Читать книгу "Оборотни в эполетах. Тысяча лет Российской коррупции - Александр Бушков"

Истины ради нужно уточнить, что и сами приказчики были порой не без греха. В большом ходу была следующая афера: сообщник или сообщница заявлялись в магазин, покупали товара рубля на три и честно расплачивались – а приказчик заворачивал им рублей на пятнадцать-двадцать (а порой речь шла и о гораздо более крупных суммах). Потом, как легко догадаться, добыча честно делилась поровну. Уличить виновника (да и вообще заметить пропажу) было крайне трудно…

Порой воровством в магазинах занимались люди случайные, до того в криминале не замешанные. Скажем, на большой распродаже какая-нибудь вполне благонамеренная дамочка, не в силах отказаться от соблазна, прибирала что-нибудь компактное и дорогое, на что денег уже не хватало. Но и «сыпались» такие «случайные» очень часто – откуда у них надлежащая квалификация?

И здесь случалась откровенная клиника. Некая богатая и знатная дама (полиция так никогда и не назвала ее имени, отметив лишь, что оно «очень громкое») страдала клептоманией, то есть болезненной тягой к воровству: украсть что попало, сущую мелочь, лишь бы украсть. Чуть ли не в каждом магазине, который она посещала, ухитрялась что-нибудь стянуть. Впрочем, дело тут было не в ее ловкости: просто-напросто родные и близкие, зная за ней эту слабость, составили список обычно посещавшихся ею магазинов, объехали их все и договорились с хозяевами: никто ничего якобы не замечает, но старательно фиксирует, что именно украдено и на какую сумму, а они потом расплатятся. Так оно и шло: всякий раз кража проходила успешно, довольная клептоманка уезжала домой – а потом к родным приходил приказчик со счетом и получал все до копеечки…

Еще при Николае I случилась крайне остроумная по задумке и исполнению афера – закончившаяся провалом, еще не начавшись. Тогда в большой моде была игра в лото – причем лото было не таким, как впоследствии, когда из мешочка играющие извлекают бочоночки с номерами. Прежние игроки покупали карты с номерами, а шары с соответствующими цифрами крутились в большом барабане и время от времени высыпались. Понятно, тот, чей номер выпал, получал выигрыш. Шары были размером не меньше бильярдных и, что немаловажно, костяные. Читатель вскоре узнает, в чем тут хитрушка…

Играли повсюду – в том числе и в чертовски респектабельных заведениях вроде Петербургского благородного собрания. Старшина собрания (нечто вроде главного распорядителя) и обратился к обер-полицмейстеру Галахову, пересказав то, что ему сообщил один из лакеев: некий заезжий субъект уговаривал лакея за хорошее вознаграждение ежедневно вместо настоящих шаров всыпать в барабан несколько других, которые вскоре будут доставлены. Более того: у старшины есть сильные подозрения, что к этому делу причастен один из действительных членов собрания (клуба, объединявшего исключительно дворян) – но вот имени его старшина не знает…

Галахов совершенно не представлял, в чем тут, говоря современным языком, фишка, но не сомневался, что налицо некий преступный умысел: подобные вещи так просто не делаются. Что-то это да должно означать… Он поручил это дело одному из полицмейстеров, и тот в сопровождении жандармского капитана взялся за работу. Очень быстро приезжего вычислили и взяли в номере дешевой гостиницы. Устроили обыск. Обнаружили копии карточек лото, но никаких шаров не нашли. Тогда пристав, служака опытный, что называется, «взял на пушку»: заявил арестованному: не только лакей дал на него показания, но и сообщник, член Благородного собрания, уже повязан и дал подробнейшие показания. Так что и вы уж облегчите свою участь, юноша, чистосердечным признанием…

С опытным криминальным элементом эта не столь уж искусная штука ни за что не прошла бы: стал бы требовать, чтоб и ему дали почитать показания сообщника, устроили очную ставку. Однако арестованный в гостиничном номере молодой человек был новичком на криминальной тропе и принял все всерьез. Быстренько написал чистосердечное признание и указал имя сообщника. Им оказался чиновник в чинах, дворянин, столоначальник (по-нынешнему, начальник отдела) Хозяйственного департамента Министерства внутренних дел.

