Читать книгу "Короли Лероса - Александр Арсентьев"

После него высказались еще несколько человек, представлявших различные слои населения. Естественно, все их слова были основаны лишь на слухах, идущих из-за стен королевского замка, но речи их были исполнены праведного гнева и недоверия к обвиняемому.

Пока шли судебные дебаты, Отав вполголоса спросил Диамона, стоявшего рядом с ним:

– Друг мой, я не понимаю, зачем ты пригласил сюда эту темную личность – изгнанника Тулавра. Ведь он представляет здесь весь сброд столицы!

– Уважаемый Отав, – миролюбиво ответил лекарь, – бродяги и павшие духом люди также имеют право высказать свое мнение перед лицом Четверых. К тому же у меня есть основания полагать, что в будущем этот загадочный человек сможет оказать нам неоценимую помощь.

Катеон изумленно взглянул на собеседника.

– Не спрашивайте меня сейчас о значении моих слов, они основаны лишь на смутных догадках и умозаключениях. Придет время – и вы все узнаете сами…

Пока жители Санирада высказывались, по большей части негативно, душевные муки Дибора нарастали и наконец достигли апогея. Он больше не мог выслушивать все эти досужие мнения. Принц сделал шаг вперед и поднял руку, требуя слова. Выступавший оратор замер, не окончив фразу, и в Судном зале постепенно воцарилась тишина.

– Ваше высочество, вы хотите что-то сказать? – проникновенно взглянул на него Отав.

– Да! – решительно ответил Дибор и поднял на своих судей горящий взор.

– Тогда попрошу вас к алтарю, – катеон сделал приглашающий жест рукой.

Младший Торнол высвободил свои локти из рук стражи и обреченно проследовал к алтарю.

В возникшем безмолвии прозвучал сначала робкий, а потом все более набирающий силу голос юного принца:

– Пред ликами Четверых я клянусь излагать истинную правду относительно всего, о чем буду говорить! Да, уважаемые судьи, я признаю, что виновен по всем пунктам обвинений, предъявленных мне! Это я, в день смерти моего отца, поддавшись тщеславию и жажде власти, не осмелился немедленно покарать организатора убийства короля Эктора! Это я трусливо наблюдал за тем, как мой дядя во всеуслышание объявил Кайла Торнола сумасшедшим и обрек его на муки в подземелье! Это я, ослепленный блеском короны, предал память отца и был соучастником доведения брата до самоубийства! За свои страшные деяния я должен понести самое суровое наказание! Я отдаю свою дальнейшую судьбу в ваши руки и прошу вас не затягивать с приговором! Иначе муки совести прикончат меня раньше, нежели суд богов!

Дибор опустил взгляд и проследовал к солдатам графа Тарреса.

Отав вновь взошел на возвышение у алтаря и обратился к горожанам:

– Я рад, что преступник во всем сознался и искренне раскаивается в совершенных преступлениях. Теперь нам предстоит решить, какого наказания заслуживают его деяния…

– Смерть! Заключение в темницу! Смерть! Казнить его на городской площади! – послышались в ответ возмущенные выкрики.

– Быть может, городской судья, который лучше всех присутствующих разбирается в законах Лероса, выскажет свое мнение? – Отав вопросительно взглянул на полного человека, задумчиво взиравшего на взволнованных народных судей. – Мэтр Идаэль, что вы нам посоветуете?

Судья тяжело вздохнул и, подобрав полы своего плаща, медленно поднялся к алтарю. Пожилой человек, которому ранее не приходилось разрешать судьбы преступников королевской крови, был взволнован до такой степени, что капли испарины выступили на его широком лбу. Мэтр Идаэль негромко откашлялся и обратился к собравшимся:

– Друзья мои! Я согласен с большинством из вас – именно смерти заслуживают преступные деяния принца Дибора Торнола. Но прошу вас учесть тот факт, что обвиняемый искренне раскаивается в совершенном. В его пользу говорит также и то, что он самолично пытался высвободить наследника из темницы, по свидетельству графа Тарреса. И все вы здесь забываете об одной немаловажной детали – после смерти Кайла Торнола единственным прямым наследником престола является именно младший сын короля! Существует, конечно, еще и брат Эктора – наместник Иктон, но я возьму на себя смелость высказать мнение всего народа Лероса: такой король нам не нужен!

В Судном зале послышался одобрительный гул, который вскоре перешел в тягостное молчание. Даже яростные сторонники смерти молодого принца умерили свой пыл. Судья Идаэль был прав – трон не может оставаться без наследника.

В возникшей тишине прозвучал твердый и уверенный голос человека, знающего цену своему слову. Катеон-изгнанник уверенно поднялся по ступеням и воззвал к присутствующим:

– Уважаемые судьи, – мало кто уловил в его голосе оттенок иронии, – при других обстоятельствах я и сам голосовал бы за смерть обвиняемого. Но, учитывая доводы, приведенные здесь уважаемым судьей, многие из вас осознали, что всем нам предстоит нелегкое решение. Со своей стороны хочу сказать, что все мы люди и каждому из нас свойственно ошибаться на своем жизненном пути.

– Преступник высказывается в пользу преступника! Кто пригласил сюда предводителя человеческого отребья Санирада?! Да его самого судить нужно! – послышались одинокие выкрики из толпы собравшихся.

Губы Тулавра исказила презрительная усмешка. В больших карих глазах молнией сверкнуло негодование, и отверженный катеон вкрадчиво произнес:

– Вот он я – стою перед вами, мои безгрешные судьи! Покарайте меня за то, что поддерживаю павших духом бродяг! Кто из вас лично, посмотрев мне в глаза, обвинит меня в каком-либо преступлении?! Вы, господин Кинтан, безжалостный ростовщик, мнящий себя именитым деятелем финансовой сферы?! Сколько покалеченных должников на вашей совести?! Сколько несчастных покончили с собой, лишь бы отвести гнев ваших подручных от своих семей? Или, может быть, вы, уважаемый Даррес?! Ежедневно несколько рабов погибают от плетей надсмотрщиков на гребных судах, принадлежащих вам! Или вы, глава городского сообщества нравов, громилы которого получают мзду с проституток? Вам мало? Вы, уважаемый катеон Отав! Да-да, именно вы! Я не обвиняю вас в каких-либо неугодных богам деяниях, но… Елей, льющийся с ваших уст, призывает прихожан к смирению и терпимости, в то время как крысы наместника растаскивают королевство по частям! В то время, когда обнищавшее население вынуждено либо подыхать с голода, либо вставать на преступный путь, дабы прокормить свои семьи! Я ничего не имею лично против катеона Отава, которому пелена благочестия застилает глаза. Я говорю о ренегатах Итрана, бесчестных и преступных торговцах верой! – Тулавр перевел дыхание и строгим взглядом обвел Судный зал. – Я повторяю свой вопрос: кто из вас уверен в том, что сможет обвинить меня?! Никто?! Уверяю вас, в своем молчании вы, как это ни странно, доказываете правоту моих слов! Потому что при вашем молчаливом согласии процветает правление жестокого узурпатора! А теперь поговорим о Диборе Торноле… Молодой и неразумный! Молодость так часто бывает безжалостна. Столько соблазнов искажает ее восприятие окружающего мира! Лишь с годами к нам приходит осознание того, что мы сделали… Что могли бы сделать, будь мы чуть смелее, мудрее и тверже в своих намерениях.