Читать книгу "Дегустация Индии - Мария Арбатова"

На потухший костер близкие трижды брызгали водой, подобно тому как мы бросаем в могилу горсть земли. Останки бросались в Ганг. Если сати происходило далеко – собирали в горшок и везли к Гангу. На месте сати сооружали памятник, и к нему ходили паломники.

Известны примеры, когда сыновья и родственники связывали вдову и бросали в пламя, поскольку часто ее протест приводил к тому, что всю семью исключали из касты. Маленьких девочек-вдов сжигали вместе с их куклами...

Непонятно, почему мужская церковь так не любила женщин... если инквизиторы хотя бы придавали своим жертвам статус «идеологических врагов», то индийские брахманы жгли безупречных жен и матерей.

В то время как Запад придумывал надругательства над самоубийством, индийские брахманы эстетизировали его музыкой, песнопениями, цветочными гирляндами, нарядной восхищенной толпой и придумывали, как надругаться над вдовой, отказавшейся от огненной расправы.

Британцы ввели закон, по которому было дозволено сжигать вдов только с их добровольного согласия, и полицейский вплоть до вспыхнувшего костра отговаривал жертву. Британцы боялись формулировать закон жестче, поскольку публично пообещали уважать религию и обычаи в колонии.

Борьбу с сати начал Рам Моган Рой, основатель бенгальской секты «Брамазамач», написав книгу, протестующую против сожжения вдов. Книга вызвала возмущение, религиозные фанаты пообещали автору расправу. Однако Рам Моган Рой бесстрашно и последовательно требовал реформы семьи, осуждая полигамию, самосожжения вдов, детские браки и убийства младенцев.

Его поддержал прогрессивный генерал-губернатор лорд Бентинк. Он же пролоббировал в 1829 году закон о запрещении сожжения вдов во всех областях Индии, подчиненных английской короне. Однако варварский обычай продолжал сохраняться в областях, которые не были подчинены англичанам, или уходил в подполье...

Ночью вентилятор-пропеллер орал так, что казалось, что сплю в вертолете. За окном пели, гудели, орали. Телефон начал надрываться с утра. А газеты наперегонки со свистом полетели из-под двери, поскольку девушка, внедряющая их в мою утреннюю жизнь, не поняла русского мата из-за двери, но поняла, что я ей не открою...

За завтраком я начала с пристрастием выяснять, кто под моим окном совершает загадочные переходы в белых одеждах под ритуальную музыку и поет всю ночь. Света Василенко и Лида Григорьева сказали:

– Да это же сикхи! Из твоего окна виден кусок площади перед их новым храмом. Мы уже ходили туда завтракать...

– Завтракать?

– Когда входишь во двор храма, первое, что тебе предлагают, – это перекусить, если ты голоден.

В моем понимании сикхи были грозными воинами, то, что они со странной балетной строгостью круглосуточно ходили перед храмом под музыку в ослепительно белых одеждах и встречали всех зашедших трапезой, показалось удивительным.

Второй завтрак в гостинице показался не таким экстремальным. Я уже знала, что в Индии в основном два вида хлеба: нарезанный в полиэтиленовой упаковке и маленькие лепешки. Я уже не так шарахалась от бананов. А главное, принесла с собой пачку пакетиков чая: выращенного в Индии, расфасованного в Великобритании, проданного в России и возвращенного на историческую родину.

Вожделея хорошего чая, я попросила кипятка. Первый был еле теплый, второй – в грязном стакане, третий – мутно-белый. Четвертой попытки добиться чая я уже не делала, решила снова обойтись бутылочной водой в номере, вспомнив предостережение: «Не пей из копытца – козленочком станешь!»

Вся делегация была нанизана на один микроавтобус, чтобы добираться до Русского центра. Наверное, это можно было сделать на рикше, такси, автобусе или слоне, но Ранжана запретила передвигаться без нее. Она сказала:

– Вы здесь как мои дети, и я за вас отвечаю.

И я ужасно благодарна ей за это, и каждый раз, перечитывая в Интернете тексты типа «мы, две молодые девушки, проехали Индию вдоль и поперек», содрогаюсь от ужаса. Не потому, что Индия опасна. А потому, что она опасна, когда не знаешь всех ее особенностей.

В Русском центре народ двинулся на конференцию; а я прогульщицки – внутрь офисной части. Там сидели сотрудницы, напоившие меня правильным чаем с конфетами и проинструктировавшие по всей палитре индийского туризма.

На тему поедания местных фруктов мнения разошлись даже у них: одна их мыла и чистила, другая обдавала кипятком, третья – предварительно вымачивала в «Фейри» или марганцовке.

Не прошло и получаса, как вместе с Леной, женой Сергея, встречавшего нас в аэропорту с табличкой «Путин В.В.», и Наташей, женой Юрия Полякова, мы двинулись в город. Первым пунктом был самый навороченный сувенирный магазин, невероятно красивый и настолько же пустой.

Кроме нас и продавцов, не было никого. Наташа искала серебряного слона в подарок. В прохладном полумраке перебрали целый слоновник... слоны разных размеров зловеще тянули с полок металлические и каменные хоботы, отражаясь в серебряных блюдах и кубках... Цены в магазине были накручены на несколько нулей, посему русский язык здесь понимали хорошо.

Другой вопрос, что если западные магазины называются галереями в смысле обилия выставочной продукции, то подобный индийский магазин является настоящей галереей, Третьяковкой, Музеем Пушкина и Эрмитажем... Перед любым слоном, скульптурой бога, ковром или кувшином хотелось сесть в позу лотоса и замереть на час.

В каком-то смысле этот магазин был синонимом наших новорусских магазинов, в которых за такое же количество нулей можно было купить аляповатую мраморную колонну, гипсового льва и плюшевого леопарда в натуральную величину.

Их покупали оплывшие бритые «под батон» мужчины, не считающие денег, в компании с девушками, считающими калории. И, как пожилой психоаналитик, я понимала, что у них в детстве просто не было игрушек, и искренне их жалела... им надо было догнать это любым способом в любом возрасте.

Другой вопрос, что большая часть детей индийской нищеты во многих поколениях играла пылью и камушками. Но при этом в любом индийском шарфике, подсвечнике, подушечке или статуэтке было больше этики и эстетики, чем во всем творчестве Зураба Церетели.

Когда я думала почему, ответ был один – ребенок даже из самой бедной индийской семьи ходит в безумно красивый храм, в котором раскрашенные веселые боги не грозят ему пальцем, а подмигивают, поддерживают и работают кем-то вроде любимых игрушек.

В магазине пахло индийскими ароматическими палочками, которыми мой второй муж, с отчеством Тумаевич, достал меня за брак, хотя, несмотря на отчество, имел отношение к Индии разве что в прошлой жизни.

Индусы вообще относятся к ароматоозабоченным нациям. Если в американских офисах висят объявления «Ваши духи могут вызвать нашу аллергию», то в Индии вкусно пахнет все и вся.

Индия помешана на ароматерапии, здесь считается, что аромат – один из защитных механизмов от злых духов, а значит, болезней и неудач. Энергетические разлады человеческой ауры индийцы умеют лечить ароматами, изготавливая благовония смешиванием сотен растений.