Подмели и столоначальника, а там нашли и мастера, сделавшего левые шары и как раз собиравшегося их красить под кость: эти были выточены из пальмового дерева и по размерам в точности настоящим соответствовали.

Оказалось, столоначальник проигрался в это самое лото так, что семейство оказалось на грани нищеты. Вот и придумал, как ему поправить дела. Механика аферы проста: пальмовое дерево в три раза легче кости, так что, как ни верти барабан, деревянные шары оказывались бы наверху, а выпадали одни костяные. Соответственно участники аферы, знавшие все номера, покупали бы карты исключительно костяных, что многократно повышало шансы на выигрыш. Вот и все, ничего особо хитрого…

Интересно, что описавший эту историю автор времен Александра II был совершенно уверен: случись это в его времена, виновный имел бы все шансы отделаться незначительным наказанием. Достаточно было шустрому адвокату произнести душещипательную речь, описав, что его подзащитный пошел на преступление исключительно для того, чтобы спасти от нищеты свое семейство (которое сам же и разорил, на минуточку, азартной игрой), со слезой в голосе повествуя о несчастной супруге и бедных крошках. Присяжные растрогались бы, дамы всхлипывали… в общем, как частенько случалось в те либеральные времена. Когда, согласно старому анекдоту, адвокат просит освободить от наказания его подзащитного, зарезавшего родных отца с матерью, – на том основании, что подсудимый круглый сирота…

Однако во времена Николая I как-то гораздо более серьезно относились к принципу «вор должен сидеть в тюрьме». Ни присяжных, которых легко разжалобить, не было, ни либеральных адвокатов, ни сентиментальных дамочек, ломившихся в зал суда, как на премьеру модного спектакля. Столоначальника, правда, оставили в дворянстве, но чина лишили и сослали в Сибирь, справедливо рассудив, что лото там нет, а значит, хитромудрие свое применить будет негде…

Случались и похищения детей – но отнюдь не ради выкупа (российская криминалистика такого преступления, как похищение людей ради выкупа, не знала совершенно). Причины порой были где-то даже и романтические. Вот характерный пример.

В Петербурге, на Песках, трехлетний карапуз гулял с братишкой немногим старше его. Вдруг появилась дама в коляске, подхватила трехлетнего малыша и быстро укатила. Сыскная полиция сработала оперативно: очень быстро ребенка нашли и вернули родителям, а дамочку повязали. Обнаружился сущий дамский роман а-ля Донцова. Дамочка оказалась содержанкой некоего богатого господина. Связь была многолетняя, родился даже ребенок, которого мамаша без ведома отца сдала в воспитательный дом (то есть тогдашний детдом). Богатей (человек, должно быть, в чем-то порядочный) хотел не просто и далее посещать содержанку, а регулярно видеться со своим ребенком. Какое-то время дамочка врала: ребенок, мол, в деревне, на воспитании, в хороших руках… Однако отец в конце концов поставил вопрос ребром: либо он своего сына наконец увидит, либо мамаша окажется на улице и в жизни больше ни копейки от него не получит. Дамочка кинулась в воспитательный дом, но там ей категорически заявили: согласно правилам, отданные в воспитательный дом дети назад не возвращаются, о чем сдающих предупреждают заранее. Вот запаниковавшая куртизанка и решила украсть первого попавшегося, подходящего по возрасту ребенка и выдать его за своего – тем более что отец его никогда не видел. Ну точно, дамский роман в мягкой обложке… Как назвала бы его Донцова, я судить не берусь. Наверняка как-нибудь красиво…