Читать книгу "Пороки и их поклонники - Татьяна Устинова"

Потом Макс захотел есть, а город – не тот, который был усестры и ее соседа, старый, уютный, не слишком высокий, с липами и лавочками, адругой – громадный, мрачный, переполненный людьми, машинами и свинцовымитучами, – все никак не кончался.

Потом он уже думал только о том, что устал и замерз, и отом, как ему хочется есть, и еще о горячей воде, с силой бьющей из сверкающейнасадки, и о металлических кнопках на могучей собачьей шее, и о мягкостикруглой штуковины, на которой он в прошлый раз спал. Ему становилось стыдно,когда он вдруг вспоминал о Маньке и о том, что совсем не думает о ней, а потомон опять забывал и думал только о том, как дойдет и поест.

Только в арке он вдруг вспомнил про старикашку с его кружкой– старикашка вполне мог закрыть окно на холодную белую щеколду, и Максу тогдане влезть.

Так все и получилось.

Если бы не было дождя, он бы переночевал в кустах бузины исирени, а утром караулил бы у ворот, когда выедет черная блестящая машина.Дождь шел, и Максу страшно было представить, что он до утра просидит в “устах,голодный и мокрый.

Очень трудно жить “своей” жизнью, когда в кармане ни гроша,хочется есть, зубы стучат от холода и усталости, и негде ночевать, инеизвестно, как дожить до завтра.

А завтра что? Завтра что поесть и где согреться?

Руки совсем заледенели, и Макс сунул их под мышки. Ветерприналег на кусты, швырнул в лицо колючую, холодную воду, стукнул рамой надголовой.

Макс привстал и посмотрел. Рама медленно приотворилась,покачалась и замерла. Он даже не поверил. Выходит, окно открыто? Выходит, онпросто слабо тянул?!

Макс поднялся, выпростал руку и потрогал раму – открыто.Несколько раз оступившись, он влез на кирпичный парапетик и толкнул вторуюстворку. Она бесшумно открылась внутрь, в сухое и светлое нутро подъезда.Где-то там, глубоко, пело радио.

Очень осторожно Макс перелез через подоконник и постоял,прислушиваясь. Все в порядке. Шум дождя отдалился, стал другим. На гранитныйпол с Максовой куртки громко шлепались тяжелые капли.

Стараясь не стукнуть, Макс прикрыл окно и опрометью бросилсявверх по лестнице. Толстые старые стены отражали тяжелое дыхание. Он взлетел нашестой этаж и позвонил. Подождал и позвонил еще раз.

Никаких звуков не доносилось из-за металлической двери –умный Макс еще вчера понял, что дверка-то металлическая! – только слышалиськакие-то отдаленные размеренные удары.

Значит, все-таки его нет дома.

Зря Макс так старался, так долго шел и так надеялся, чтососед ему поможет. Его нет дома. Конечно. Он подождал и еще позвонил,долго-долго не отпуская палец.

Никого.

Это стало последней каплей. Макс Хрусталев не помнил, когдаон плакал в последний раз. Бабушка говорила, что он сильно плакал, когда Манькауехала в Москву.

Изо всех сил вдавливая палец в черную кнопку, Макс заплакал.Он плакал и утирался рукавом насквозь промокшей куртки.

* * *

Тинто Брасс все не уходил.

Мало того, что он стоял и смотрел, он еще стал поддаватьАрхипова носом.

– Уйди, я тебя прошу, – выговорил Архипов с усилием, – пошелвон!

Тинто вместо того, чтобы оскорбленно удалиться, неожиданносхватил зубами тонкий проводок наушника и выдернул его из архиповского ухавместе с группой “Deep Purple”.

– Спятил, что ли?! – заорал Архипов и тут услышал, какнепрерывным истерическим звоном заливается звонок у входной двери.

От неожиданности он выпустил штангу. Штанга проехалась попредплечьям и со всей силой дала ему по шее. Архипов заорал и заматерился, выбираясьиз тренажера. Звонок захлебнулся и смолк. Тинто выплюнул наушник и гулкозалаял.

Архипов наконец выбрался, схватил полотенце и утер капавшийс физиономии пот. Не иначе Гаврила Романович Державный пришел осведомиться,куда пропала девочка Маша, может, Владимир Петрович ее выселил? А то они сЕленой Тихоновной волнуются.

Архипов накинул на плечи полотенце, подошел к двери ипосмотрел в “глазок”.

Никого. Странно.

В разогретом и натруженном позвоночнике зажужжало остроеверетенце – вж-ж, вж-ж…

Архипов еще раз посмотрел.

Подошел Тинто Брасс и сунул нос в щель.

– Кто там, Тинто? – негромко спросил Архипов. – Ты знаешь?

“Я-то знаю, – отозвался Тинто. – Сказать не могу, как всякаясобака”.

Архипов взглянул на него.

“Час назад я отвез труп юриста Маслова за Кольцевую иоставил так, чтобы утром его непременно нашли. Потом я еще снял ковер и запихалего в свою машину. Нож, которым был убит юрист, лежит в моем письменном столе.

Может быть, труп нашли гораздо раньше, чем я предполагал, итеперь хотят получить объяснения?”

Веретенце превратилось в шило, которое впилось и с хрустомпроткнуло кости и нервы.

Архипов еще раз вытер лицо и распахнул дверь. На площадкеникого не было. Тинто Брасс протиснулся мимо него и потрусил к лестнице.Архипов заглянул за угол и вниз. Тинто лениво гавкнул.

– Вот как, – удивился Архипов. – А я думал, пенсию принесли.

На ступеньках стоял Макс Хрусталев, по архиповскимсведениям, недавно отбывший в город Сенеж. Он стоял с задранной головой,неловко повернувшись и свесив длинные, как у орангутанга, руки. По грязнымщекам было размазано нечто, подозрительно похожее на слезы.

– Здрасти, – выговорил он, завидев Архипова.

– Будь здоров, – отозвался Архипов. Шило выскочило изпозвоночника и пропало, оставив только тупую нестрашную боль. – Ты чегопечальный такой? Карточки украли?

– Че… чего?

– Поднимайся, – приказал Архипов. – Тинто, домой! Это тыназванивал?

– Я, – признался Макс и шмыгнул носом.

В присутствии бога Тора из учебника истории никак нельзябыло раскисать, но от облегчения и счастья слезы как-то сами собой наплывали наглаза. Он сопел и отворачивался.

Тор пропустил его в квартиру, на блестящую плитку, закоторой простирался уютный ковер, следом тяжело вбежала собака, прогремелизамки.

Все. Кончились беды.

– Хорош, – сказал Архипов, с отвращением рассматривая его. –Опять станем отмываться?

Макс молчал, расшнуровывая ботинки. Пальцы совсем замерзли,плохо слушались, а шнурки сырые, так сразу и не развяжешь.

– А сестрица ваша нам сказала, что вы в Сенеж укатили.Погостили, мол, пора и честь знать.