Читать книгу "Принц Генри - Эмма Чейз"

– Какую из?

Внутри меня что-то сжимается от стыда.

– «Чувство и чувствительность».

– Но зачем… почему ты это сделал?

Потираю ладонью шею.

– Я не хотел. Просто вышел из себя, ну и…

– Убирайся.

Он стягивает свои окуляры и со стуком кладет их на пол.

– Нет, ты не понимаешь…

– О, я прекрасно понимаю. А вот ты, кажется, не понимаешь, что Сара – мой лучший друг. Мой единственный друг. И я, черт меня дери, не собираюсь тебе помогать. Так что проваливай, Принцесса.

Он разворачивается и собирается уйти.

– Саре больно! – кричу я ему в спину.

Он останавливается, его спина напряжена.

– Я не просто разозлил ее, я ее ранил. И ей все еще больно… это невыносимо, Уиллард, – запускаю руку себе в волосы, а потом направляюсь к нему и чуть сгибаю колени, чтобы встретиться с ним взглядом. – Помоги мне все исправить. Не ради меня – ради нее. Пожалуйста.

Несколько секунд Уиллард изучает меня, потом вздыхает.

– Что тебе нужно?

– Мне нужны твои связи, твои контакты. Нужно найти одну книгу.

* * *

После трехчасовой поездки мы с Уиллардом оказываемся в тесном пыльном букинистическом магазинчике, расположившемся между двумя заколоченными зданиями, в квартале от лагеря бездомных. Под подозрительным взглядом владельца магазина я проверяю товар.

Это похоже на сделку по покупке наркотиков.

– Что думаешь?

Уиллард по-прежнему сжимает в зубах изогнутую трубку.

– Зависит от обстоятельств. А ты что думаешь, Принцесса?

Я кручу блестящее первое издание «Чувства и чувствительности» в руках, затянутых латексными перчатками – на этом настаивал владелец. Внимательно пролистываю чистые страницы… а в голове звучит мягкий голос Сары – еще с той первой нашей встречи в пабе, больше года назад.

«– Единственное, что пахнет лучше, чем новая книга, – это старая книга».

Откладываю книгу.

– Нет, не то. Она хотела бы книгу, которую уже читали – такую, с загнутыми уголками, которая уже прошла через чьи-то руки, над которой вздыхали. Не такую, которая всю жизнь была в плену под стеклом, а такую, которую кто-то любил.

Уиллард едва заметно улыбается.

– Надо же, а ты не так уж и безнадежен.

* * *

Я переступаю порог замка Анторп в два часа ночи – дико усталый и все же торжествующий. В коридорах и залах тихо и безлюдно, все мои гости наслаждаются крепким сном. Направляюсь к лестнице, когда из музыкальной комнаты появляется фигура.

– Сегодня ты пропустил две встречи.

М-да, не так уж и безлюдно.

Поворачиваюсь к Ванессе, которая все еще одета в свой брючный костюм и даже каблуки не сняла, а в руке держит виски с содовой.

– У меня были кое-какие важные дела.

– Более важные, чем телешоу?

Я бы рассмеялся, но слишком уж устал.

– Да, гораздо более важные.

Сделав глоток, она решительно направляется ко мне.

– Нам нужны эти кадры, Генри.

– Вы получите их завтра.

Она кривит губы, словно ее напиток вдруг скис.

– Ты будешь в столовой, хорошо одетый, готовый к завтраку с принцессой Альпакой ровно в шесть утра, ясно? Я ограняла самородки и более сложные, чем вы, Ваше Высочество. Уж потрудитесь запомнить то, что вам по-настоящему полезно.

Распрямляю плечи, а мой голос звучит низко, твердо… В тот миг я похож на отца, хотя даже не пытался.

– Ванесса, я – не самородок. И я не люблю, когда мне приказывают. Ради вашего шоу, уж потрудитесь это запомнить.

Сара

Я – трусиха. Пора перестать этому удивляться, однако же. А еще я дурочка – вот это что-то новенькое. И скучная.

К вечеру – а точнее, наверное, уже к утру – лежу в постели, уставившись в потолок, и пытаюсь осознать эти холодные суровые истины. Генри порвал мою книгу, но расстроило меня не это. Не поэтому я выгнала его, не желая видеть. Не поэтому не приняла его извинений.

Все дело в поцелуе. Я продолжаю думать об этом, хотя отчаянно пытаюсь забыть. Мои губы все еще покалывает при воспоминаниях о его ласковых касаниях. Это было так чудесно, я даже представить себе не могла, не могла даже надеяться. У меня все внутри сжалось, а голова пошла кругом, и сердце колотилось так бешено, словно я вот-вот умру – хотя при этом я чувствовала себя более живой, чем когда-либо.

Потому что я хотела, чтобы он меня поцеловал. И хотела ответить на этот поцелуй. И не желала останавливаться на одном только поцелуе. Я хотела прижаться к нему, ощутить его силу и напор, ощутить, как его восхитительные руки обнимают меня, как его широкие ладони касаются меня. Хотела ощутить, как его крепкий торс прижимается к моим грудям, ощутить его твердый пресс, его бедра, прижимающиеся к моим, когда я окажусь под ним на кровати.

Хочу ощутить запах его кожи, царапающее прикосновение его щетины, вкус его губ.

Он не такой, каким я представляла своего мужчину, – тут я говорила правду. Генри – дикий и беспечный, но ведь не только. Еще он нежный, добрый и терпеливый, отзывчивый, эрудированный, умный… и просто чудесный. Об этом я ему не сказала.

Он мог уничтожить меня – это ясно, как день. Сказка, древняя, как мир – неопытная старая дева и бродяга, прыгающий из койки в койку.

М-да, ну надо же, я прямо-таки героиня гребаной сказки.

Но самое главное – моему сердцу все это безразлично. Сердце говорит – оно того стоит. Сердце буквально кричит, что мы достаточно сильные и переживем все. Ведь Марианна пережила. Мы склеим себя заново, и у нас останутся потрясающие нежные воспоминания об этом диком крышесносном романе, переживем такие ощущения, о которых я даже не слышала.

Сердце спрашивает меня, не устала ли я – не устала ли я постоянно бояться, не в силах ни прыгнуть в неизвестность, ни даже просто шагнуть, буквально пустив корни. Рычу и закрываю лицо подушкой. И в тот миг меня буквально обволакивает запах Генри. Прижимаю подушку теснее, позволяя себе утопать в этом запахе.

А теперь я не просто героиня, так еще и клишированная героиня.

«Да пошло оно все на хрен…»

Откладываю подушку и вылезаю из постели. Пора вести себя, как взрослая девочка. Я найду его, приму его извинения и принесу ему свои собственные. Не заморачиваясь ни с халатом, ни с тапочками, бросаюсь к двери, выбегаю в коридор… и наступаю на что-то твердое и толстое, прямо у двери.

Эмоции – штука загадочная. Иногда они нарастают медленно, поднимаясь, как волна, прежде чем достичь пика и обрушиться на тебя.