если я признаюсь, мои слова обесценят мою смелость, да к тому же меня еще сочтут лгуном… Брр! Положение не из приятных. Как же мне хочется найти его!»

С такими мыслями рядовой Грейрок, которого в конце концов одолела усталость, задремал под жужжание насекомых, которые роились над душистыми кустами. Интересы Соединенных Штатов отошли на второй план, и он заснул, рискуя попасть в плен. Ему приснился сон.

Ему снилось, что он еще мальчик и живет в далеком прекрасном краю на берегу большой реки. Вверх и вниз по течению ходят огромные пароходы; клубы черного дыма извещают об их приближении задолго до того, как они выходят из-за поворота. Дым виден еще долго после того, как пароходы скрываются из вида. Мальчик смотрел на пароходы, а рядом с ним неизменно находился тот, которого он любил всей душой и всем сердцем, – его брат-близнец. Они вместе бродили по берегу ручья, вместе гуляли по полям, которые лежали дальше от реки, или поднимались в горы и собирали там пряно пахнущую мяту и веточки душистого сассафраса. Дальше находилась Страна Догадок, откуда, глядя на юг, на тот берег большой реки, они иногда видели Зачарованную Землю. Вместе душой и телом, они, единственные дети овдовевшей матери, гуляли по тропинкам, залитым солнечным светом, по мирным долинам и неизменно видели каждый день что-то новое. Их золотые дни сопровождались еще одним чудом – пронзительной, звонкой песней пересмешника, сидевшего в клетке над дверью их домика. Песня пересмешника звучала постоянно, точно музыкальное благословение. Птичка радостно пела всегда; казалось, бесконечно разнообразные рулады вылетали из ее горлышка без труда. Пересмешник издавал звонкие трели, напоминающие журчание ручейка. Его простая, радостная песня казалась подлинным духом всей сцены, смыслом и разгадкой тайн жизни и любви.

Но наступило время, когда золотые дни потемнели от горя и слез. Их добрая мать умерла, домик на берегу большой реки сожгли, а братьев разделили между родственниками. Уильям (мечтатель) попал в многолюдный город в Стране Догадок, а Джона увезли на тот берег реки, в Зачарованную Землю, где, как говорили, живут странные и злые люди. После смерти матери Джону досталось то, что братья считали самым ценным, – пересмешник. Брат увез птичку в чужие края, и Уильям больше никогда его не видел. Однако часто, страдая от одиночества, он слышал песню пересмешника во сне, и ему всегда казалось, будто песня звучит у него в ушах и в сердце.

Родственники, которые взяли к себе мальчиков, были врагами и не поддерживали отношений. Какое-то время братья обменивались письмами, полными мальчишеской бравады и хвастовства новой, более интересной жизнью. Вначале они взахлеб писали о своих новых победах. Постепенно письма сходили на нет, а после того, как Уильям переехал в другой, еще более населенный город, переписка прекратилась. Но у него в ушах неизменно звучала песня пересмешника. Открыв глаза и всмотревшись в окружавший его сосновый лес, мечтатель понял, что не спит, потому что песня умолкла.

Красное солнце клонилось к западу; горизонтальные лучи подсвечивали стволы огромных сосен. Золотистая дымка постепенно темнела; наконец свет и тень смешались в трудноразличимых синеватых сумерках.

Рядовой Грейрок встал, осторожно огляделся по сторонам, вскинул ружье на плечо и зашагал к лагерю. Через полмили ему попались лавровые заросли. Вдруг из их середины вылетела птичка и, сев на ветку росшего рядом высокого дерева, извлекла из своей грудки такие радостные звуки, какими Божье создание возносит хвалу своему Создателю. Птичке не нужно прилагать большого труда – достаточно раскрыть клюв и вздохнуть. Однако человек вдруг замер на месте, точно громом пораженный. Он остановился, выронил ружье, закрыл лицо руками и зарыдал, как дитя! В тот миг на него